Ловушка для влюбленной Снегурочки - Алина Кускова

– Фиг с ней, с ценой, – почесал протрезвевшую после клацанья медвежьей пасти голову Арас. – Скажи, отчего он не спит?

– Для этого ему созданы все условия. Надеюсь, у вас тоже они будут хорошие.

– А то, – усмехнулся Арас и указал на приготовленную заранее утепленную клетку рядом с баней. – Тяни его туда! Б-р-р-р, х-холодно, жуть.

– У-у-у-у, е-е-е-е, класс, – пробормотали мужики, возвращаясь в баню уже более трезвыми после крепкого морозца.

– Ништяк! – потер ладони хозяин. – И у нас не хуже, чем у людей! Продолжим, парни!

Продолжали ровно до восьми часов вечера, после чего в ожидании очередной доставки поспешили окунуться в пруд, чтобы выглядеть перед девочками свежими. Никто не помнит, кто именно подошел к клетке с медведем, о котором вскоре забыли, снял с него намордник и угостил рюмкой чая. Никто не знает, кто не закрыл после этого клетку, и бурый убивец выбрался на свободу. Зато сразу увидели, запрыгнув в пруд, что экзотическое животное мечется по берегу, боясь ступить на лед, и ревет басом.

– Черт! – крикнул Арас, окунаясь с головой в прорубь. Он выскочил обратно и устремился к бане. Но на его пути вздыбился медведь.

– У! Е! – поддержали его остальные и ринулись в полынью.

– Уйди, зараза! – орал на медведя Арас. – Вода ледяная!

– Отморозим хозяйство, скотина ты безмозглая, и девочки нам больше не потребуются!

Медведь на крики людей не реагировал. Он радовался неожиданной свободе, благодарил медвежьего Деда Мороза за оказанную щедрость и хотел насладиться ситуацией. Внезапное раздолье вскружило лохматую медвежью голову, и он решил, что люди, барахтающиеся в холодной воде, очень хотят с ним поиграть в догонялки, только стесняются. И их тревожные крики он воспринял как приглашение лезть к ним. Он и полез, да лед под лапой треснул, и медведь отступил, громким ревом сообщая людям, чтобы они сами вылезали на берег и догоняли его. А потом он их. И так до упаду! Какое это медвежье счастье! Но люди вылезать не спешили и продолжали отчаянно кричать, приводя медведя в полное недоумение.

Появившаяся из-за поворота машина типа «Газель» притормозила возле дачи Аляпкина. Оттуда показались две длинные, чарующие женские ножки в тонких чулках и туфлях на шпильках. Медведь обрадовался, о чем возвестил деревню громким рыком. Ножки, сопровождаемые нечеловеческим визгом, тут же исчезли, «Газель» рванула обратно и скрылась за поворотом.

– Сволочь! – заорал Арас, выскакивая из полыньи и намереваясь бежать следом за «Газелью».

Медведь повернулся к Арасу, и тот моментально ретировался в полынью.

Ночь была не крещенская, а всего лишь новогодняя, так что, купаясь в проруби, легко можно было превратиться в ледышку со всеми сопутствующими заболеваниями. Друзья по несчастью попеременно выпрыгивали туда и обратно, пробегаясь по льду водоема для согрева, до тех пор пока одному из них не пришла в уже трезвую голову удивительная мысль.

– Други! – воскликнул он. – С нами нет Борьки!

– Наши ряды редеют, – пробормотал Арас и склонил буйную голову. – Спи спокойно, дорогой утопший товарищ. Завтра опохмелимся и тебя достанем.

– Он спит! Он спит! – закричал его приятель. – Только в бане! Он-то с нами к пруду не пошел.

И деревенскую новогоднюю глушь огласили громкие вопли:

– Борька, сволочь, проснись! Мы погибаем!

Но Борис в это время не спал. Новогодняя атмосфера окунула его в далекое наивное детство, затем вспомнилась бурная молодость, следом за ней перед красными глазами затуманился образ коварной Тамарки, державшей за руку дочку Олесю. Борис пьяно смахивал слезу, когда доставал отключенный мобильный телефон, намереваясь поздравить дочку и стерву Тамарку с Новым годом. Но там его ждал сюрприз!

«Ты бесчувственная скотина, Кузнецов! – говорил автоответчик голосом Тамары. – До сих пор не замечаешь, что я к тебе чувствую на самом деле. Ты стоеросовый чурбан, Борис, если думаешь, что я навсегда выкинула тебя из своего сердца. Ты негодяй потому, что до сих пор не сказал, что любишь меня. Ты балда, Борька, потому что уехал от нас с дочкой. Ты будешь полным дурнем, если к нам не вернешься…»

– Ругается дура, – блаженно улыбался Борис, прослушивая запись по третьему разу. – Ругается, значит, любит!

Возле его джипа в темноте маячил огромный силуэт, разглядывать который Борису было не досуг.

– Уйди, Аляпыч, – отмахнулся от медведя Борис и открыл дверцу машины. – Не обижайся, друг, что бросаю в такой момент. Понимаешь, мне к ней надо! – Он похлопал себя по груди. – Она меня зовет! А я не могу не поехать, там же дочка. Да и Томку я люблю. Люблю ведь!

– Ры-ы-ы-го! – прорычал медведь, хлопнув мохнатой лапой по капоту.

– У, нажрался как скотина, – поморщился Борис, – ладно, ты там давай без сантиментов. И не провожай! Не провожай! Прощай, дружище!

– Борька, гад! Проснись! – донеслось до него с пруда.

– Весело отметить праздничек, ребята! – крикнул он, нажал на газ и рванул вперед.

Дрессированный медведь вразвалочку направился в оставленную открытой дверь аляпкинской бани и довольно заревел, увидев там еду.

Борис не знал, что случилось после его отъезда. А случилось вот что. Свежемороженые мужики вылезли из полыньи и гуськом направились к бане, радуясь, что медведь благополучно скрылся с горизонта. Но каково же было их удивление, когда открылась дверь в баню, и на столе лежало это мстительное животное, обожравшись и упившись до такой степени, что не могло пошевелить даже лапой.

– Хорошо, что стол дубовый, крепкий, – прошептал Арас, судорожно пятясь к двери.

Но медведь на него даже не отреагировал.

Это дало повод мужикам весело и продуктивно провести полчаса, фотографируясь на фоне обожравшегося «экзотического» животного, пока Арас вызывал эвакуатор.

А Борис мчался по заснеженной трассе Москва – Петербург и думал только об одном – сколько же времени он потерял, оставаясь в одиночестве! И как хорошо, что он потерял не только время, но и загранпаспорт и может быстро добраться до любимой женщины. Да, до любимой! Он всегда знал, что любит ее, свою Тамарку! Боялся признать это из-за ее вредного характера и нетерпимого к нему отношения. Теперь все будет по-другому! Они начнут Новый год с чистого листа и будут счастливы.

Борис представил, как приезжает к Тамаре, она открывает ему дверь и улыбается такой светлой улыбкой, от которой у него свело челюсть. А из спальни к нему выбегает Олеська, тянет ручки и щебечет что-то.

– Я не щебечу! – послышался рядом с ним недовольный голос. – А говорю еще раз! Сержант Скороходько! Предъявите ваши документы личности и на транспортное средство!

– Дружище Скороходько, – опомнился Борис. – Я пьян! Да, я пьян! Но я пьян от любви! Ты меня понимаешь?!