Частица твоего сердца - Скотт Эмма

– Она поцелует его там, – печально проговорил Миллер. – Ее первый поцелуй.

– Так поцелуй ее лучше. Но не отпускай.

Он прищурился, глядя на меня.

– У тебя есть девушка? Кто-нибудь в Висконсине?

– Я не имею дела с девушками.

Миллер нахмурился, и я понял, о чем он подумал. Я чересчур усердно лез со своими советами по поводу отношений. И пусть мне не суждено было иметь нечто доброе и настоящее, отношений Миллера это никоим образом не касалось.

Вайолет вышла из чулана со странной улыбкой на лице. Она бросила страдальческий взгляд на Миллера, и он тут же сделал вид, что ему плевать, и повернулся к сидящей рядом с ним тощей блондинке.

– Ну что? – Эмбер положила руку ему на плечо. – Ты умеешь играть на гитаре или она просто для украшения?

Мне бы тоже хотелось послушать его игру. Думаю, что бы ни исполнил Миллер, все было бы лучше, чем доносившаяся из динамиков дрянь.

Миллер оглядел гостиную. Вайолет уже ушла. Игра с чуланом закончилась, и все направились на кухню вслед за королем футбола.

– Э-э, да, – проговорил он, но выглядел при этом огорченным. – Да, я сыграю. Почему бы и нет, черт возьми.

Эмбер захлопала в ладоши.

– Круто!

Когда Миллер запел песню «Yellow» группы «Coldplay», собравшиеся неподалеку от нас притихли. Конечно, не моя тема, но, черт возьми, парень умел петь. Он изменил песню, превратив ее в нечто иное, создав из нее собственную композицию. Каждая чертова строчка рассказывала историю о нем и Вайолет.

Сквозь шум вечеринки пробился звон разбитого стекла. Модно одетый парень с серебристыми волосами застыл на обеденном столе, у ног его валялась разбитая бутылка. Я слышал, как шептались о нем люди у бассейна. Его звали Холден, и он, как и я, был в школе новеньким.

– Заткнитесь все, мать вашу! – проревел Холден. Он не сводил пьяного взгляда с Миллера.

Остальные последовали его примеру.

И все затихли, слушая игру Миллера. Он не пропустил ни одной ноты. В гостиную из задней части дома вбежала Вайолет и резко замерла, на лице ее отразилось узнавание.

«Потому что это – их песня».

Миллер поймал ее взгляд и запел, обращаясь прямо к ней:

– «Ради тебя я бы истек кровью».

Это могло бы стать моим девизом. Отдать всю кровь до капли ради тех, о ком я заботился. Уже слишком поздно спасать мою мать, и мне остались лишь печаль и злость. Эта злость, так похожая на отцовскую, струилась по венам. Она вспыхнула и продолжала гореть. Мне так хотелось погасить ее совсем, но не получалось. И я мог сделать лишь одно – направить ее на защиту тех, кто в этом нуждался. Так поступил и Миллер. Через струны гитары он излил свои чувства любимой девушке.

Расплакавшись, Вайолет побежала к выходу. Миллер резко оборвал песню и встал, намереваясь последовать за ней. Кто-то задержал его возле двери.

– Полюбуйтесь, кто явился на вечеринку. Куда ты убегаешь, Стрэттон?

Фрэнки Дауд.

Моя злость вспыхнула, как пламя, в которое плеснули бензином. Я стряхнул с себя куртку и хрустнул шеей вправо и влево.

«Вперед».

– Отвали, придурок, – прорычал Миллер Фрэнки.

– Или что? Попросишь своего каторжника-телохранителя снова меня побить?

Я фыркнул. Этот идиот меня не заметил. Я встал перед Миллером и скрестил руки на груди, холодный и невозмутимый, хотя внутри бушевало пламя.

На носу у Фрэнки виднелась повязка, под глазами залегли синяки. Увидев меня, он явно испугался.

– Чувак, ты труп. Ты понятия не имеешь, кто я.

– Я знаю, кто ты, – проговорил я. – Мне это прекрасно известно.

«Трусливый, дрянной сучонок, который пытался помешать моему другу принять лекарство».

Прошло несколько секунд. В воздухе все сильнее нарастало напряжение. А потом из соседней столовой донесся вопль.

– Чувак! Какого хрена ты творишь?

Все взгляды устремились на Холдена, который отбивал чечетку на обеденном столе из красного дерева, пьяно напевая «Singing in the Rain». Осколки стекла под его ногами впивались в древесину. Рядом застыл Ченс Блейлок, широко раскрытыми глазами рассматривая повреждения.

