Горячее лето 42-го (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Убедившись, что выживших нет, это принципиально, это на обычную пехоту я могу не обращать внимания, если подранки или кто смог уйти, а тут лётчики. Те, кто расстреливал беженцев на дорогах, бомбил города и жилые районы. Я может какой не правильный, но я не умею прощать и всегда сужу категорично. Конечно зря я Малиновскому всё это вывалил, да и не всё там правда, и половины нет, вот про Финляндию сказал именно то что думаю, но как я уже говорил, хотел встряхнуть, чтобы не потеряли свои победы, и помнили, что именно на их плечах будущее их потомков. Я понимаю, что с победой и дележом территорий всё не так просто и не мне судить, но как же обидно. Хорошо, что ничего дальше не уйдёт, да, Малиновского мне жаль, по моей вине тот погиб, но я с облегчением вздохнул, когда понял, что информация дальше не уйдёт. Не хорошо так говорить, но так и было. Так вот, убедившись, что выживших нет, я погнал на «БТ» к своему самолёту. Всё что уцелело на аэродроме я уже продал, кредиты в любой момент могут пригодится. Три танка самоуничтожились на аэродроме, а «БТ» после того как я взлетел и полетел к селу, ориентируясь по карте. Кстати, ориентирование с воздуха было проще чем с земли, тут всё видно, ты так и знай.

Степь уплывала за хвост, а я, визуально осматриваясь, поглядывал и на тактическую карту. Что удивительно, батальон тот я нашёл, но в сорока километрах от села. За час, а шесть вечера через час наступает, тот явно не успевает, да и та мотогруппа, их кстати я три приметил, но только у одной было три тяжёлых мотоцикла и бронетранспортёр, ещё была на подходе к селу, ей около часа требуется чтобы добраться до окраины. Похоже, я что-то изменил своим появлением и спасением дивизии полковника Песочина. Вот теперь и стоит думать, не пускать в село немцев и уничтожить их на подходе. Но как тогда сельских уговорить эвакуироваться? Ведь все жители, кроме немногих, пережили войну, вернулись, и село разрослось, стало крупным, чуть позже став районным центром. Хм, перехвачу мотогруппу, чтобы те видели немцев, сообщу что завтра к обеду прибудет моторизованный батальон, и он за своих точно поквитается и велю эвакуироваться, оставшись один, мне помощники не нужны, пусть живут ребята, вот уж кто достоин. Над немцами я не летал, сразу сшибут, вдали пролетал, но бинокль и тактическая карта мне в помощь, видел кто по полевым дорогам двигался, впрочем, немцы меня тоже хорошо рассмотрели, понял по трассирующим пулям, что летели в мою сторону, но я далеко был, и снизившись ушёл. Ничего, скоро встретимся. А вот и село, покрутившись над ним, убедился, что там тишь да гладь. На озере мальчишки рыбачили, вечерний клёв. Во дворе «МТС», где виднелось несколько танков и разобранных остовов, башни отдельно лежали, я увидел, как выходили из цехов ремонтники, некоторые вытирали руки тряпицами и наблюдали как я крутился. Хм, у них даже зенитных средств не было. Приметив удобное место для посадки, да обочина дороги, и пошёл на посадку. Как раз подкатил к дощатому забору машинного двора. Заглушив мотор, винт уже остановился, когда я нажал на тормоз, и самолёт замер. Отстегнув ремни, наблюдая как ко мне подбегают ремонтники, двое командиров в форме воентехников, и ступая аккуратно по крылу, чтобы не повредить, это не трудно, оттого специальные упоры были, и спрыгнув на землю, улыбнулся явному недоумению на лицах местных. Ожидали лётчика, а вылез танкист. Подняв очки с глаз на лоб, я козырнул командирам, и военинженеру третьего ранга. Это Колосков, узнал, видел фотографию в архиве.

— Товарищ военинженер третьего ранга, старший лейтенант Шестаков. Командир третьей роты особого отдельного тяжёлого такового батальона. Сообщаю вам что немецкая моторизованная группа в составе трёх мотоциклов с пулемётами и бронетранспортёра с десантом в виде отделения пехотинцев приближается к селу и через сорок минут войдёт в него. Следом идёт моторизованный батальон полного штата. Сам видел их визуально. Однако они будут завтра ближе к утру. В сорока километрах находятся, скоро на ночёвку встанут у деревни, где речушка и мост. Прошу вас поговорить с жителями села и уговорить их покинуть дома и эвакуироваться, бой будет у села, немцы за своих отомстят. Дозор я уничтожу, да и батальон мне на один зуб, но гражданские мешают. Пусть уйдут. Да с вами, надеюсь под вашей охраной они смогут дойти до наших. Я постараюсь захватить технику моторизованной группы целой, пригодится вам.

