Гавайская рапсодия - Дебора Тернер

Сидней подошел к подносу, стоявшему на краю стола.

- Похоже, вам не помешает выпить.

- Нет, спасибо. - Констанс немного замялась, потом быстро заговорила, словно боясь передумать:

- Я вовсе не хотела лезть в ваши с Джастин отношения. Точнее, я полезла не в свое дело... Извините. Вы правы, это меня не касается.

- Но я, - немного отчужденно проговорил Дрейк, - понимаю ваше любопытство. И даже разделяю его. Поэтому и я расспрашивал вас о мистере Кларке. Наверное, это одно из проявлений нашего странного и внезапно возникшего влечения друг к другу. - Он открыл холодильник и сказал:

- Здесь есть лимонад.

- Лимонад подойдет, спасибо, - ответила она.

Дрейк подал ей стакан с напитком. Констанс сделала несколько глотков и подумала о том, что не должна находиться здесь.

- Мы даже хотели пожениться, - неожиданно продолжил Дрейк. - Но потом передумали.

- Почему? - Взглянув ему в лицо, Констанс поняла, что не получит ответа на этот вопрос. Но она и не желала больше ничего знать. Сама мысль о том, что Сидней собирался на ком-то жениться, приводила ее в отчаяние.

Ты слишком увлеклась, сказала она себе, а вслух спросила первое, что пришло на ум:

- А почему Тим Карсон так вас ненавидит?

- Потому что я родился в богатой семье, а он - в бедной.

- Ну что вы, - возразила Констанс. - В Австралии это играет не слишком большую роль. Я хочу сказать, что теперь вы оба на дипломатической службе и соответственно на одном социальном уровне.

- Деньги имеют значение везде в мире, - цинично сказал он. - Кроме того, для неприязни есть еще одна причина. Я получил должность, о которой мечтал он. И Карсон не верит, что он сам виноват в том, что не получил ее. Он считает, что я воспользовался своими знакомствами, чтобы обойти его. Такая позиция удобна для него.

- Понятно. - Лимонад оказался сладким и холодным. Она сделала еще глоток и сказала:

- Мне кажется, он опасен.

- Возможно. Но я его не боюсь. Еще бы. Констанс не удержалась от колкости:

- Вы, похоже, ничего не боитесь! Кстати, он действительно не испугался Джима с его пистолетом. Тогда Дрейк просто воспользовался своими навыками, чтобы отвлечь его, и проделал это профессионально и уверенно.

- Вот тут вы ошибаетесь, - спокойно возразил он. - Ничего не боятся только идиоты.

Констанс снова пригубила лимонад и спросила, как она надеялась, довольно небрежно:

- А чего боитесь вы?

Он улыбнулся властной, но невеселой улыбкой.

- Потерять над собой контроль.

- Значит, самоконтроль для вас самое главное в жизни. Почему-то меня это не удивляет. - Ее голос звучал непринужденно.

- А чего боитесь вы?

- Хотите правду за правду? - Она собралась было дать какой-нибудь расплывчатый ответ, но передумала. Ведь он-то сказал ей правду. - Боюсь быть брошенной, - удивляясь самой себе, ответила она.

Воцарилось молчание.

- Наверное, это потому, что ваши родители умеряй, - сказал Сидней. Видимо, ребенок в этом случае чувствует, что его тоже некоторым образом бросили.

Испугавшись, что сказала слишком много, Констанс недовольно посмотрела на него.

- Вы доморощенный психолог, да?

- Да нет, просто у меня есть здравый смысл. - Он говорил спокойно, даже сочувственно, как будто понимал, почему она так не хочет, чтобы проникли в ее душу.

Констанс поставила стакан с лимонадом. Она понимала, что не из-за бокала шампанского перед обедом сейчас по ее жилам быстрее бежит кровь и она чувствует себя так, словно ее околдовали сирены.

- Мне пора, - осторожно сказала она и встала.

Его серые глаза смотрели тепло и внимательно.

- Я провожу вас.

Дрейк открыл ей дверь и пошел рядом с ней по коридору. Выйдя из здания, они зашагали по мощенной кирпичом дороге. По краям дороги росли цветущие старые мирты и огромные камелии.

Констанс думала о том, что видит сейчас Сиднея в последний раз. От этой мысли внутри все заныло и она разволновалась.

- Я хочу пройтись по пляжу, - сказал Дрейк. - Пойдете со мной?

Констанс знала, что должна отказаться.

- Да, - сказала она, не раздумывая ни секунды.

Он пошел прямо по траве, между деревьев, в сторону пляжа. Вскоре под ногами у них заскрипел песок. Констанс остановилась и сняла туфли. Вокруг никого не было.

- Отвернитесь, - попросила она.

Дрейк покорно отвернулся, и Констанс стянула свои нейлоновые чулки и засунула их в туфли.

- Все.

