Осколки под стеклом - Евгения Мелемина

За его взглядом тоже скрывался целый мир. Но этот мир не реагировал на боль, он был бесстрастным, равнодушным, омертвевшим. И Игорек остро чувствовал это сейчас.

Белый хлеб Игорек мазнул мягким маслом, сверху уложил пластинку оранжево-красной рыбы. Миры-миры. Мир человека, мир Криса. Какая, в сущности, разница?

Была бы большая, не вдавался бы Крис в подробности и не плел о лягушках на спицах. Раз говорит об этом, значит, ранен. Значит, тоже переживает.

Пожевать бутерброд Игорек устроился на край кожаного кухонного уголка. Бездумно полистал глянцевый журнал и отодвинул его в сторону.

Потом поднялся и, осторожно миновав зеркало, устроился в кресле перед тусклым экраном монитора. Утопил кнопку системного блока, получив в ответ приглушенное жужжание. Монитор что-то прошелестел.

— СколНет готов к работе с вами, — грянули колонки.

Что-то странное творилось на экране — ни привычной синей загрузки, ни рабочего стола в желтых осенних листьях. Ворочалось только что-то алое, пузырящееся — справа и слева.

Игорек нерешительно положил руку на мышку. Мысли о всевозможных вирусах и рекламах крутились в голове, вытесняя одна другую.

— Введите свой регистрационный номер, — посоветовал динамик, словно устав ждать. — Или пройдите регистрацию.

Алые пятна развернулись в аккуратные кубики и показали грани с россыпью черных точек.

— Регистрацию?

— Проводник? — спросил динамик. — Констриктор? Или начнем регистрацию с нуля?

За окном шел обыденный скучный дождь. Серые пятна скользили по стеклам. Игорек сидел перед монитором, напряженно выпрямившись. От компьютера несло жаром далекой пустыни, пустыни, покрытой алым песком, таким мелким, что он не сыпался, а лился сквозь пальцы.

— С нуля, — выдавил он.

Одно дело — парень с картами Таро и говорящими игрушками, другое — искусственный интеллект, неожиданно обосновавшийся в старенькой технике.

— Регистрация займет десять минут, для оплаты регистрационного взноса отправьте sms на номер…

— Нет, — мотнул головой Игорек, сразу разочаровавшись и ища на ощупь кнопку выключения компьютера.

— Жаль, — расстроился динамик. — Продолжить регистрацию?

— Продолжить, — сказал Игорек, цепляясь за мышку, словно за последний символ своего контроля над ситуацией.

— Статус на момент принятия Закона: Вершитель, Искуситель, Воин, Оружие, Транспорт, Животное, Кукла, другое?

— Другое.

— Уточните, — вежливо попросил динамик.

Игорек не знал, что ответить — он с тревогой прислушивался к звукам в прихожей — вдруг вернется мать и застанет сына посреди такого разговора?

В прихожей было тихо.

В вежливости голоса динамиков звучала снисходительная издевка — если ты даже не Животное, то…

— Я… я друг Криса. Криспера Хайне, телефон доверия.

Что-то должно было случиться после этих слов, но ничего не случилось. Только тишина нависла, а алые кубики на экране перестали подскакивать и показывать полированные бока.

— Ваш регистрационный номер — шесть нулей, — наконец сказал динамик. — Ваши пароли действительны только в Запределье. Ваши возможности неограниченны только в Запределье. Вы имеете право на получение информации при условии, что находитесь в Запределье. Желаете приобрести регистрационный пакет на пользование СколНетом без ограничений?

— Ну например, — глухо сказал Игорек, втайне надеясь, что беседующая с ним программа не сможет опознать такой расплывчатый и плохо сформулированный ответ.

— Стоимость регистрационного пакета на пользование СколНетом без ограничений — одна человеческая жизнь или, в пересчете на действующую систему денежных эквивалентов — тридцать тысяч долларов.

— Тебе их тоже на sms? — не удержался Игорек.

В ответ узкая щель флоппи выплюнула на пол черную, без каких-либо опознавательных знаков, карту.

— На нее.

И тогда Игорьку стало по-настоящему страшно. Рванув из комнаты, он захлопнул дверь с грохотом, сотрясшим комнату, — звякнули жалобно льдистые капельки люстры. Сердце колотилось, грозя выломать ребра, во рту стало горько.

— Все нормально, — еле дыша, выговорил Игорек, подпирая дверь спиной. — Все хорошо… я заболел. Давно заболел. С того момента, как умер, я очень болен… Мне нужна больница. Я… заболел…

В комнате тихо смеялись. Из зеркала напротив выглянул сочувственно неведомый кто-то и снова занавесил свое черное окно все отражающей шторой.

