Романтика по‑итальянски - Катрина Кадмор

Наконец они вышли на мощенную камнем улочку, вдоль которой тянулись старые дома цвета охры и янтаря, маленькие виллы, увитые плющом и виноградом. Синие глаза Карли сияли таким восторгом, что на мгновение ему показалось, что радость еще возможна в этом мире.

– Я так странно себя чувствую, – признался он. – Непривычно. Я всегда либо на работе, либо с Изабеллой.

– Наверное, ты уже забыл, что значит иметь свободное время.

Макс расхохотался.

– Не думаю, что я когда‑либо знал, что это такое.

Карли на минуту остановилась перед витриной, в которой был выставлен чудесный плащ из нежнейшей лайки болотного цвета, потом снова повернулась к нему.

– Зачем так много работать?

На этот вопрос непросто было ответить – предыстория слишком долгая, и Макс никогда никому, кроме Марты, не рассказывал о своем детстве… И даже Марте рассказывал не все – ему было стыдно за свою бедность, особенно по сравнению с немереными богатствами ее семьи.

Они вышли на главную площадь города, совсем маленькую, обсаженную платанами.

– Я понимаю, ты стараешься для Изабеллы, – продолжала Карли. – Но надо дорожить и этими первыми годами. Наслаждайся ими, пока это возможно.

Макс показал на платье в витрине магазина.

– Тебе пойдет. Как раз для приема.

– Красивое.

– Подходит к глазам.

Но Карли пожала плечами и сморщила нос.

– Оно чересчур смелое…

Макс недоуменно уставился на платье, пытаясь понять, что она имела в виду. Коктейльное платье василькового цвета, длиной до колена, деликатно расшитое мелкими стразами, вырез… Да, вот вырез, пожалуй, слишком глубокий. Он представил себе белоснежную грудь Карли в этом вырезе и невольно сглотнул.

– На тебе будет просто супер, – сказал он неожиданно севшим голосом.

Карли, задумчиво рассматривая платье, провела рукой по шее, потеребила мочку уха.

– Я, пожалуй, примерю.

– Мне пойти с тобой? Вдруг надо будет что‑то подсказать…

Она повернулась и посмотрела на него.

– Это будет странно, если работодатель станет помогать мне с покупками.

Макс залюбовался порханием ее густых золотистых ресниц, розовыми пятнышками, выступившими на высоких скулах. Он боролся с желанием поймать и поправить тонкую светлую прядь, выбившуюся из хвостика и парящую на приморском ветерке. Она пахла ванилью и лимонами… И все это сулило большие сложности в его и так непростой жизни.

Он снова повернулся к витрине.

– Вообще‑то я собирался купить его тебе.

Карли нахмурилась.

– Абсолютно исключено.

– Почему?

– А с чего бы вдруг вам покупать мне платье?

– В знак благодарности за то, что ты согласилась приехать. За то, что ты умеешь слушать. Потому что прошлой ночью ты четыре раза вставала к Изабелле. За то, что я испугал тебя сегодня утром. За то, что ты заставила меня смеяться впервые за многие месяцы. И, в конце концов, это я тащу тебя на этот дурацкий прием.

Она снова нервно провела рукой по шее, пятнышки на щеках стали ярче.

– Я рада, что приехала сюда, Макс… Мне нравитесь вы с Изабеллой. Нет необходимости благодарить меня или покупать мне вещи.

Она повернулась и открыла дверь магазина.

Карли шла по террасе ресторана, изо всех сил стараясь держаться непринужденно, что было нелегко, потому что неотразимый синьор Максимилиано Ловато смотрел на нее, не отрываясь.

И, только подойдя ближе, Карли заметила, что он держит возле уха телефон, что смотрит он не на нее, а сквозь нее, и вообще вряд ли ее замечает.

Наконец он закончил разговор, увидел ее и встал. Их столик стоял у самого края террасы, прямо над сверкающей синей водой, но густая листва винограда защищала его от жарких лучей полуденного солнца.

Макс кивнул на фирменную сумку у нее в руках.

– То самое синее платье из витрины?

Карли кивнула.

Платье подошло ей идеально. Она была немного не уверена насчет выреза, но продавец заверил ее, что такое платье прекрасно подходит для знаменитых приемов синьора Джулио Гиральдини, на которые съезжаются итальянские политики, знаменитые спортсмены и звезды экрана.

Макс отодвинул для нее стул, помог ей сесть. Только теперь Карли заметила стоявший на ее тарелке небольшой белый пакет, перевязанный голубой ленточкой.

– Это мне?

Макс кивнул. Карли нерешительно взяла его в руки, моля Бога, чтобы там не оказалось ничего экстравагантно дорогого. Она надорвала обертку и рассмеялась от радости и облегчения. Не задумываясь, что делает, она импульсивно перегнулась через стол и поцеловала Макса в щеку.

– Английский чай! Именно то, о чем я мечтала! Спасибо!

Макс тихо пробормотал:

– Prego[7].

Карли хотела что‑то ответить, но ощущение теплой кожи Макса на губах парализовало ее мозг.

Вокруг них мягко журчала многоголосая и многоязыкая речь. Вода плескалась почти у них под ногами. Звон посуды и приборов сливался в тихую нежную музыку.

– Я позвонил Валентине. Изабелла с удовольствием гуляет по саду с дедушкой и Хилем.

Карли улыбнулась покладистости Изабеллы и ревнивому удивлению Макса.

– Это здорово. Когда она подрастет, ей будет важно, что у нее есть не только папа, но бабушка и дедушка, и дяди, и тети, вообще – большая семья.

Макс раздраженно пожал плечами и сделал знак стоявшему на почтительном расстоянии официанту, который немедленно подлетел к ним. Они сделали заказ, и через минуту официант уже наливал им ледяное белое вино с легким ароматом цитруса.

Карли с наслаждением отпила глоток из запотевшего бокала.

– Почему ты так сторонишься Гиральдини?

Макс долго молчал, вертя бокал в руках.

– Мама все время говорила мне, что в жизни нужно полагаться только на себя.

Карли смотрела, как длинные пальцы Макса покачивают бокал с зеленоватым вином.

– Твоя мама, очевидно, была очень сильной и решительной женщиной. Но даже самые сильные из нас иногда нуждаются в поддержке. Нет человека, который был бы, как остров, сам по себе. Мы не можем жить в изоляции.

– Может, было бы лучше, если бы мы это делали.

– Что ты имеешь в виду?

Макс смотрел поверх ее плеча на волшебную синеву озера Комо.

– Потому что мы теряем… Неизбежно теряем тех, кому верили, вокруг кого строили свою жизнь…

Сердце Карли замерло от боли, звучавшей в его словах.

Макс пригубил бокал.

– Я боюсь за Изабеллу.

– Макс, ты хороший отец. Но ты тоже человек. Нельзя возлагать на себя нереальные обязательства.

Макс взял из корзины кусок хлеба, разломал пополам, обмакнул один ломтик в оливковое масло, в котором плавали какие‑то специи, и протянул ей.

– Ты должна это попробовать. Масло здесь просто невероятное.

Карли откусила. Ее язык сперва обволокло гладким масленым вкусом, но потом во рту начались взрываться маленькие бомбочки специй.

– Buona?[8]

Вместо ответа, она взяла из корзинки новый