Не умирай (СИ) - Хайес Роб Дж.

Эйн взглянул на Чо снова, перевел взгляд обратно, кусая губу с детской решимостью.

— При одном условии. Больше вы мне не запретите, — слова звучали капризно от него.

Изумрудный ветер мрачно и без колебаний кивнул, Эйн посмотрел на Чо. Она тоже кивнула. Она знала, что он имел в виду. Они убьют того, кого мальчик захочет сделать своим слугой. Чо понимала, что мальчик сделает из них монстров до окончания его задания. Без слов Эйн повернулся и пошел к входу в лагерь.

Чо смотрела, а Чжихао глубоко вдохнул и улыбнулся. Не глядя на Янмей, он сказал:

— А теперь я должен попрощаться, любимая.

— Куда ты, Чжичжи? Почему ты бросил меня? И почему не изменился?

Чо отвернулась от них, пошла за Эйном, но глядела на один из камней, на надпись на нем, видимую между телами. История Хоса, всех войн и королей. Всех принцев.

— Куда бы он ни дул, на восток, запад, север или юг, Изумрудный ветер не меняется, — Чжихао пошел от Янмей, махая рукой над плечом, но улыбка пропала. — И он всегда несет запах смерти. Ты не можешь пойти с нами, Янмей. Не там, куда мы идем. Оттуда не возвращаются. Нет. Ты должна остаться и похоронить отца. Закопать его глубже.

* * *

Солнце пропало, звезды смотрели, как они спускались по холму от лагеря Пылающего кулака. Там было почти пусто, когда они пришли, и они оставили его кладбищем, и только один красивый цветок остался среди трупов. Чжихао не нравилось это, но он не мог поступить иначе. Многое изменилось за короткое время, и он не все понимал. Они спускались в тишине, слушали стрекот цикад, скрытых в высокой траве. Чжихао охватила меланхолия.

Чжихао взглянул на женщину, она хмурилась и глядела на звезды. Этот миг казался личным, и он оставил ее, сделал то, что мог. Пошел за мальчиком.

Он не сразу понял причину меланхолии, а потом догадался. Из живых, кто его помнил, осталась только Янмей. Все остальные были мертвы. Печально, что никто больше не переживал за него. И он бросил единственного человека, который переживал. Но со смертью Кулака все было иначе. Пропала девушка, полная энергии, всегда танцующая и смеющаяся с мужчинами, которые убивали ради жизни. Пропала девушка, срывающая цветы и украшающая ими волосы, целующаяся тайком с Чжихао. Пропала женщина, которая просила Чжихао помочь ей убежать от отца, который уничтожал города, чтобы удержать ее при себе. Пропали все, кого Чжихао знал.

— Трус, — сказала Шепчущий клинок, догнав его. Чжихао могло показаться, но ее оскорбление не звучало убедительно. Но он был рад. Это могло отвлечь от мыслей.

— Я и не звал себя иначе, — он пригладил усы. — Но разве не ты недавно звала меня героем?

— Одно другому не мешает. Ты помог мне против Кулака. Это можно назвать поступком героя, — Чжихао заметил, что женщина все время говорила шепотом. Может, это было связано с силой, которая вылетела, когда она закричала. — Но ты должен был хотя бы сказать ей о своих чувствах.

Чжихао фыркнул.

— Чувствах? Тебе откуда знать, что я чувствую, женщина?

Они шли в тишине пару минут. Чжихао взглянул на Шепчущий клинок. Она шла с прямой спиной, хоть ей было неудобно. Ее грудь была синяками под бинтами. Ее шрамы от людей Кулака были красными выпуклыми линиями, швы еще виднелись в некоторых. Ее левая рука была красной, с почерневшим следом пальцев. И ее волосы свободно падали на плечи. Но она шла гордо, ладонь лежала на рукояти меча. Шепчущий клинок была достойна своих историй больше, чем Чжихао — историй об Изумрудном ветре.

— У меня есть имя, — сказала Шепчущий клинок, глядя на мальчика, идущего впереди.

— И у меня. Чжихао, если тебе интересно.

Она улыбнулась ему.

— Не Чжичжи?

— Нет.

— Можешь звать меня Итами.

Чжихао вздохнул.

— Чудесно. Вот мы и познакомились.

— Это так плохо?

Чжихао вздохнул.

— Да. Мне проще предавать того, чьего доверия у меня никогда не было.

