Женька и миллион забот - Лариса Ворошилова

– Кто пошел топиться? – нетерпеливо перебил Женьку лейтенант, пытаясь установить истину. Лучше бы он этого не делал!

– Труп! Вам же говорят русским языком! – вспылила Ниночка. От этой хрупкой и маленькой особы даже трудно было ожидать подобного взрыва эмоций. – Вы думаете, мы что тут, шутки шутим? – Ниночка подскочила со скамейки и уставилась в упор на лейтенанта. – А если он уже захлебнулся? Если он уже умер, и его холодный труп уносит вниз по течению? А если его прибило где-нибудь у берега, и… – От этой картины, пришедшей в голову, Ниночка неожиданно осознала весь ужас ситуации: ее любимый умер и даже не узнал, что она ждет от него ребенка, она сделала такие страшные глаза, что лейтенант невольно опустился на стул. – Я же беременна! – жутким голосом сообщила она опешившему блюстителю порядка.

– О Господи! – лейтенанта прошиб пот. Он снял фуражку и вытер мокрый лоб носовым платком. – Так он поэтому пошел топиться?

– Что?!

– Вы по телефону позвонили? – вовремя вмешалась Женька. Она чувствовала, еще секунда, и Ниночку прорвет, а если ее прорвет, то дырой в плотине это не ограничится. Вот тогда она уже точно выложит ему все, что думает, а это… Женька мысленно прикинула – минимум три года тюрьмы, во-первых, за оскорбление официального лица при исполнении служебных обязанностей в тяжелых условиях, приближенных к боевым – поскольку словесная баталия с Ниночкой могла бы приравняться к тяжелому бою в одиночку против взвода… нет, дивизии противника, во-вторых, за антиправительственную агитацию и подрыв демократических устоев общества. Нет, по всем прикидкам получалось восемь. Да, восемь и поражение в правах, со ссылкой в весьма отдаленные районы…

– Позвонил.

– И что вам сказали?

– Сказали, что вашу просьбу передадут.

– Так его что, до сих пор нет дома?! – снова взвилась Ниночка. – Боже! Наверное, его уже снесло вниз по течению, его труп едят рыбы! – она буквально рухнула на скамейку, и слезы хлынули из глаз двумя непрерывными потоками.

Ну, все, Ниночка пустила в ход тяжелую артиллерию. Что же будет, когда она дойдет до ковровой бомбардировки или воздушного налета с выбросом десанта в тыл противника?

В какую-то секунду старший лейтенант и в самом деле растерялся, но только на секунду, наверное, сказалась ежедневная закалка. Он вдруг вскочил со стула, расправив плечи (которые внезапно оказались не такими уж и узенькими), и по-армейски рявкнул так, что в окнах отделения звякнули стекла:

– Отставить слезы!

Женька вздрогнула. У лейтенанта неожиданно прорвался глубокий бас, на который раньше даже и намека не было. Ниночка икнула и замолчала. Поток слез моментально иссяк. Вот, оказывается, как ее надо приводить в чувство, подумала Женька.

Дмитрий сидел рядом и только вздыхал. Ему тоже, как и Женьке было холодно, он хотел домой, но после ниночкиной атаки благоразумно помалкивал. У лейтенанта явно было не то настроение, которое необходимо для вежливых объяснений. Поэтому представитель сильного пола благоразумно отступил и дал возможность объясняться дамам, а поскольку Ниночка мощным нокаутирующим ударом была выведена из игры, то вся ответственность в очередной раз легла на Женькины плечи.

Она вздохнула и принялась объяснять, как они отправились искать будущий труп, благоразумно упустив момент, когда Ниночку заставили выпить целый стакан водки. И чем ближе рассказ подходил к концу, тем сильнее Женька чувствовала, что вели они себя с Ниночкой, как редкостные идиотки. Красноречивый взгляд терпеливо слушавшего лейтенанта говорил о том же самом, видимо, лишь воспитание не позволяло ему выразить истинное отношение к Женькиной истории – простыми, но выразительными народным словами. Но в конечном итоге лейтенант смилостивился и приказал развезти всех по домам. И только к двенадцати часам ночи Женька оказалась в своей притихшей, сонной квартире, где Юрик, намаявшись со стенкой, уже улегся спать, вместе с женой и сыном, а бабушка, сходя с ума от беспокойства, глотала на кухне валериану лошадиными дозами и ругала свой характер.

