Без права на тебя - Ксения Игоревна Руднева

«Пока не знаю, еще только еду домой с работы. Но ночью уже спал со мной в кровати» – посылаю ответ и выключаю экран. Обычно я люблю позависать в телефоне, порыться в соцсетях, но не сегодня. Один крошечный комок занимает все мои мысли, отодвигая на задний план остальное.

Квартира встречает тишиной. И только лужицы, во множественном числе оставленные на линолеуме, свидетельствуют о наличии в квартире котенка. Ругать Пушка язык не поворачивается, и я решаю дать питомцу несколько дней на привыкание. Беру тряпку, вытираю пописы, заодно решаю придерживаться вчерашней тактики выжидания, ведь она принесла замечательные результаты! Звоню однокласснице Кирилла, и рассказываю о котенке, она дает дельные советы и помогает составить список для похода в зоомагазин. Дверной звонок раздается, когда я пью чай и самозабвенно читаю форумы про котят.

– Привет, – настолько светло улыбается Кирилл, что я не могу не любоваться им. – Я подумал, что на балкон ты сегодня не придешь, поэтому принес твоему коту игрушки, – он протягивает мне яркую удочку-дразнилку и что-то плоское и круглое, что по фотографии на этикетке я идентифицирую как тоннель. – Я поискал в интернете, они входят в Топ-16 самых лучших игрушек для котов.

– Значит, Пушку точно понравятся. Проходи, – приглашаю я, Кирилл соглашается и стягивает кроссовки.

Веду его на кухню, ставлю чайник. Пушка пока еще нигде нет, поэтому мы с соседом чинно пьем чай, а я ловлю себя на мысли, что наслаждаюсь тем, как смотрится высокий и подтянутый Кирилл на моей кухне. Ругаю себя, конечно же, в тысячный раз напоминаю, что он женат, но ничто не способно умалить моего восторга, восторга истинной фанатки. Мы молчим, и опять эта тишина не из разряда неловких. Мы наслаждаемся покоем в обществе друг друга, когда ты принимаешь человека со всеми его потрохами и не ждешь ничего в ответ. Кирилл долго изучает меня взглядом, а потом вдруг роняет:

– Почему ты переехала? – я давлюсь чаем и беспомощно смотрю на него. В голове роятся мысли, как бы лучше ответить, чтобы ничего не рассказывать в деталях. Стыд заволакивает с головой. Наверное, на моем лице такое отображается, потому что Кирилл быстро поправляет себя: – Можешь не говорить, если не хочешь.

– Меня сослали, – отвечаю, наконец. Мне хочется быть с ним честной, но не хочется, чтобы он знал, какая я на самом деле. Не хочется чувствовать осуждение. Только не от него. – Я наворотила дел дома… Ты не подумай, ничего противозаконного или там криминального, – тут же перебиваю себя, поняв, как прозвучали мои слова на самом деле. – Просто сильно разочаровала родителей, – сдуваюсь на последних словах, как воздушный шарик.

– Настолько, что они от тебя отказались?

– Они решили, что мне здесь будет лучше, – шепчу, и чувствую, как краснеют щеки из-за поступка родных людей. – Свежий воздух и никого из прежних знакомых, – пытаюсь отшутиться, но не выходит.

– Ты тут лежала в больнице, – в очередной раз огорошивает меня Кир. – Я тебя видел, когда приходил к… Кате. Только не сразу понял, что та безжизненная девушка, с пустым взглядом сидящая на скамейке – это ты. Не поверю, что здешние специалисты превосходят тех, что работают в большом городе.

– Нет, – машу я головой. – В больницу я уже после переезда загремела, никто не думал, что мне понадобится… срочная помощь.

– И как тебе у нас? – Кирилл смотрит с лукавством.

– В руки врачей предпочла бы никогда не попадать, а вот благодаря тебе и твоим друзьям – хорошо.

Кир кивает и на несколько мгновений переплетает наши пальцы, лежащие так близко на столе, а потом резко прощается и уходит. Я закрываю дверь и опираюсь на стенку спиной – ноги почему-то дрожат. Что происходит? И что значил этот его последний жест? Он ведь женат, а я – всего лишь соседка, которая лечит разбитое сердце его проникновенным голосом.

Глава 11

– Пушок, кис-кис, хороший мой, – я пытаюсь отвлечь себя от скачущих мыслей, и котенок, будто чувствует, что хозяйке срочно нужна помощь, выходит ко мне. – Смотри, что тебе дядя Кирилл принес, – я пару раз дергаю удочкой, чтобы заинтересовать питомца, и распаковываю тоннель.

Остаток вечера занимаю себя тем, что играю с Пушком. Он осторожно обнюхивает игрушки, а потом уморительно неуклюже гоняется за дразнилкой. Тоннель шуршит, и пока что маленький котик старается обходить его стороной. Делаю не меньше сотни фотографий и чуть ли не бью себя по рукам, чтобы не отправить хотя бы одну Киру. Миле с девчонками тоже нельзя – не представляю, что отвечать на вопрос о том, откуда у меня взялся питомец.

Наконец, Пушок так наигрывается, что засыпает прямо на ходу. Я подхватываю тепленькое тельце, устраиваю на кровати, и сама ложусь рядом. Засыпаю быстро, хотя перед сном и успеваю снова подумать о Кирилле. Значил ли его последний порыв что-нибудь, или я зря выдумываю, и то был просто невинный жест? Вдруг в его компании – это нормально, и касаться друг друга подобным образом – в порядке вещей. Сплетенные наедине пальцы – это по-дружески? Точно не по-соседски…

Первый выходной проходит хорошо. Я запрещаю себе думать о Кире, вожусь с Пушком и наслаждаюсь этим тихим, безмятежным спокойствием. Отказываюсь встретиться с Милой и девчонками – не хочу надолго оставлять котика одного, у нас только начал налаживаться контакт. А потому крайне важно сейчас продолжить приучать его к себе и к своему присутствию.

Но после обеда все же иду в зоомагазин. Покупаю корм, специальный наполнитель для лотка, не удерживаюсь и беру Пушку еще одну игрушку в виде кольца, по которому нужно лапкой гонять шарик. Надеюсь, ему понравится. Вернувшись домой, звоню бабушке и сознаюсь, что один знакомый подарил мне котенка. Она сначала ворчит, но потом говорит, что, пожалуй, так даже лучше. Я возвращаюсь к обычной жизни девятнадцатилетней девчонки, и бабушку это радует. Пушка она, конечно же, разрешает оставить, не выбрасывать же котика на улицу.

– Но если он обдерет мне что в квартире, ругать буду обоих, – строго грозит ба напоследок, и я клятвенно заверяю, что этого не случится.

Вечером раздается звонок в дверь, и сердце подпрыгивает от неожиданности. Я знаю, что там может стоять только один человек, и буквально силой заставляю себя не бросаться бегом в коридор, а степенно идти, как и полагается для встречи простого соседа. Ведь если я не тороплюсь, значит не испытываю никаких неподобающих чувств, правильно? Не удерживаюсь, рывком раскрываю дверь, а потом растерянно