Сначала я убью свой страх - Кирилл Казанцев

Денис нашел Наташу у стола рулетки. Она сидела, подперев кулачками подбородок, и зачарованно следила за движением шарика.

– Семнадцать, красное! – объявил крупье и пододвинул к ней стопку розовых фишек. – Ваш выигрыш, мадам.

Денис подошел к ней сзади и положил руки на ее обнаженные плечи. Она даже не шелохнулась, будто именно этого и ждала в данный момент.

– Смотри, Дэн, я уже выиграла три тысячи!

– Пойдем, ужин уже принесли, – прошептал он ей на ухо.

– Подожди, я еще сыграю!

– Он хотел, чтобы ты выиграла деньги, а не разорила казино. Ты проиграешь!

– Нужны мне эти деньги! Я просто проверяю степень своей дурости, ведь дуракам везет.

– Но ты не дурочка, поэтому проиграешь.

– Сейчас и проверим. – Наташа придвинула крупье все свои фишки. – На зеро!

Пока вертелась рулетка, она, запрокинув голову, смотрела на Дениса, прося взглядом поцелуя.

– Ты проиграла, – сказал он и чуть коснулся губами ее губ. – Пойдем.

– Ты никогда не рассказывал об этом таинственном Евгении Петровиче. Кто он? – спросила Наташа, когда они спускались в ресторан.

– Зовут его Геня Армавирский. Он вор в законе старой формации, «смотрящий» по Нижнедонску.

– Куда смотрящий? Зачем?

– Просто смотрящий. В некотором роде чиновник, региональный начальник, управляющий Северокавказским филиалом.

– Филиалом чего?

– Ну не прикидывайся дурочкой! Мы только что выяснили, что ты умненькая.

– Ладно, догадалась.

– Что-то ты грустная. Неужто запала на него?

– А что такого? Красота и порок притягивают друг друга. Только я еще не выяснила, что первично – порочность красоты или красота порока.

– Думаю, это составляющие одного целого.

– Да, а этот Евгений Петрович по-своему красив в своем пороке. Есть в нем какая-то харизма.

– Естественно, чтобы выживать, он должен обладать звериным чутьем, хладнокровием, определенной мудростью и знанием людей, должен быть стремительным и безоглядно жестоким.

– По-моему, это твой портрет.

– Отчасти. Цели и методы у нас разные.

Они подошли к своему столу, Денис отодвинул стул, помог ей сесть, обошел стол и сел напротив. Наташа пристально смотрела на него, будто пыталась прочесть его мысли.

– Я вижу, тебе это не нравится.

– Что?

– То, что он мне приглянулся.

– Я ведь не давал оценок и не высказывал своего мнения. Ты уже взрослая девочка и имеешь право гробить свою жизнь всеми доступными способами. Но я не хочу, чтобы с тобой приключилось несчастье.

– Несчастье может приключиться и с обывателем, делающим все по инструкции. Самое страшное, что со мной может произойти, это то, что со мной вообще перестанет что-то происходить. Серость и пустота жизни прикончат меня раньше, чем мои авантюры.

– Согласен. Зная тебя… Хочешь, я пойду к нему и скажу, чтобы он тебя пригласил?

– Куда?

– Да не все ли равно! В свою жизнь…

– Нет. Пусть все идет своим чередом.

– Тогда давай поедим, а то я что-то проголодался.

На следующий день Денис с самого утра занялся офисом. Он направил туда Лану, наказав ей прибрать все документы и подготовить помещение к ремонту, а сам поехал к Толику Глушко, чтобы сообщить ему о снятии с него расходов на крышу и поговорить обо всем, что произошло в эти дни. Толик ураганом прошелся своими суждениями по делам, которые Денис «успел натворить» за время его отсутствия.

– Ты пойми, они же тебя купили! Можно было затаиться, а потом разрулить все по-тихому.

– Куда по-тихому! Видел, что они сделали с офисом? Нет, я считаю, что все сделал правильно. Рискованно, но правильно. И как бы я скостил твои расходы на крышу?

– А вот отсюда поподробнее!

– Армавирский забирает тебя у Седого, и ежемесячных поборов больше не будет.

– Что и говорить, нет худа без добра! Но ты же знаешь их иезуитские приемчики! Сначала втягивают постепенно, а потом кидают по полной. И даже предъявы не сделаешь, считается, что это – в пределах профессиональной этики. Тебе что-то предлагали?

– А как же! Новореченск с потрохами. Но я отказался.

– Слава богу, что догадался! Это они тебя на вшивость проверяли.

– Я почему-то так и подумал. Армавирский из старой гвардии, хоть еще и молодой. Он, как шахматист, все просчитывает. Я для него – пешка, разменный материал. Ты мне скажи, знаешь такого – Гургена Галустовича?