– Черт возьми, родители меня прибьют, – кипел Ченс. – Кто-нибудь идите сюда и помогите согнать со стола этого придурка.

Из кухни появился Ривер Уитмор. Они вдвоем попытались схватить Холдена, который, несмотря на то что, кажется, выпил в одиночку половину бочонка, легко держался за пределами досягаемости.

– Ты труп, ублюдок, – прорычал Фрэнки, вновь привлекая к себе мое внимание. Из кармана пляжных шортов он вытащил полицейский электрошокер.

Миллер поднял руки вверх.

– Эй, постой…

Фрэнки рванулся вперед. Я отклонился вправо и, вскинув левую руку вверх, выбил электрошокер из рук парня. Я схватил Фрэнки за ворот рубашки и оттащил от Миллера. Безумец с серебристыми волосами протанцевал к кофейному столику в гостиной, но едва ли кто обратил на него внимание. Ярость, отпущенная теперь на свободу, струилась сквозь меня во Фрэнки. Он споткнулся и упал, и я полетел на пол вместе с ним. Мы сцепились друг с другом, нанося удары всюду, куда могли дотянуться. И стоило его кулаку достигнуть цели, я ощутил вспышку боли и обрадовался ей так же сильно, как когда мне самому удавалось его зацепить.

Что случалось гораздо чаще.

Драка была нечестной; я мог бы выбить все дерьмо из тощего парня…

«И как далеко ты зайдешь? – раздался в воцарившемся хаосе голос. – Ты собираешься его убить? Каков отец, таков и сын…»

Потом возник Ченс и потянул Фрэнки прочь. В это время Ривер попытался оттащить меня, но я вырвался и грубо его оттолкнул.

– Черт побери этого парня, – закричал Фрэнки, высвобождаясь из хватки Ченса, из его носа снова сочилась кровь. – Ты труп. – Он подхватил с кофейного столика разбитую пивную бутылку и наставил ее на меня. – Я убью тебя, ублюдок!

Фрэнки неуверенно ткнул бутылкой в моем направлении, и собравшиеся ахнули. Я ощутил боль в верхней части левого предплечья, и по жилам вновь потек пылающий огонь.

Я посмотрел на свою руку и, отметив кровоточащий порез, вновь перевел взгляд на Фрэнки.

– Ты совершил ошибку.

Голос мой прозвучал совершенно спокойно, и Фрэнки потрясенно уставился на меня. А потом сделал шаг назад, бутылка дрожала в его руке.

«Не уподобляйся ему…» – откуда-то издалека умоляла мама. Но она умерла. Потому что я ничего не сделал.

Хватит бездействовать…

Я сжал кулаки, готовясь нанести удар. Но внезапно между нами возник Холден. Под длинным пальто виднелась дорогая на вид рубашка, за вырез которой он тут же дернул. Во все стороны полетели пуговицы. Глядя на Фрэнки широко раскрытыми, безумными глазами, он обнажил левую сторону груди.

– Вот сюда, – прошипел он и постучал по грудной клетке, под которой скрывалось сердце. – Вонзи ее прямо сюда. Вперед. Давай. Ну давай же.

Я уставился на этого парня. Внешне он абсолютно не походил на меня, но в нем отражался тот же раздрай. Я словно наблюдал эмоции, не скрытые телесной оболочкой. На долю секунды я подумал, что Фрэнки примет предложение Холдена.

«Нет! Меня. Не его».

Я подался вперед, намереваясь оттащить Холдена в безопасное место, но Миллер оказался быстрее. Он шагнул в наш маленький круг психопатов и, взяв Холдена за руку, произнес успокаивающим тоном:

– Эй, приятель. Пойдем. Ну же…

Холден вырвался из рук Миллера, запахнул пальто и сунул в рот сигарету. Он ухмыльнулся.

– Не одолжите огоньку?

– Что за… – Ченс тупо моргнул, а потом его губы скривились от ярости. – Убирайтесь. Вы трое. Валите из моего дома к чертовой матери.

Холден сделал вид, что обиделся.

– Как грубо.

У Миллера вырвался смешок, и я вдруг почувствовал, что и сам вот-вот готов рассмеяться.

– Убирайтесь отсюда! – проревел Ченс.

При этих словах Миллер и Холден бросились бежать, гогоча как идиоты. Я же не стал торопиться. Подхватив свою куртку, я бросил на Фрэнки предупреждающий взгляд, ясно говорящий, что, стоит тронуть кого-нибудь из них, и ему будет больно. По пути к двери на глаза мне попался желтый электрошокер. Не сбавляя шага, я поднял его и сунул в карман куртки.