Судьба непринятой пройдет - Алюшина Татьяна

Югров уходил от кафе, в котором осталась сидеть за столиком Агата, уходил от нее, не произнеся слов прощания и не оборачиваясь, ощущая спиной взгляд, провожающий его. И еще никогда в жизни ему не хотелось вернуться так сильно, как сейчас.

М-да.

Его ждал насыщенный встречами и делами трудный и длинный день, и по-хорошему надо бы поспать в самолете, ухватив хоть эту пару часов полета для отдыха, к чему в немалой степени располагал тот факт, что место у Игоря было в бизнес-классе.

Ничего пафосно-крутого, никаких понтов, просто, когда вчера он проходил регистрацию, еще до отмены всех рейсов, служащая авиакомпании, оформлявшая билет, предложила доплатить и получить билет в бизнес-классе, пояснив, что авиакомпания перед вылетом скинула стоимость билетов в практически пустой бизнес-класс в несколько раз.

Он доплатил прямо там, на стойке, и теперь вольготно устроился в удобном кресле у окна, причем один во всем ряду. Кроме него на местах повышенной комфортности летело всего трое пассажиров.

И все время, пока Югров ждал посадки в VIP-зале, пока заходил в самолет, убирал сумку в багажное отделение, усаживался и устраивался в кресле, его мысли были заполнены только Агатой. Он чувствовал ее запах и все еще ощущал шелковистую гладкость ее кожи, слышал ее чудесный смех, звучавший в голове тихим колокольчиком, и тело его само вспоминало все, что чувствовало в тот момент, когда он входил в нее.

И от этих мыслей, видений и невероятно ярких чувственных картин его обдавало жаром и возбуждение горячей волной шибало в голову и в пах, и Югрову оставалось только радоваться тому факту, что он один в целом ряду и его возбуждения никто не видит.

М-м-м-да.

Разумеется, Игорь сразу обратил внимание на эту девушку. Трудно не обратить внимания на кого-то, когда он единственный, кроме тебя, человек, который подошел к гостиничной стойке ресепшена. А если ты нормальный, здоровый, хоть и сильно уставший мужик, а рядом оказывается молодая симпатичная девушка, то вообще без вариантов – не просто внимание обратишь, а и рассмотришь по-мужски, как положено.

Незнакомка мазнула по нему усталым, безразличным взглядом ярко-голубых глаз и завела беседу с администратором. Игорь усмехнулся про себя – ну-ну. Он уже имел «удовольствие» пообщаться с этой дамой, встретившей его поначалу вполне приветливо, в рамках нормального женского интереса и симпатии к мужчине, и даже посочувствовала, что приходится его разочаровывать:

– Мест нет.

Ну то, что свободных мест в аэропортовских комнатах отдыха и близлежащих гостиницах нет по определению, было очевидно Югрову еще до того, как отменили все рейсы. Ему лишь требовалось решить, что предпринять в такой ситуации. Возвращаться в Москву смысла никакого: большая часть времени ушла бы только на дорогу туда-обратно, оставив на отдых не больше часа, – нет, отпадает. Пристроиться где-то в зале? Да ну.

Не то чтобы Югров страдал снобизмом и больной чванливостью, отнюдь – в каких только условиях, вернее в полном отсутствии всяких условий, ему порой не приходилось отдыхать и спать во время своих командировок, и не только их, в жизни всякое бывало. Но если имеется хоть какая-то возможность устроиться с комфортом, почему бы не попробовать ее себе организовать?

Перебрав в голове несколько вариантов, Игорь остановился на мысли о пограничниках и таможенниках аэропорта, показавшейся ему самой приемлемой и возможной из всех. Достав свой простенький на вид, да непростенький по сути кнопочный телефон, он набрал по памяти номер.

Звонок «другу» из Министерства обороны – и вопрос с ночлегом решился самым неожиданным образом. «Какие погранцы, какие таможенники, Югров?» – возмутился министерский «друг» и напомнил, что у Игоря имеется масса всяких льгот и преференций, которыми тот почему-то постоянно забывает пользоваться. И в их число, к слову, входит и поселение в гостиницах.