— Чем воевать хотите, на самолёте? — улыбнулся тот.

— У меня четыре тяжёлых танка поблизости. «КВ», по сравнению с ними — фанерные.

— По ленд-лизу получили?

— Нет, наши учёные выдали. Возможно вы о них слушали. На Украине или Белоруссии действовали в сорок первом. Пленных в Минске освобождали.

— Погодите, вы Шестаков? Я видел вашу фотографию в немецких газетах. Смотрю и не могу понять где видел. У меня хорошая память на лица.

— Так и есть, я Шестаков.

— Можно ваши документы?

— Обязательно.

Протянув тому документы, я подождал пока тот изучит их, и вернув мне, представился, да я и так знал кто он. А командир отдельной ремонтной роты танкового корпуса мне явно поверил, так что сразу стал отдавать приказы. Уйти из села тот планировал да темноты, поэтому выкрикнул правление села, решив начать с них, уговорит их, а за ними и все жители пойдут. Кстати, та «тридцатьчетвёрка» на которой Колосов воевал, стояла во дворе у забора, я её сверху приметил. Тот приказал подготовить танк к бою. Да и вообще всю возможную технику к эвакуации, а то что забрать не смогут, уничтожить. Тот уже собрался уходить, когда я придержал Колосова за рукав френча:

— Этот самолёт мне не нужен, у немцев его отбили, можно эвакуировать его в тыл и передать нашим лётчикам.

Тот осмотрел самолёт, уточнил сколько топлива, полбака точно есть, и похлопав по крылу, сказал:

— Буксировать не нужно, у меня есть сержант-электрик, который в аэроклубе учился до войны, да недоучился, но летать умеет. Тот воздухом перегонит машину.

— Тогда стоит отправить его немедленно, пока светло. Я так понимаю в темноте совершить посадку он вряд ли сможет?

— Скорее всего так, — подтвердил тот, и велел одному из бойцов что рядом топтался. — Богомолова сюда.

Вскоре прибежал парень примерно моих лет, а мне двадцать четыре было, и почесав бритый затылок, сбив пилотку на лоб, неуверенно кивнул, когда Колосков, уточнил сможет ли тот воздухом перегнать самолёт к нашим, с учётом где эти наши пока никто не знал. В общем, тот прихватил ещё пару бойцов и те развернули самолёт, и Богомолов стал изучать машину. Очков ни у кого в роте не оказалось, а лететь без них не то что невозможно, очень трудно, кабина открытая, стеклянный козырёк перед кабиной не особо помогал, так что отдал свои. В селе уже явно была видна суета, Колосков пообщался с руководством села и местного машинного двора, было принято решение по эвакуации, но после того как я мангруппу перехвачу. Богомолова уже пора отправлять, как раз подкатил на мотоцикле с коляской Колосков из села, с плотным мужичком, судя по ордену на груди, «Красная Звезда», и отсутствию руки, рукав пустой, это один из фронтовиков. Он и оказался главой села и машинного двора. Задумчиво посмотрев на его руку, я сказал Колоскову и Богомолову:

— Моя рота несколько часов назад уничтожила два вражеских аэродрома с самолётами и личным составом. Одна часть была штурмовая, «Лаптёжники», и с ними несколько разведчиков, а на другом аэродроме бомбардировщики «Хейнкель» и штук двадцать истребителей, так что на этом участке я их выбил, но всё же стоит быть внимательным, могут с других аэродромов прилететь. Также я взял карты полётные, на нескольких отмечены советские военные аэродромы. Не знаю, возможно это устаревшая информация, но можно проверить. В крайнем случае летишь километров на двести, и садишься у какого населённого пункта, там машину эвакуируют. Там немцев пока ещё нет. Они к Сталинграду рвутся. У меня всё.

Колосков написал приказ Богомолову на перегон техники, поставив печать. Однако летел тот не один, а с замом Колоскова. Тот должен передать рапорт начальству, узнать где их роте встать, найти её потом, маршрут движения ему сообщили, и вывести роту к новому месту дислокации, чтобы те не блуждали. После этого мы пронаблюдали как Богомолов не совсем уверенно поднялся в воздух, пассажир у пулемёта следил за воздухом, и полетел в сторону советского тыла. Высоту тот небольшую держал, метров двести. Парашютов-то нет, я его не брал, да и немецкие продал, мне без надобности. После этого меня познакомили с местным хозяином, тем самым, орденоносцем и я спросил: