Светочи Конфедерации. Книга вторая (СИ) - Лактысева Лека

Остававшиеся до беглянки метры начинающая экзорцистка преодолевала с удвоенной осторожностью. Это и уберегло ее от столкновения со стволом дерева, перегородившим дорогу на уровне подбородка. Несчастная женщина лежала как раз под стволом: она явно не разглядела его в темноте, ударилась лбом, а при падении, вероятно, повредила себе ногу.

Теневым зрением Лайона разглядела и тех, кто погнал одержимую ночью в лес: над женщиной в магическом поле кружили три темных твари, похожих, на взгляд юной экзорцистки, на отвратительных синюшных кадавров со скользкими, покрытыми слизью хвостами. Твари наслаждались мучениями несчастной, упивались ее болью и страданием. У Лайоны резко потеплели ладони. Она ощутила, как проступают в магическом поле ее теневые руки, как наливается силой и бело-голубым светом позвоночник.

Сосредоточившись, госпожа Монтессори призвала из бело-голубого луча пару призрачных метательных ножей, неслышно приблизилась на удобное для броска расстояние и метнула сквозь туман один за другим оба ножа. Быстро метать более двух ножей подряд у Лайоны пока не получалось и на тренировках…

Твари слишком поздно заметили летящее в них огненное оружие, возникшее словно ниоткуда. Белые раскаленные молнии пронзили и испепелили двух кадавров из трех. Оставшаяся невредимой третья тварюшка махнула хвостом, метнулась куда-то вбок и растворилась среди деревьев.

Лайоне было не до беглеца: она поспешила к плачущей женщине, сожалея, что у нее нет при себе такой родной и привычной походной аптечки. Девушка подозревала, что лежащей на земле женщине нужна медицинская помощь.

Заметив приближающуюся к ней экзорцистку, беглянка затряслась, заплакала в голос, забилась на земле в истерическом припадке. Лайона попыталась шикнуть на обезумевшую женщину, призвать ее к тишине, объяснить, что хочет помочь. Но старалась она зря: одержимая продолжала выть и кататься по ковру из хвои и опавших листьев, хрустя камешками, шишками, мелкими высохшими ветками, зарабатывая себе новые синяки, царапины и ссадины.

Лайона, у которой под рукой не было ни воды, ни лекарств, знала лишь один способ остановить истерику при таких обстоятельствах: она поймала женщину, уселась на нее сверху и залепила той звонкую оплеуху! Одержимая тут же умолкла.

— Ну что, успокоилась? — строгим докторским голосом поинтересовалась госпожа Монтессори.

— Ды-ды-да-а-а… — постукивая зубами, подтвердила беглянка.

— Это хорошо, — одобрила Лайона. — И как же тебя зовут, болезная?

— Мы-мы-Марта…

— Марта, значит. Хорошее имя. Весеннее. А что ты, Марта, ночью в лесу забыла?

— Н-не зна-аю…

— А идти сможешь? — перешла к более насущным вопросам Лайона.

— Н-не зна-аю…

— Тогда давай, попробуй встать, — потребовала девушка, продолжая изображать твердость и уверенность, которых в глубине души вовсе не испытывала.

Марта завозилась, и Лайона слезла с нее, помогла женщине присесть.

— Ну как? Ноги шевелятся? Обе? — уточнила на всякий случай.

Марта подвигала одной ногой, пожала плечами, попыталась подтянуть под себя вторую и застонала от боли.

— Ны-ны-нога-а-а… эта, — указала она на свою левую ногу.

Лайона поискала в карманах видеофон — фонариком обзавестись как-то не додумалась. Видеофона тоже не было: видимо, выпал из кармана во время погони.

— Так. Света у нас, видимо, до утра не будет. Осмотреть твою ногу, пока не рассветет, я не смогу. Сейчас могу только попробовать поискать повреждения на ощупь.

Лайона принялась деловито ощупывать ногу женщины, пытаясь определить, повреждена ли где-нибудь кожа и сломаны ли кости. Явных повреждений найти не удалось, и девушка пришла к выводу, что Марта, вероятно, подвернула ногу и растянула связки.

— Сиди тут, я сейчас, — скомандовала начинающая экзорцистка и двинулась в сторону зарослей кустов, напоминающих лещину.

— Не уходи-и-и! — тут же заскулила Марта.

