Я - грозный любовник. История Сида и Алисы - Эрмес Леал

Она повернулась и поцеловала меня.

Бах! Все пошло к черту. Я обезумел, прижался к ней, целый час целовал ее губы, покусывая их, и сосал ей язык. Для меня это было слишком – я совсем обессилел. Даже не ощущал вкуса поцелуев. Все смешалось. Шея заболела от неудобного положения, а я и не заметил. Мы легли, не прерывая поцелуя, словно любовники из третьеразрядного фильма, на ее мягкую кровать, застеленную простыней с детскими картинками.

Руки мои шарили по ее кофточке, лезли под лифчик – она не сопротивлялась. Потом, теребя пальцами крепкие и жаркие соски, я ощутил на губах вкус надкушенной зеленой груши. Я не останавливался, она не возражала. Я все помню – до мелочей. Потом я принялся ласкать ей киску – через брюки. Пока все хорошо. Потом запустил руку ей в трусики, перебирая редкие волоски и нащупывая разрезик, на котором должен, в конце концов, сосредоточиться, коли уж пора ловить освободившихся черепашек.

Поглаживая пальцами ее лоно, я решил: «Пора». Когда дело доходит до этого, сопротивления уже никто не оказывает. В такие моменты я становлюсь сам не свой. Мне бы хотелось иметь тысячу рук, чтобы одновременно ласкать ими девчонку и чтобы не думала о том, что вот-вот должно случиться, пока оно еще не случилось. Тем более, если это целка, которой предстоит лишиться невинности.

Алиса – мое завоевание, моя добыча. Это наполняло меня гордостью. Радость поднималась у меня между ног, и я заулыбался, как дурачок, от такого зрелища. Я открыл глаза, чтобы убедиться, где я и с кем. Все было реально. Классно было видеть. В комнате были мишка, зайчик и другие игрушки. Они упали с кровати на пол. В доме было тихо, и я стал говорить шепотом, чтобы не нарушить тишину. Мне и в голову не пришло, что вечеринка, может быть, кончилась.

Словно в телесериале, я вдруг оказался в одних трусах, а она – в трусиках и лифчике. Она взяла мой член и стала водить по нему рукой вверх и вниз, а я ласкал пальцами влажное лоно, не прерывая бесконечного поцелуя. Пока все хорошо. Мне, естественно, хотелось сделать следующий шаг. Я полез рукой ей в трусы, приспустил их и стал лизать поросшую черными волосами киску. Она стонала, как сумасшедшая, и просила, чтобы я не останавливался, говорила, что ей очень хорошо, но я ее не слушал. Я так обалдел, словно впервые трахал девчонку и старался не упустить ни одной детали. Я еще немного спустил ей трусы, чтобы дать ей возможность раздвинуть ноги, но она схватила меня за руку и прошептала:

– Трусики не надо.

Блин! «Трусики не надо» мне уже сто раз приходилось слышать.

– Я не сделаю тебе больно. Только попробую.

– Страшно. Мне и так хорошо.

– Не надо бояться. Больно не будет. Честное слово.

Произнеся эти слова, я снял с нее бюстгальтер и стал целовать ей груди. Как приятно, когда во рту этот живой бугорок со вкусом зеленой груши! Нельзя отвлекаться на разговоры, даже если надо сказать что-нибудь очень важное. Да мне было и не остановиться. Я ласкал ей лоно, упрашивая, чтобы она уступила – но, судя по всему, ей хотелось ограничиться мастурбацией. Есть девчонки, которые с парнями не трахаются, но любят с ними мастурбировать. Алиса вроде из их числа.

– Хватит, Сид.

Она сказала «хватит», когда ее трусы уже сползли до колен, а я был на ней и собирался засадить член, стараясь принять такую позу, чтобы ей не удалось увернуться. Так все делают.

– Я никогда ни с кем не трахалась.

– Я знаю.

– Почему же ты настаиваешь?

– Все когда-то бывает в первый раз.

– Но я не хочу.

– А чего же ты хочешь? – спросил я, не оставляя попытки ввести свой член.

– Не знаю. Я думала, это будет не так.

– А я хочу. Мне это нужно.

– Хватит. Ты с ума сошел. Не надо больше.

– Будет немножко больно, но только в самом начале. Потом будет очень приятно. Не беспокойся.

– Ой, Сид! Больно! Ты с ума сошел!

Я уже не слышал, как она жалуется, что ей больно. Мой член в этот момент уже проник ей между ног и стремился внутрь, в теплое и влажное местечко. Вот он уже входит и выходит, принося невыразимое наслаждение и стремясь к финишу своей марафонской дистанции. Ее криков я не слышал. А кричала она громко. Но в такие минуты я не услышал бы даже выстрела, направленного в мою собственную голову. Да и кто бы услышал?

– Вынь, Сид, а то больно. Вынь. Потом продолжим.