– Гарибджаняна? Как не знать! Большой человек. Он особняком стоит. У него огромный бизнес в Европе и Америке. Все делает по правилам, по законам, но все знают, что лучше делать законы в его пользу. Очень терпелив и коварен с врагами. А ты и с ним схлестнулся?

– Это он мне подкинул идею про день рождения Черепа и, похоже, с подачи самого Армавирского. Он же обеспечил оружие, транспорт, лодки. Череп якобы убил его родственника, но семья не позволила ему отомстить. Однако он следил за Черепом, дожидаясь удобного момента.

– Слышал такую байку. Они действительно стараются с соседями жить в мире. Его старший брат, хоть и не чета ему, но глава семьи. Его слово – закон. С этой стороны у тебя большой плюс. Ты оказал им огромную услугу, и они при случае отблагодарят. Не сомневайся.

– Ладно, хватит травить! Давай мне телефоны своих мастеров, пора офис в порядок приводить.

К Гогену он опоздал на несколько минут, так как пробил колесо. Пришлось бросить машину на полпути и ловить такси. Один из его ребят, ответственный за транспорт, должен был подъехать, поменять колесо и отогнать машину к дому Наташи.

Дениса уже ждали, охрана сразу пропустила его в кабинет, где дымил трубкой Черемин.

– Здравствуйте, Игорь Федорович! Тысяча извинений, непредвиденные неполадки с машиной.

– Понимаю. Пересаживайтесь на «Мерседес», сразу забудете о проблемах.

– Машины у меня особые, форсированные. А от гвоздей в палец толщиной ни Michelin, ни GoodYear не спасут.

– Это точно. Давайте теперь о делах.

В кабинет неслышно вошла Даша, сухо поздоровалась, поставила на стол поднос с кофе и так же неслышно удалилась.

– Что-то она сегодня не в духе, – заметил Черемин, проводив ее глазами. – Но вернемся к нашим баранам. Вам приходилось слышать о Вениамине Марковиче Яффе?

– Да, да, припоминаю. Он адвокат. Не так давно скоропостижно скончался.

– Все правильно, мир его праху. Но есть одна загвоздка. Умер он по дороге из конторы домой. Вернее, не дойдя до своей квартиры несколько пролетов лестницы. Сердце схватило. А в подъезде был ремонт, меняли окна. Вот он, падая, проломил какое-то ветхое заграждение и вывалился во двор.

– Нехорошая смерть.

– Смерть не бывает хорошей. Но это еще не все. По обыкновению, у него с собой был портфель. Большой такой портфель, скорее даже саквояж, добротный, тисненой кожи. А в саквояже – предназначенные мне деньги. Неважно, сколько. Для простого смертного много, для меня всего лишь месячный доход от одного из моих предприятий. Но это дело принципа. Мои деньги никто не смеет брать! А их увели. В подъезд он вошел с деньгами – его вели мои люди, для страховки, а вышел уже без картофеля. Среди переполоха сразу не заметили, а когда кинулись, портфельчик-то тю-тю!

– А от меня что вы хотите? – пожал плечами Денис. – Сами знаете, деньги имеют обыкновение просачиваться сквозь любые щели. Вам же не нужен пустой портфель, который давно на свалке?

– В принципе и портфельчик я бы сохранил, на память. Но главное – знать, кто крыса! Больше ничего.

– В целом понятно. Я не хочу совать нос в ваши дела, но мне хотя бы приблизительно нужно знать, откуда растут ноги у этих денег и кому они предназначались, чтобы выстроить всю цепь и пройти по всем звеньям. Конечно, если портфель прихватил случайный человек, шансов вычислить его крайне мало.

– Разумеется. Я реалист и не особенно надеюсь на положительный результат, но все-таки потрудитесь поворошить все вокруг, вдруг что-то и разыщете. – Черемин выпустил из трубки большое кольцо дыма и отвлеченно смотрел, как оно меняет форму и растворяется в воздухе. – А насчет денег вот что скажу. Через Вениамина Марковича я вложил деньги в бизнес в Израиле, которым занимаются его родственники. Ежемесячно они мне присылают мою долю. Но старый еврей та еще устрица! Настоял, чтобы деньги шли через него, дабы не упускать свою долю. Он был очень толковым адвокатом, поэтому я принял его каприз. Все равно за ним приглядывали и никуда бы он не делся с деньгами. А оно вон как вышло.

– Деньги пересылались наличкой? Каким образом, если не секрет?

– Особого секрета нет, хотя деталей я сам не знаю. Это их еврейские дела. Человек с оказией привозит бумажку с какими-то каракулями. Эту бумажку отдают какому-то старикашке, у которого на кухне керогаз и в прихожей пахнет мышами, и он через четверть часа выносит завернутый в старую газету миллион долларов. Они так передавали платежные поручения еще в Древнем Риме. Меня это устраивало, поэтому я не лез в частности. Тем более что основные мои деньги работают в Европе. Итак, вам ясна картина?