Мертвецы и крысы - Мария Гинзбург

– Что вы делаете! – закричала Имме и схватила Гейба за руку.

Франк обернулся. Оттолкнул Эрнеста, который оказался между ним и Гейбом. Фрау Ирена подхватила мальчика. Франк с шумом втянул ноздрями воздух и сделал шаг вперед. В этот миг стало окончательно ясно, что Франк уже пускал свои зубы в ход, и не раз.

– Франк знает, где мы, – холодно возразил Гейб. – И он донесет на нас.

Он отодвинул Имме, словно куклу. И снова поднял меч.

Дальше все произошло очень быстро. Франк, не давая Гейбу размахнуться в полную силу, прыгнул на него. Сбил с ног и впился зубами в шею. Гейб закричал. Из шеи хлынул невыносимо яркий свет. Он плеснул обжигающей волной на лицо Франка, на его руки и грудь. Запахло паленым. Теперь закричал уже Франк – дико, нечеловечески. Лицо Гейба налилось нездоровой зеленью, над лужайкой разнеслась страшная вонь. Кусок черной гнили шлепнулся на траву со щеки, обнажив кость скулы. Гейб все-таки сбросил с себя Франка. Тот упал в траву, схватился руками за лицо и завыл. Гейб поднял меч.

Воздух рядом с ними задрожал, потемнел. Из пустоты проступил черный силуэт.

Гийом выбил меч из руки Гейба, заломил ему руку за спину. Имме, оцепенев, смотрела, как Гийом задирает руку Гейба – все выше и выше, к самой лопатке. Гейб жалко, отвратительно скулил.

– Ты что-то говорил о честной игре? – голосом, от которого Имме пробила крупная дрожь, спросил Гийом.

– В нем есть кровь демона! – возмущенно завопил Гейб. – Иначе он бы не смог!..

– Ты знал, что так может быть, – невозмутимо ответил Гийом.

Тяжелая горячая захлестнула лицо Имме, едва до нее дошел смысл этих слов. Она знала, что краснеет, безудержно и так явно, что этого не заметит только слепой. Но внимание всех уцелевших жителей Тотгендама было приковано к противостоянию двух великих, и никто не смотрел на нее. Кроме Хардина. Старый некромант улыбнулся Имме – так понимающе, так ободряюще – что она смогла перевести дух и снова гордо поднять голову.

– Это нечестн… – снова заканючил Гейб и прикусил язык.

– Как вас, светлых, корежит, когда жертва отказывается быть беззащитной, – усмехнулся Гийом.

Гийом приподнял извивающегося от боли Гейба и отвесил смачный пинок чуть пониже спины. Хардин шарахнулся в сторону. Гейб пролетел мимо него. Не поднимаясь, как был, на четвереньках, Гейб бросился в траву и исчез. Гийом поднял валявшийся на земле мерцающий меч и бросил его следом за хозяином. Из травы раздался приглушенный вскрик, и все стихло.

Некоторое время над местом побоища висела тишина. Ее нарушил голос Клааса:

– Великий, ты же сказал, что не будешь пережевывать для нас…

– Да, говорил, – спокойно ответил Гийом. – Решать за вас я не буду. А защищать тех, кого я создал, я обязан.

Он опустился на колени рядом с Франком. С другой стороны от брата уже сидел Эрнест. Он гладил Франка по голове и что-то шептал. При виде Гийома его лицо озарилось надеждой – но и страхом тоже.

– Позволь мне помочь тебе, Франк, – сказал Гийом мягко.

Франк перестал стонать. Гийом осторожно разжал его руки и склонился к лицу.

Имме с трудом стряхнула с себя оцепенение.

– Проходим в башню! – громко и четко, словно задавала классу тему изложения, произнесла она. – Нам нужно устроиться до темноты!

– Мы сходим за сеном, – сказал Клаас. – Все будет мягче, чем на голой земле.

Имме благодарно улыбнулась ему.

Крыша башни давно провалилась. Но перекрытие между первым и вторым этажами уцелело. По ней-то и застучал своими серебряными молоточками давно собиравшийся дождь. У Шабгни нашлась целебная мазь, и он наложил на лицо Франка повязку, которая закрыла и глаза.

– Что это? – приподняв голову, спросил Франк.

– Кричат, – ответил Эрнест.

Он сидел рядом с братом и держал его за руку.

– Это далеко. В городе, – успокаивающе добавил Эрнест.

Франк улыбнулся.

– Какие крысы милые создания, правда? – сказал он.

Эрнест, уже хорошо знавший, когда брат нуждается в ответе, а когда нет, промолчал.

Лоскутное покрывало разномастных криков слилось в один душераздирающий вой. Клаас сказал бы, что это скрипит заржавленный ворот, на котором из карьера поднимают драгоценную черножизнь. Но только ворот этот был размером с Тотгендам.

Рядом с мальчиками кто-то возбужденно крикнул:

– Огонь! Смотрите, огонь! Город горит!

Люди зашевелись, затопали. Каждый хотел увидеть это зрелище своими глазами. Эрнест по-прежнему крепко сжимал руку брата.

– Сходи и ты посмотри, – мягко сказал Франк. – Будет что рассказать детям.

Эрнест послушался. Франк остался один в своем закутке. Он слушал симфонию гибнущего Тотгендама, в которую вплетался шум дождя, и молился о том, чтобы дождь не смог потушить пожар. Словно в ответ на его мольбу, молоточки над его головой застучали тише. Ослепительная вспышка резанула по глазам даже через повязку и плотно сомкнутые веки. Глухо проворчал гром. Франк вдруг ощутил уверенность, столь же глубокую, как и ничем не объяснимую, что эта молния угодила в его родной дом. Он словно видел пламя, неукротимо встающее сквозь завесу дождя; видел искаженное яростью и болью лицо отца, который одной рукой отбивался от крыс, а второй пытался делать знаки пожарным, видел тупое отчаяние на лице матери…

Франк улыбнулся.

– Благодарю тебя, о великий, – негромко произнес он.

Он услышал шаги и узнал их.

– Прости меня, великий, что не встаю, – с трудом шевеля обожженными губами, произнес он.

Гийом усмехнулся. Скрипнули доски. Бог опустился ящик из-под консервов, который приспособили вместо стула.

– У Гейба теперь будут серьезные проблемы с его братьями, – произнес Гийом. – Они – ревностные поборники чистоты и духа, и тела.

Франк улыбнулся уголком рта – шевелить обожженными губами было больно – и спросил в темноту:

– Во мне правда есть твоя кровь?

– Правда.

– И я теперь обречен?

– Не знаю, малыш, – ответил Гийом. – Никто из демонов не пробовал того хлеба. Но обычно, для того чтобы сломить демона, нужны гораздо более мощные чары, чем для того, чтобы сломить человека. Но я знаю, что с тобой будет, если ты уступишь голоду, который теперь всю жизнь будет терзать тебя, – тем же спокойным голосом продолжал Гийом.

Франк вздрогнул всем телом.

– Ты знал Лили? – спросил Гийом.

– Пару раз.

– Она была в той же ситуации, что и ты сейчас, – произнес Гийом. – И я дал ей шанс, хотя Гейб был по-своему прав. Она… не смогла. Не сдержалась. После того укуса аппетит к свежему мясу у нее прошел. Ей вообще больше не хотелось есть. Никогда. Тело ее стало деревенеть, словно его накачивали самыми лучшими зельями для мумификации. А потом она заснула. Но не насовсем. Любой некромант, хорошо разбирающийся в своем деле, сможет разбудить тебя. И тогда…