— Я не говорила, что доверяю тебе, — прошептала Итами.

— Умно. Мне не стоит доверять.

— По моему опыту, опаснее всего доверять тем, кто втирается в доверие. Те, кто говорит, что недостоин доверия, чаще всего просто боятся доверять другим, — сказала она серьезно. Чжихао задумался, знала ли она, как близко к правде была.

— Думаешь, мальчик знает, куда мы идем?

— Бан Пинь, город скрытого просвещения, — бросил мальчик через плечо.

Чжихао громко застонал.

— Город напыщенных монахов.

— Я еще не была там, — сказала Итами.

— И ничего не пропустила.

Мальчик не слушал Чжихао, шел дальше, и Чжихао приходилось следовать. Они какое-то время шли в тишине, но мальчик поглядывал на Итами. Мальчик заговорил с печальной нотой в голосе:

— Мы не можем вернуться.

Итами кивнула.

— Понимаю.

— Но твоя клятва. Ты закопала ее с Вековым клинком. Ее не сжечь, так как звезды поймут, что ты ее выполнила? — мальчик вытащил узел волос из сумки, и прядь была подозрительно похожей на волосы Шепчущего клинка.

Итами улыбнулась.

— И не нужно. Моя клятва Вековому клинку останется, как связь между нами после наших смертей.

Мальчик потер пальцами узел волос.

— Клятвы важны для тебя.

— Да. Для Шинтей нет ничего важнее наших клятв. Три, чтобы завершить обучение. Защищать невинных. Быть вежливым даже перед грубостью. И выполнять клятвы.

Чжихао фыркнул.

— Вы клянетесь выполнять клятвы?

— Да. Мы не даем клятвы просто так, но когда делаем это, мы обязаны их исполнить.

Мальчик обдумывал это пару минут, а потом убрал узел волос в сумку.

— А если одна клятва противоречит другой?

На это у Шепчущего клинка не было ответа.

Глава 12

Они три дня шли до Бан Пиня, хотя было бы быстрее, если бы Эйн не решил идти весь путь босиком. На дороге им встречались торговцы, фермеры и несколько карет. Кареты были со шторками, скрывая тех, кто отдыхал внутри, их сопровождали солдаты на лошадях. Они кричали и всем угрожали, даже торговцам с телегами с товарами, чтобы они пропустили их. Но Чо и Чжихао получили странные взгляды от солдат, пока те пытались решить, были они воинами-путешественниками или бандитами. Конечно, они опасались бы еще больше, если бы знали, что это была пара мертвых героев, которая искала других в их группу.

Чо говорила с некоторыми путниками, даже попросила у одного торговца полдня прокатить их на телеге. Он согласился, но Эйн отказался. Мальчику было важно идти на своих босых ногах. Чо уважала его желания, а Чжихао жаловался, как ребенок.

Первой ночью они остановились с фермером с тремя сыновьями. Они вели небольшое стадо скота — коров и свиней — к Лушу и устроились ночевать у дороги, чтобы спать под звездами. Они были рады мечам, особенно умелым воинам. Они поделились едой и вином, хотя все на вкус было как гниль и пепел для Чо. Их пес, тощая гончая с серой, как старая каша, шерстью все время рычала на Чо, скаля зубы. Чжихао удивил их хорошим пением и обширным репертуаром, хотя многие песни были о женском теле, и фермеры смеялись, а Чо кривилась. Эйн ел тихо, смотрел на всех и не спал.

У развилки фермеры отправились на север, а Эйн — на восток. Чо и Чжихао шли за ним без вопросов, в его темпе. Это раздражало, но Чо терпела и не такое в жизни. Чжихао — нет. Он грозил поднять мальчика и понести на второй день, но угроза была пустой. Они оба знали, как ощущалось прикосновение к мальчику, и они не хотели сами его трогать.

На третий день дорога соединилась с главной дорогой с юга, и прохожих стало больше, десятки людей шли туда и обратно. Чо видела путников до горизонта перед ними, путники шли и за ними. Многие выглядели плохо, нищие шли к городу на одной надежде. С южной стороны от дороги рисовые поля тянулись по склону, солнце мерцало на воде. С северной стороны поля тянулись до горизонта, и Чо заметила большие стада зверей, щипающих траву. Но она не видела солдат на дороге или в полях. Тут было спокойнее, чем она ожидала, учитывая бурную натуру десяти королей Хоса. Когда она спросила об этом, Чжихао фыркнул.