Город Зга - Владимир Зенкин

— Не совсем так, — возразила Муравьёва, — Категории психиатрии в данном случае не…

— В безвольных идиотов! Которые любыми ухищрениями пытаются вырваться из-под стражи, вернуться назад. Чтобы стать ещё большими идиотами. Вся территория за Каймой брошена без надзора. И границы Каймы раздвигаются. Что происходит? Что произойдёт? Уж, наверное, ничего хорошего.

— А вы спросили тогда хотя бы у одного из нас, згинцев, сподобных? Что происходит? Что надо делать? Чего не надо делать? — остро взблеснула глазами Вела, слишком остро, я снова взял в ладонь, слегка сжал её пальцы — «спокойней, спокойней», — Вы вспомнили о нас сейчас, когда сделано то, чего не только нельзя было делать, о чём нельзя было даже думать.

— Сподобные — несподобные… — озабоченно проговорила Муравьёва, — В этом аспекте мы не обследовали згинцев. Здесь наше упущение. Хотя мы предполагали, что имеются таковые.

— Для нас вообще непостижимо, — сказал я, — Как можно исследовать явление, причём столь крупномасштабное, без участников этого явления? Как можно изучить феномен Зги без самих згинцев?

— Мы работали, общались с некоторыми згинцами, — ответила Муравьёва, — С оставшимися, в основном пожилого возраста. Но, честно говоря, от них было мало проку.

— Ладно, — заключил я, — Было — не было. Можно — нельзя. Что теперь рассуждать. Итак, вы решили взорвать в Стволе атомный заряд, чтобы погасить излучения. Клин клином, что называется, да?

— Вначале мы хотели взорвать обычный заряд, и полностью заблокировать Ствол, соединяющий объект с поверхностью, — объяснил генерал Ниткин, — Но наблюдения показали, что даже тысячеметровый слой земли не является большим препятствием для излучений. Потом возникла идея произвести в Стволе закрытый взрыв небольшого ядерного устройства, направив его ударную волну и радиационное излучение вниз, на объект. Поскольку объект нематериален, разрушить его было нельзя. Но радиация, световой удар и температура должны были воздействовать на излучения объекта и полностью их нейтрализовать. Очень непросто было получить разрешение на это. Мы получили. Ситуация была чрезвычайной, угрожающей, и других мер защиты у нас не было. Специалисты провели расчёты и подобрали необходимый по мощности заряд.

— Расчёты? — удивилась Вела, — Вы умудрились рассчитать неисследованный нематериальный объект, не имея представления о его природе?

— Расчёты априорные, вероятностные, — неохотно процедила Муравьёва, — По гипотетической модели. Не все были согласны с расчётами. И вообще, с этой идеей.

— Ну и что потом, после взрыва?

— Сразу после взрыва закрылась Кайма, — ответил Паслён, — Стала непрозрачно белой и непроницаемой для людей и техники.

— А вертолёты, самолёты?

— При пересечении глохли моторы. И… что-то вроде воздушной волны, отбрасывающей назад. И — самое неприятное — раздвигаться Кайма стала намного быстрей.

— С какой скоростью? — поинтересовался я.

— По разному. Теперь это уже не окружность, а сложная замкнутая кривая. Иногда неделями была неподвижна. Иногда — скачки до десяти километров в сутки.

— Кто остался за Каймой?

— Команда специалистов, которые контролировали взрыв. Десятка два местных жителей, отказавшихся эвакуироваться. И те, кого она впустила.

— Как впустила? — не понял я.

— Кайма не для всех непроницаема. Через неё прошла группа «облучённых» — сорок восемь человек. Из тех, что мы изолировали. Был инцидент. Нейтрализовали охрану, вырвались, пробрались к Кайме. После этого всех остальных мы самолётами увезли из района, разместили в центральной спецклинике. Кроме этого — разрозненные случаи: двенадцать сотрудников, семь военнослужащих, вполне нормальных, работоспобных… Никаких контактов друг с другом, так что сговор исключён. Вдруг — бросают свои дела и исчезают бесследно. Пятерых из них успел заметить патруль рядом с Каймой. Троих задержали, двоё ушло. Аналогично — с некоторыми жителями населённых пунктов, которые были поглощены Каймой.

— Практически всё население этих посёлков, — продолжил генерал Ниткин, — было заблаговременно эвакуировано. Однако, как выяснилось, несколько человек — сколько и кто именно можно узнать в службе эвакуации — не уехали с остальными. Очевидно, спрятались, закрылись в домах или сбежали, чтобы уйти за Кайму. Причины этих поступков нам неизвестны.

— Причины этого — в них, — тихо пояснила Вела, — В том, что им открылось больше, чем остальным. Потому Кайма пропустила их, а не пропустила ваши бронетранспортёры и вертолёты.