Да, так вот про поселение.

Дружелюбие гостиничной дамы-администратора мгновенно испарилось, тут же сменившись глухим недовольством и открыто демонстрируемой холодной неприязнью, как только она поняла, что Игорь и есть тот самый товарищ, по поводу которого ей звонило руководство, приказав поселить товарища в номере резервного фонда.

Югров нисколько не удивился столь разительной перемене, произошедшей с женщиной, отлично понимая, что при том столпотворении, которое творилось во всех ближайших мотелях и гостиницах вокруг аэропорта, администратор надеялась приподнять деньжат на том самом резервном фонде, а тут такой облом нарисовался в его лице. Причем, видимо, не первый облом, потому как выяснилось, что одноместный номер из все того же резерва уже кем-то занят.

Ну извините, мадам, так получилось – не погреть тебе сегодня ручку приятным шелестом купюр.

Но на настроения администратора и ее отношение лично к нему Югрову было глубоко наплевать – устал он зверски, особенно если учесть, что у него за сегодня это уже четвертый аэропорт, не говоря про дела-заботы и встречи, состоявшиеся в промежутках между ними.

И вдруг эта девушка.

Невысокая, макушкой ему по плечо будет, светло-русые волосы схвачены в высокий конский хвост, выпустивший на волю несколько непослушных прядок, которые она то и дело поддувала, откидывала рукой и заправляла за ухо автоматическим жестом, но те все норовили снова выскочить на свободу.

Стройненькая, можно было бы сказать даже – худоватая, если бы не пышная грудь и симпатичная круглая попка. Личико сердечком, чуть вздернутый аккуратный носик, ярко-голубые глаза, почти такого же оттенка, как у него самого, уголки пухлых губ поддернуты вверх, что встречается редко, в основном у людей позитивных по жизни и смешливых. И потрясающие ямочки на щеках, появляющиеся, даже когда она просто говорила, и улыбка, озарявшая все лицо.

Девушка пыталась улыбаться и шутить, хоть и пребывала в состоянии очевидной усталости и легкой растерянности от ситуации, в которой оказалась. И эта ее улыбчивость, близкая смешливость и трогательная рассеянность, когда она, сдвигая бровки, пыталась сообразить, что же ей делать дальше, эти вспыхивающие ямочки на щеках зацепили Игоря, аж прямо до чего-то непонятного, затеплившегося в груди.

Не то чтобы он запал на девушку, не совсем. Да, симпатичная, да, очень привлекательная, очень. И есть в ней какое-то особенное, притягивающее очарование и эта ее смешливость, ямочки… но сейчас Югров испытал к незнакомке скорее человеческое участие и сочувствие, нежели конкретное сексуально-эротическое влечение.

Да и, честно сказать, не до девушек ему сейчас было. Вот совсем.

Предложить ей пустую кровать в доставшемся ему двухместном номере было абсолютно естественным порывом с его стороны, не мог он не предложить, даже если бы на ее месте оказалась менее симпатичная девушка или женщина в возрасте. Но когда она обожгла его пораженным взглядом голубых глаз, глянув как на волшебника-спасителя, Югрова конкретно пробрало, и что-то такое непонятное в душе цапнуло.

Впрочем, эта мимолетная реакция быстро испарилась, задвинутая доминирующей сейчас над всеми его чувствами и реакциями догнавшей сполна, накопившейся усталостью. Которая, к слову, не помешала Югрову таки подсмотреть имя-фамилию незнакомки, когда та заполняла анкету.

Надо же – Агата, да еще и Власовна. И фамилия красивая – Соболевская.

Ладно, пофиг, хоть Муся Пупкина – без разницы. Что-то его прямо конкретно рубит – срочно спать.

Но Игорь не сумел заснуть! Что за хрень-то вообще?!

Вроде бы лег, еле удержавшись, чтоб не застонать от удовольствия и блаженства, растянувшись на удобном матрасе под одеялом, глаза закрылись сами собой, и тело растеклось уставшей лужицей – казалось бы, все, спи, Игорь Валентинович. А вот хренушки!

Конец ознакомительного фрагмента.