Я кончил, как сумасшедший, а она перестала кричать и отталкивать меня – вернее, сбрасывать с себя. Я почувствовал, что ей тоже приятно, хотя немножечко больно. По первости все девчонки склонны это драматизировать. Я остановился, когда кончил, и только в этот момент услыхал ее крик. И тут же раздался другой крик – на этот раз мужской.

– Сукин сын! – заорал мужчина.

Сначала я подумал, что мне просто померещилось, но быстро спустился с небес на землю.

Обернувшись, я увидел над собой чью-то физиономию. Не успел я слезть с Алисы, как ощутил сильный удар в плечо.

Этот был ее отец, с налитыми кровью глазами, от которого разило перегаром. Мощным броском китаец скинул меня с кровати. Я упал весь голый, член у меня еще стоял. Алиса – тоже голая, с окровавленным лоном – спряталась от разъяренного отца под простыней.

Она осознала свою вину и вопила, как сумасшедшая. Воспользовавшись замешательством, она завернулась в простыню и выбежала из комнаты с плачем и криком: «Не надо, папа!». Больше она ничего не могла из себя выдавить.

Я попал в ловушку.

От удара в лицо я совсем очумел. Из-за непрекращающихся ударов мне никак не удавалось отыскать штаны. Но наконец, я все-таки умудрился подобрать одежду и слинять. Пулей пролетел через гостиную. Многие кемарили на диванах и на полу, но большинство бодрствовало. Увидев мое отчаяние, они ничего не поняли. Смутно они различали мои очертания. Я несся, словно сорвавшийся с привязи козел, спешащий наесться сочной травы, освеженной капельками утренней росы.

Одеться мне удалось у самого выхода. Выйдя следом за мной, Мальро помог мне привести себя в порядок. Еще и посмеивался, гаденыш.

– Ну, блин, и досталось тебе. Зато Алису натянул. Дело того стоило.

– Досталось, это точно. Черт бы побрал этих китайцев.

– Ну, ничего. Схлопотал пару раз – и все тут. Ничего даже не заметно.

Я действительно легко отделался. А то уж думал, что этот тип меня прикончит. Но все обошлось. У страха глаза велики.

Мы вышли на улицу. Небо было синим в желтых пятнах, которые, как нам хорошо было известно, скоро пропадут, и оно снова станет голубым или серым, как обычно. Мальро вылил потоки дерма на Алисиного папашу, но видел-то он и чувствовал совсем не то, что видел и чувствовал я.

– Слушай. Папаша у Пилдита – отпетый контрабандист. У этого типа магазин оргтехники, но на самом деле он промышляет контрабандой. И наркотой наверняка приторговывает.

– Да ты что, Мальро? Не преувеличивай. Я уже слышал об этом.

– Серьезно. Он точно мафиози. И наверняка мокрушник.

– Если он на самом деле контрабандист, сдадим его в полицию. Он чуть меня не замочил за то, что я его дочку трахнул. Сукин сын! Ненавижу!

– Смотри, подловит он тебя.

– Руки коротки.

– Ты натянул Алису и вышел сухим из воды. Еще хочешь?

– Мальро, блин, ты меня достал, – огрызнулся я, хотя чувствовал себя счастливым.

– Повезло тебе! Трахнул ты его дочку – такую милашку. Сломал ей целку у него под самым носом. Она орала, как резаная. Я-то слышал. Ревела, как корова. И что на нее нашло? Хорошо с ней было, а? Даже папаша притащился, чтобы вырвать ее из когтей безумца. Думал, наверно, что ты ее насилуешь.

– Отвали, Мальро. Что было, то было. Ее папашу я не боюсь. Рано или поздно это должно было случиться. Она ведь не малолетка. Другие девчонки к шестнадцати годам трахались не раз.

– Это точно.

– Ну да. А что тут плохого? И вот заявляется этот тип и дерется. Он что, вышел из себя только потому, что это в первый раз? А откуда ему знать-то, в первый это раз или нет? А если во второй, то уже ничего? Где же тут логика? Сумасшедший, одно слово. Завтра он об этом и думать забудет. Зато я своего добился. Вот что самое главное.

Пока мы шли по улице, утреннее солнце освещало дома, поблескивало на глянцевых обложках журналов в только что открывшихся газетных киосках. Всегда и всюду мне виделись те же постельные сцены. Я считал, что получил достойную награду. В то же время меня не оставлял страх. Мне мерещилось, что меня бьет по морде бешеный китаец со сморщенным лицом и налитыми кровью глазами. Обезумев от ярости, о детях он и не подумал. А ведь это может травмировать Алису. Неужели этот козел будет лезть с кулаками на любого, кому захочется ее натянуть? Она, чего доброго, тогда руки на себя наложит.

Какой дурак станет драться из-за этого?

Улица терялась в глубине города. Дома, мостовые, собаки, пьяницы, машины, тишина, шум. Проспект Виа-Маржинал шипел, словно змея, ползущая с кучей железа на спине. Домой тащиться не хотелось. Хреново мне дома. Я бы мог прийти и поцеловать мать, сестру и отца. Но отец бы сразу понял, что я сломал кому-то целку, почувствовал бы запах у меня изо рта.