— Да, — сурово отчеканил генерал Паслён, — Но оттуда ещё не вышел никто. Это очень неприятный факт. И что там происходит, никому не известно. И остановится ли когда-нибудь эта Кайма, никто не знает. За восемь месяцев после взрыва она переместилась на девяносто километров по радиусу. А за четыре последние недели она прошла в некоторых направлениях до шестидесяти километров. И скорость её движения продолжает расти. Мы отступаем перед Каймой. Пока мы бессильны против неё. Но мы должны что-то делать.

Вся наша компания как-то примолкла. Молчали мы с Велой. Нам было слегка скучновато. Мы не могли, как не старались, преодолеть досадливую неприязнь к этим людям. И последние слова прибавили неприязни. Мрачно молчали генералы. Задумчиво покусывала губу учёная жрица. Вникали в грозный смысл сказанного? Может быть, лишь теперь они простиглись до конца этим смыслом?

Заговорил Бейн, доселе на удивленье немногословный и державшийся как-то особняком и к нам, и к своим сотоварищам.

— Господа, думаю, что серьёзность ситуации ни у кого не вызывает сомнений. Но вот с правильным пониманием ситуации у нас пока не всё однозначно. Я сообщу вам очень сжато о результатах работы моей группы на протяжении последних лет. Сведения эти, может быть, будут не так впечатляющи для наших гостей, как для вас, уважаемые коллеги. Поскольку до сегодняшнего дня мы их просто держали в тайне. Почему? Одна из причин — их противоречивость и недоказуемость. Были и другие причины.

Госпожа Муравьёва сказала, что объект изучен на полпроцента. Думаю, что он изучен немного больше. Но знания о нём лежат за пределами нашего удобного, обжитого трёхмерного материализма. Правительственная аналитическая группа по изучению Згинского артефакта. «По изучению» — это неверно, «артефакта» — неточно. Это для официальщины. Между собой мы говорим «по восприятью». Восприятье морформа. Так ближе к сути. Ближе… но пока ещё далеко от неё. Так вот, группа создана около пятнадцати лет назад и работа её проходила, главным образом, в трёх направлениях. Мы тщательнейшее анализировали результаты исследований вашего научного комплекса, — Бейн сухо улыбнулся Муравьёвой, — Наши люди были в числе сотрудников комплекса. Конечно, не афишируя это.

Мы общались с исследователями, занимающимися явлениями, подобными Зге за рубежом, а именно: в центральной Америке и в Тибете. Там тоже есть группы, аналогичные нашей. Хотя, по правде сказать, с нами там были не чересчур откровенны. Ну и мы соответственно тоже. Правительства наших стран не заинтересованы в широком обмене информацией об этих объектах. К сожалению.

И наконец, мы изучали згинцев, как в самой Зге, так и по новым местам жительства. Не всех, разумеется, только «сподобных», имевших хотя бы самый слабый, самый отдалённый контакт с Сущностью… с проявлением морформа.

— Что-то я не припомню, чтобы меня кто-нибудь изучал, — сказала Вела.

— Я тоже, — добавил я.

— Вас мы лишь наблюдали со стороны. Вы — самые сподобные. Вы и ещё один — два человека.

— Откуда вы взяли? — усмехнулся я.

— Предположительно. Косвенные данные. Свидетельства других згинцев. Сопоставление фактов. Интуиция, если хотите.

— Нас вы берегли для особого случая, да?

— Можно сказать. Скорее, мы были ещё не готовы к серьёзному общению с вами. Недостаточно проникнуты Сущностью. Хотя, кое-что мы поняли уже давно.

— Что же именно? — подозрительно спросил я.

— Существует, что называется, официально научный рационалистический аспект Згинского артефакта. С коим вас слегка уже познакомили. А есть и другое. То, во что пытается вникнуть наша группа. До поры-до времени результаты наших исследований были известны лишь нам… да двум людям, курирующим нашу работу. Это было необходимо. И это было правильно. Но теперь, похоже, и пора, и время.

Так вот. Аномальные явления, происходящие в Зге, а именно: странные излучения от ненайденного источника, так называемая Кайма, наконец, недавно обнаруженные скопища летающих элементов с изменчивой формой и плотностью — это, видимо, всё-таки физические явления. Но не той физики, которая отображается в наших обычных субъективных ощущениях и в показаниях нашей аппаратуры. Очевидно, здесь физика более высоких порядков, энергетика более тонких уровней. Она недоступна для исследований нашими самыми совершенными техническими средствами. Но способна оказывать психогенное воздействие на людей, на згинцев в большей степени и в самой большой степени на сподобных. При определённых условиях она может в корне изменить их мировосприятие, их физиологические и психические возможности.