Валькирии Восточной границы (СИ) - Виталий Абанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То есть — это может быть больно. Очень больно. Как итого — посттравматический синдром и прочие психологические расстройства. Вообще боль очень хреново на интеллект влияет, чтобы вы знали. Ах, да и еще — проводить такие веселые развлечения из разряда «убил-поднял» до бесконечности нельзя, ибо откат существует. Человека с того света только раз в три дня можно вернуть и до того, как тело окоченеет. Так что никакой сказки, просто возможность.
— Господин Пичугин например — говорит гусар, опираясь на руку валькирии, стараясь сохранить равновесие: — полгода не прошло, как Малютин его на дуэли три часа поджаривал. Говорят, что он корочкой покрылся, ну чисто поросенок на вертеле в Рождественскую пирушку. И орал все три часа как резаный… только в конце перестал. Я на той дуэли и часа не выдержал, пошел в салончик, водочки опрокинуть. И неделю потом свинину жаренную есть не мог. А я — гусар!
— Господин Малютин валькирий не любит — кивает Цветкова: — уж извините что так вышло. Я за вас спряталась, но он увидел.
— У него две невесты в валькирии ушли — хмыкает гусар: — вот как узнали что их за него силком выдают — так и ушли. Вот он и бесится. Но тебе от этого не легче, брат. Давай так — я за тебя выйду и…
— А такое вообще дозволено? — сомневаюсь я: — чтобы ты за меня…
— А я ему в рожу плюну! — заявляет гусар: — он про тебя и забудет! Жаль, правда, что я трезвый такой, терпеть огонь не могу… жжется.
— Вот мы и пришли — говорит валькирия и я оглядываюсь. Будучи занят разговором, я и не заметил, как оказался в зимнем саду. Вокруг царила тишина, но было на редкость светло. Полная луна освещала зимний сад, а лежащий повсюду снег — отражал свет и горящие огоньки магических свечей были вовсе без надобности, пар вылетал изо рта при каждом выдохе, а напротив, на полянке — стояли три человека. Один из них при виде нас тут же встрепенулся и подошел. У него были темные глаза, пенсне на носу и прорезанный глубокими морщинами лоб.
— Господин Уваров? — уточнил он и тут же кивнул головой, узнавая: — господа, позвольте представится, я — уездный целитель Мантуров Сергей Дмитриевич, с вашего дозволения буду приглядывать за соблюдением правил магический дуэли.
— Сергей Дмитриевич! — гусар пожимает ему руку: — к чему формальности? Вас же весь Дальний знает!
— Уж извините, мсье де Леоне, но протокол есть протокол. Формальности-с. — кланяется мужчина с глубокими морщинами на лбу: — может все-таки миром дело решим, а? Господин Уваров принесет глубочайшие извинения и… может быть господин Малютин их примет…
— Не примет! — кричит второй оставшийся с Малютиным мужчина. Вернее — молодой человек. В таком же франтоватом пальто с явно выраженной талией и с высоким цилиндром на голове. У него короткие усики, вызывающие неприятные ассоциации с документальными фильмами про Вторую Мировую войну и некоего Адольфа Алоизовича.
— Ох ты ж… — качает головой целитель и глядит на меня с неким упреком: — и как вы его так из себя вывели, Владимир Григорьевич?
— У меня талант — развожу руками я и целитель вздыхает. Поворачивается назад и идет к Малютину с его секундантом, видимо уладить детали предстоящей дуэли. Я же стою на месте и пытаюсь осознать, что я тут делаю и кто я такой вообще. За прошлую ночь в моей голове пронеслись совершенно дурные сны, я куда-то падал, летел куда-то на звездном корабле, спасал делегацию Федерации от культистов Арона, проходил курс управления тяжелой бронетехникой и завалил экзамен, провалив меху под лед где-то на металлических лунах Сайрона. Но половины из своих снов я не помнил. Точно так же я не помнил кто я был до того, как вселился в тело Уварова Владимира Григорьевича, но совершенно точно знал, что я — не он. Надо вспомнить, надо обязательно вспомнить кто я и почему оказался тут… что произошло в моей прошлой жизни. Почему-то это казалось мне очень важным. Вот уже третьи сутки как я тут и до сих пор не знаю — кто я такой и что я тут делаю. Потому мне до сих пор все окружающее кажется каким-то дурным сном… вот я сижу в кабине меха и успокаиваю дыхание, погружая себя в сомнамбулическую кому по методике Крейслера- Давыдова, чтобы не потреблять лишнего кислорода и облегчить работу спасателям, а вот я уже стою на дуэльной площадке в мундире гвардии лейтенанта, выравнивая дыхание и приводя в порядок гормональный фон по той же методике. Как там в новой голографической пьесе ИИ Бунье — «страх — это маленькая смерть. Страха нет, нет и смерти.»
— Ты чего? Володя? Очнись! — тормошит меня гусар, и я открываю глаза. Я вспоминаю. Не все, но что-то. Я всегда был офицером, но только у меня дома офицер — это совсем другое. Корпус Дальней Разведки. Альтаир. Бетельгейзе. Двойные звезды Патрика-Крому. Метановые озера Ллейс и адские лавовые острова Нти. Люди, лица, тренировки, круглосуточные дежурства над мониторами, повышение квалификации, операции под прикрытием, массивы данных и… Алекса!
— Алекса? — говорю я вслух, ожидая услышать привычный женский голос в своей голове. Тишина. Я здесь один. И правда, имплантированная в черепную коробку ИИ-помощница, которая управляет всем вокруг и дает советы — осталась в том, прежнем теле… что-то я уже вспомнил, но не все. Далеко не все. Воспоминания смутны и чтобы рассеять туман мне приходится напрягаться, но как только я вытаскиваю их на поверхность — они лопаются как мыльные пузыри. Учебка, тяжелый ствол винтовки Гаусса через плечо, горячее дыхание марш-броска, темные пятна пота под мышками, пехота, пехота, пехота, топ-топ-топ. Я — пехотинец? Но нет, вот и мои первые звезды и полосы на погонах, вот и здание с табличкой «Высшая Академия Сил Самообороны», вот и удостоверение, пластиковый прямоугольник, который при нажатии пальцем — становится прозрачным и выплывает фотография и надпись «Департамент Дальней Разведки»…
— Володя! Тебе дурно? Сергей