Дрейк повернулся, непринужденно взял ее за руку и повел по широкой дорожке между дюн.

- Почему вы никогда не возвращались в Австралию? - спросил он.

- Если честно, мне не хотелось. Они молча прошли еще немного. Затем Сидней сказал:

- Вы, кажется, не любите эту страну.

- Просто там у меня никогда не было дома, - пробормотала Констанс.

- Ваша тетя не любила вас?

Закусив губу, Констанс искоса посмотрела на него. В прохладном свете луны четко вырисовывался его властный профиль.

- Я ей была не нужна, - удивляясь себе, ответила она. - И я не могу ее за это винить. Нам обеим было нелегко.

- Она по-прежнему живет там?

- Она умерла, когда я была в Японии. - И, прежде чем он успел задать еще один вопрос, Констанс спросила:

- А вы? У вас большая семья?

- Есть двоюродные братья и сестры, - ответил он. - А родных нет.

- Кажется, мы оба оторваны от этого мира.

- Оторваны? - Его голос звучал спокойно и задумчиво. - Значит, вот как вы себя видите? Одинокой и потерянной?

- Нет, конечно нет, - поспешно ответила она, понимая, что ее словам недостает искренности. Заинтересовавшись раковиной, лежавшей в песке, Констанс наклонилась, чтобы он не мог видеть ее лица. - Ничего подобного, - наигранно веселым тоном сказала она. - У меня есть друзья, есть любимая работа, есть свой дом, будущее, наконец. Я просто неудачно выразилась.

- Вы скорее проговорились. Констанс тоже хотела узнать о нем все.

- А что вам больше всего нравится из того, чем вы занимаетесь?

Он чуть пожал широкими плечами и без колебаний ответил:

- Мне нравится, что пусть немного, но я меняю этот мир. К тому же, должен признаться, мне нравится занимать ум труднейшими задачами и находить их решения.

- Ваша работа не обманывает ожиданий?

- У меня и не было никаких иллюзий, - сухо сказал он.

- Где вы работали?

- Сначала в Австралии, потом в Лондоне. - И он принялся рассказывать об Австралии.

Констанс подумала, что ничего не может быть чудеснее, чем вдыхать прохладный морской воздух и слушать Сиднея, который рассказывает ей о том, как жил в Австралии. Она словно его глазами увидела эту огромную солнечную страну.

Затем они говорили о Лондоне. Констанс втайне обрадовалась, когда выяснилось, что в этом городе им понравилось одно и то же. Когда Констанс заявила, что современное искусство оставляет ее равнодушной, Сидней засмеялся и стал говорить о Галерее Тейт в Лондоне. Констанс хотелось, чтобы их прогулка никогда не кончалась.

Но, конечно, это было невозможно. Прогулка кончилась, и самым нелепым образом. Констанс смотрела на своего спутника, а не под ноги. Она оступилась, и Сиднею пришлось подхватить ее, чтобы она удержалась на ногах.

У нее перехватило дыхание, когда к ней на мгновение прижалось его стройное крепкое тело. Она тут же вспыхнула от желания, затуманившего рассудок.

Дрейк отчетливо понял, что с ней происходит. Его глаза прищурились и блеснули из-под темных ресниц. Его тело словно проснулось и по-мужски откликнулось на женский призыв.

- Черт, - сказал он. Потом наклонился и поцеловал ее.

Если бы он не сделал этого, Констанс смогла бы сохранить самообладание и чувство собственного достоинства. Но в то мгновение, когда его губы коснулись ее губ, Констанс растерялась, полностью отдаваясь его поцелую и тем чувствам, которые только он мог пробудить в ней.

Их поцелуй был долгим и страстным. Констанс забыла о том, что не должна позволить себе привязаться к Сиднею, и о том, что этот человек может быть для нее опасен. Она забыла обо всем на свете, кроме мучительной радости, которую доставляло ей прикосновение его губ. Но тут вдруг Сидней поднял голову и сказал хриплым и прерывистым голосом:

- Нет, это невозможно.

Он даже не знал, насколько это невозможно. Констанс не могла прийти в себя, она медленно и осторожно провела языком по его шее, там, где пульсировала жилка, и почувствовал вкус мускуса, вкус мужчины, вкус его, Сиднея.

- Да, я знаю, - протянула она. - Это совершенно невозможно.

Дрейк с придыханием вполголоса рассмеялся, нежно взял ее за подбородок и повелительно сказал:

- Тогда прекрати это, девочка моя.

- Почему? - Ее ресницы опустились, спрятав глаза. Она не отдавала отчета тому, что делает, что говорит, она потеряла всякую власть над собой... - Ты сказал, что это невозможно, и я согласна с тобой...

Ей самой эти слова показались чужими, словно их произнесла не она, а какая-то другая женщина. Это должно было напугать ее, но Кон-станс не почувствовала страха; напротив, она была в восторге, так как видела, что Дрейк возбужден не меньше, чем она.