— Не ухожу, — успокоила Лайона. — Сейчас попытаюсь костыль тебе сделать. И шины для ноги.

Выбрала пару стволов потолще, извинилась мысленно перед одним из своих настоящих, не призрачных метательных ножей, которые в последнее время постоянно носила в поножах, прикрепленных к поясу, и в несколько ударов перерубила один за другим довольно толстые с виду стволы.

Полученные палки оказались не сплошными, а полыми, как бамбук, но все равно очень прочными. Одну из них девушка, примерившись к ноге беглянки, разрубила на четыре части. Два куска одинаковой длины приложила к боковым сторонам голени и примотала полосками ткани, оторванными от подола нижней рубашки женщины.

Длинную палку сунула Марте в руку и скомандовала:

— Ну, встаем, опираясь на здоровую ногу и на палку. Я помогу.

Марта, поскуливая, встала.

— Идти сможешь? — спросила Лайона.

Марта попыталась опереться на больную ногу, застонала, сделала пару шагов. Нога подвернулась и женщина, вскрикнув, завалилась набок.

— Понятно. Не сможешь, — вздохнула Лайона. — Ладно. Думаю, до рассвета не так долго ждать, там осмотримся и решим, что делать. Давай устраиваться на ночлег.

Устроиться удалось с относительным комфортом: Лайона нашла место повыше и посуше, нарубила уже и без того слегка затупившимся ножом хвойных лапок, устелила ими небольшой участок, помогла перебраться туда Марте и пристроилась рядом сама.

— Спи, — приказала женщине. — Я буду сторожить. Заодно и подумаю, что делать утром.

Марта доверчиво прижалась боком к бедру сидящей рядом спасительницы и уснула. Лайона тоже задремала — сидя, подтянув колени к груди и опустив на них усталую голову.

У нее всегда был чуткий сон: привычка, выработанная за годы жизни на Левконии и работы в отделении реанимации. Вот и сейчас девушка не опасалась, что проспит что-нибудь важное: любой звук — громкий или раздавшийся слишком близко — заставил бы ее мгновенно очнуться. Единственное, что забыла или посчитала опасным делать Лайона — это снимать с себя туманный щит, укрытый сверху полусферой зеркального щита.

Рассвет в лесу всегда наступает позже, чем на открытой местности. Даже днем в особенно густых зарослях царят сумерки. К счастью для женщин, они оказались не в самой гуще леса.

Лайона очнулась от дремы, когда небо из черного начало превращаться в синее, встала, размяла затекшие мышцы… она точно помнила, что лес находится на восток от монастыря. Это означало, что двигаться им с Мартой нужно на запад. Оставалось дождаться восхода солнца, чтобы сориентироваться по сторонам света, а еще — решить, как передвигаться, если Марта по-прежнему будет не в состоянии опираться на больную ногу.

Лайона не сомневалась, что их начнут искать, как только обнаружат исчезновение. И только сейчас, подумав, что их будут разыскивать, она попыталась представить себе реакцию мужа на ее очередное «приключение». Поняла, что думать об этом не хочется: уж очень страшно становилось. «Когда все закончится, мне, наверное, придется годами вымаливать прощения за эту свою выходку, продиктованную скорее глупостью, чем героизмом», — отчитала Лайона сама себя. Вздохнула. Запечалилась…

15. Мир Файр Соул. Мелисента Кавейрос

Четыре года до Заговора на Левконии

Двадцатипятилетняя Мелисента Кавейрос, аспирант кафедры химии и технологии органического синтеза Академии Естественных Наук, сидела на скамье подсудимых в зале Высшего суда Конфедерации и слушала приговор.

— Госпожа Мелисента Кавейрос! За создание, сокрытие и нелегальное использование сильнодействующего психотропного вещества, за причинение тяжелого ущерба физическому и психическому здоровью гражданина Конфедерации господина Грегора Конна, вы приговариваетесь: к лишению права заниматься научной деятельностью на срок двадцать пять лет; к штрафу в размере пятидесяти тысяч базедов (базовых единиц); к курсу психокоррекции в Центре терапии психотравмы длительностью не менее пяти лет. Госпожа Кавейрос! Вы можете согласиться с решением суда, либо требовать депортации вас на планету Несогласных — Левконию, в случае, если не желаете подчиняться Закону Конфедерации.