Пробуждение - Кейт Шопен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эдна уже собралась приступить к супу, поданному в тот момент, когда она вошла в столовую, когда несколько человек одновременно сообщили ей, что Роберт отправляется в Мексику. Она опустила ложку и огляделась по сторонам в полном недоумении. Он был с ней сегодня, читал ей все утро и ни разу даже не упомянул такое место, как Мексика. Днем она не видела его, но слышала, как кто-то говорил, что он в доме наверху, с матерью. В этом не было ничего особенного, подумала тогда Эдна, хотя ее удивило, что Роберт не присоединился к ней, когда она пошла на пляж.
Молодая женщина посмотрела на Роберта через стол, где он устроился рядом с миссис Лебрен. Лицо Эдны выражало полнейшее замешательство, которое она и не думала скрывать. Роберт поднял брови, как будто хотел улыбнуться. Он выглядел смущенным и растерянным.
– Когда он едет? – задала Эдна вопрос, обращаясь ко всем присутствующим среди них, как будто Роберта не было, чтобы ответить самому.
«Сегодня вечером!», «Прямо сейчас!», «Неужели?!», «Что на него нашло?» – таковы были реплики, которые Эдна услышала, высказанные одновременно на французском и английском.
– Но это невозможно! – воскликнула она. – Как человек может немедленно отправиться с Гранд Айл в Мексику, как будто он собрался к Клейну, на пристань или прогуляться по пляжу.
– Я все время говорил, что собираюсь в Мексику; я уже годами об этом говорю! – крикнул Роберт раздосадованным тоном человека, отбивающегося от стаи жалящих насекомых.
Миссис Лебрен постучала по столу ручкой ножа.
– Дайте, пожалуйста, Роберту объяснить, почему он едет и почему сегодня вечером, – обратилась она ко всем присутствующим. – В самом деле, наше общество с каждым днем все больше становится похожим на бедлам. Все говорят одновременно. Иногда, прости меня Господь, да, иногда я определенно мечтаю, чтобы Виктор лишился дара речи.
Виктор сардонически рассмеялся, выражая признательность матери за ее необычное желание, заметив при этом, что не видит, какую пользу это принесет кому бы то ни было, разве что ей самой, поскольку предоставит ей широкие возможности и свободу говорить все время самой.
Мистер Фариваль высказался в том смысле, что Виктора следовало еще в детстве завезти далеко в океан и утопить. Виктор предположил, что более логично было бы избавляться подобным образом от стариков с явными признаками абсолютной несносности. Миссис Лебрен начала впадать в истерику. Роберт оборвал брата жестко и едко.
– Тут нечего особенно объяснять, мать, – сказал он, но тем не менее объяснил, глядя главным образом на Эдну, что только так он мог встретиться с господином, к которому намеревался присоединиться в Веракрусе, сев на пароход, отправляющийся из Нового Орлеана в такой-то день, что Бодле этим вечером выходит на своей лодке в море с грузом овощей, и это позволит ему попасть в город и сесть на корабль вовремя.
– Но когда вы решили это сделать? – допытывался мистер Фариваль.
– Сегодня днем, – ответил Роберт с оттенком раздражения.
– В какое же время? – упорствовал старый джентльмен с решимостью судьи на перекрестном допросе преступника на судебном заседании.
– В четыре часа пополудни, мистер Фариваль, – резко ответил Роберт с напыщенным видом, чем напомнил Эдне актера на сцене.
Она заставила себя съесть почти весь суп и теперь вылавливала вилкой кусочки рыбы.
Влюбленные с выгодой для себя использовали ситуацию всеобщей заинтересованности поступком Роберта, чтобы шепотом говорить о вещах, которые, как они справедливо полагали, не были интересны никому, кроме них самих. Дама в черном когда-то давно получила молитвенные четки уникальной ручной работы из Мексики с прикрепленной к ним совершенно особенной индульгенцией. Но она так и не смогла выяснить точно, распространяется ли отпущение грехов за пределы мексиканской границы.
Отец Фошель, священник местного собора, попытался дать этой почтенной даме объяснение, но не смог удовлетворить ее интерес. Поэтому она умоляла Роберта выяснить в Мексике, если это возможно, имеет ли она право на отпущение грехов с необычными мексиканскими четками в любом другом месте. Миссис Ратиньоль выразила надежду, что Роберт проявит крайнюю осторожность в общении с мексиканцами, которые, как ей представляется, люди коварные, бессовестные и мстительные. Она полагала, что вправе осуждать целый народ. Сама она лично знала только одного мексиканца: он делал и продавал замечательные тамалес[24]. Адель ему безоговорочно доверяла, такой он был учтивый и любезный. Не так давно его арестовали за то, что он пырнул ножом свою жену, и она не знает, повесили его в конце концов или нет.
Виктор, развеселившись, попытался рассказать историю про одну мексиканскую девушку, которая как-то зимой подавала горячий шоколад в кафе на Дофин-стрит. Никто его не слушал, кроме старого мистера Фариваля, который от смеха зашелся в судорогах.
Эдна задавала себе вопрос, не сошли ли все эти люди с ума, что говорят так много и так громко. Сама она ничего не могла сказать о Мексике или мексиканцах.
– Во сколько вы уезжаете? – спросила Эдна Роберта.
– В десять, – ответил он. – Бодле хочет дождаться луны.
– Вы готовы ехать?
– Полностью готов. Я беру с собой только сумку, а чемодан соберу в городе.
Роберт повернулся, чтобы ответить на какой-то вопрос матери, и Эдна, допив свой черный кофе, вышла из-за стола.
Она прошла прямо к себе в комнату. После улицы маленький коттедж показался ей тесным и душным. Но Эдне было все равно. Оказалось, что множество вещей в комнате требуют ее внимания. Молодая женщина принялась приводить в порядок туалетный столик, ворча на няню, которая в соседней комнате укладывала детей спать. Она собрала отдельные предметы одежды, висевшие на спинках стульев, и убрала их в платяной шкаф или ящик комода, где им положено было быть. Она сменила платье на более удобный и просторный капот. Затем переделала прическу, с необычной для себя энергией расчесав волосы. Затем вошла в детскую, чтобы помочь няне уложить мальчиков.
Дети пребывали в веселом расположении духа и были настроены болтать, да и вообще делать все что угодно, только бы не лежать тихо с закрытыми глазами. Эдна отослала няню ужинать и разрешила ей не возвращаться. Затем она присела, чтобы рассказать сыновьям сказку. Вместо того чтобы успокоить, это еще больше возбудило мальчуганов, и они совсем не желали угомониться.
Мать оставила их посреди жаркого спора на тему о том, какой конец будет у сказки, которую она обещала дочитать в следующий раз.
Пришла маленькая негритянка,