Пока Игорек боролся с поисковиком, на другом конце города, в маленькой студии под беспощадным светом софитов, сидела в узком вращающемся кресле тоненькая девушка, чье лицо оказалось под прицелом нескольких фотокамер. Рядом с девушкой в таком же неудобном кресле расположился улыбчивый искусно загримированный ведущий.

— Скажите, доверяете ли вы профессионализму сформированной команды врачей?

— Да, — без промедления ответила девушка и по привычке облизнула подкрашенные губы, недавно затянувшиеся новой кожицей. — Я являюсь доказательством этого профессионализма, — и улыбнулась, тряхнув белокурыми кудряшками. — Люди могут быть уверены, что ошибки произойти не может. В сектор сокращаемых по программе обновления генофонда и помощи роста здоровой нации невозможно попасть, если вы не находитесь в группе риска.

— Наверное, ошибка произошла на уровне врачей областной поликлиники, — сказал ведущий и затуманился.

— Понимаете, — с жаром ответила девушка, — я так страдала из-за этой ошибки! Порок сердца! Неоперабельный случай! Ну представьте… как бы вы жили с таким диагнозом? Как я жила? Я могу сказать… у меня отняли счастливое детство!

— О профессионализме областных врачей мы поговорим позже, — сказал ведущий, снова приобретая цветущий вид. — Вы можете назвать произошедшее с вами спасением?

— О нет, — сказала девушка. — Только справедливостью.

Ведущий ловко закинул ногу на ногу, согласно наклонив голову.

— Здесь нечему удивляться, — сообщил он, — ваш диагноз был ошибочным, Юлия, и вы никак не могли попасть в сектор сокращаемых.

Он повернул одухотворенно-красивое лицо к камерам и сказал проникновенным грудным голосом:

— Правительство заботится о вас.

Мигнул огонек камеры, оповещающий о конце съемки.

— Я могу идти? — спросила девушка, разом потеряв весь запал.

— Да.

Она выходила из здания, петляя по узким бесконечным коридорам, наталкиваясь на деловито спешащих куда-то людей, и ее шатало от усталости. Это была третья съемка за день, домой попасть не удавалось, кормить ее никто не стал, и от единственного удобства — кожаного сиденья дорогой машины, — ее уже воротило.

— Еще съемка? — спросила она, выбравшись под серый проливной дождь.

— Нет, Юлия. — Над ней распахнулся черный тугой зонт. — Вы можете поехать домой.

Она подняла голову и уперлась взглядом в гладко выбритый казенный подбородок.

— А что с Сашкой?

— Все по-прежнему. Не переживайте, Юлия, медики сделают все возможное.

— А если нет?

Под ногами хлюпали пузырящиеся лужи.

Зонтик щелкнул, собираясь в длинную трость. Перед Юлькой услужливо открылась полированная дверца черного джипа. Капли воды катились по тонированному стеклу.

— До свидания, Юлия. И не забывайте о нашем разговоре.

— До свидания, — пробормотала она, забираясь в кожаный, с горьким запахом салон автомобиля.

И когда машина уже тронулась, выворачивая со стоянки, попросила:

— Отвезите меня в больницу, пожалуйста… Домой я сама как-нибудь.

Видимо, такая просьба не выходила за рамки дозволенного, потому что водитель лишь кивнул и выбрал другую дорогу. Местонахождение больницы, где лежала Сашка, он знал.

Через двадцать минут остановился у желтых корпусов, закованных в сеть металлического забора, свернул к красно-белому шлагбауму.

Из маленького поста вынырнул в серый дождь такой же серый охранник, бегло, но внимательно проверил документы и пропустил машину.

— Спасибо.

Она выпрыгнула на мокрый асфальт и кинулась бежать к двери, снова удивляясь тому, как легко и спокойно ей дышится и как сладостно-безопасно бьется сердце — словно рыболовный крюк из него вынули. Счастье… вот оно счастье… если бы только Сашка…

— К Новиковой Саше можно?

Ей выдали пластиковый желудь с синими бахилами внутри. Сказали этаж и палату и кивнули в сторону лифта.

Лифт, узкий серебристый пенал, быстро доставил ее к полукруглой арке полного искусственных растений холла.

Попались по дороге две медсестры — в нежно-зеленых брючных костюмах вместо вечно бьющих в глаза белоснежных халатов.

Они посмотрели на Юльку с интересом — ее интервью крутили по всем каналам.

— А Новикова Саша?.. — спросила Юлька у поста. — Она здесь?