Глава 5. Непрошенный гость, или ночное приключение…

Нога болела, Женька возилась на кровати чуть ли не всю ночь, примериваясь и так, и этак, и, наконец, под утро, часа в три, задремала…

Как вдруг ее разбудил тоскливый, всхлипывающий голос:

– Не могу я больше так! – плаксиво прозвучало сквозь сон. – Сплошные отрицательные эмоции, – кто-то с чувством, трубно высморкался над самым ухом, и это уже было совсем нестерпимо.

Женька широко открыла глаза, пытаясь вглядеться в темноту. Но куда там! Ни зги не видать.

– Кто тут? – почему-то шепотом поинтересовалась она у темноты.

– Да какая тебе разница, – гундосо отозвалась темнота с таким отчаянием в голосе, что самой захотелось разрыдаться.

Женька потянулась к ночнику и включила его, мягкий свет крохотной лампочки под розовым абажуром осветил комнату, оставляя густую темноту по углам. Художница присела на кровати. Ей казалось, что голос звучал рядом, но на постели никого не оказалось. Она свесилась с кровати, заглянула под нее, едва не ткнувшись носом в старые тапки с обтрепанными задниками. «Надо бы новые купить», – мелькнуло в голове не к месту и не ко времени.

– Эй, ты где?

Под кроватью тоже никого не было. Женька села на постели, снова внимательно огляделась. Ей казалось, что нормальный человек, столкнувшийся с необъяснимым явлением, должен испытывать если не животный ужас, то, по крайней мере, страх. А то оно как-то даже и непорядочно. Тебя из темноты пугают потусторонними голосами, а ты, вроде как, и пугаться не собираешься. Но сколько Женька не прислушивалась к собственным чувствам, никакого страха в душе и в помине не было. У нее лишь укрепилось подозрение, что это опять проделки Вадима. Любит он пошутить.

– Ну! Ты где? Выходи давай! – строгим голосом скомандовала она. – А то сейчас найду сама, по заднице нашпинделяю[2]! Будешь знать в следующий раз, как разыгрывать.

В дальнем углу комнаты на полу что-то зашевелилось. Темный, маленький комочек.

– Вот так всегда! – огрызнулось нечто серое, похожее на не в меру упитанную крысу или морскую свинку. И нехотя направилось к Женьке, мелко перебирая короткими пушистыми лапками по паркету. Коготки отчетливо клацали в тишине ночи. – Сплошные угрозы. Стараешься, стараешься, из кожи вон лезешь, чтобы сделать для этих людей что-нибудь хорошее, и никакой тебе благодарности… – оно вытащило откуда-то платок и шумно сморкнулось, продолжая приближаться.

Женька заворожено следила за неизвестным посетителем. Только когда существо выбралось в пятно света, она сумела его как следует разглядеть – маленькое, чуть больше крысы, бесхвостое, покрытое пушистой, серой шерстью, с большими черными глазами и носом-пуговкой… Оно ей кого-то напоминало. Но вот кого?

– Ты кто? – это был первый и закономерный вопрос, который пришел ей в голову.

– Кто-кто… – ворчливо произнес некто, он подобрался к постели, и в ту же секунду вспрыгнул на нее, ловко, одним неуловимым движением, точно кошка, что совсем не вязалось с его обликом ленивого увальня. – Ангел я. Вот кто.

– Ангел? – оторопело переспросила Женька. На мгновенье забыв о боли в лодыжке, она машинально поджала ноги, словно боялась, что этот самый «ангел» сейчас вцепится ей зубами в пятку и утащит под кровать, а там… а что там? Пыль там, вот что. Уже больше недели без уборки.

Существо по-прежнему передвигалось на задних лапах, надвигаясь по одеялу на нее. Черные блестящие глазки смотрели сердито и даже несколько раздраженно. Существо повело носиком из стороны в сторону, потом сморщилось и шумно чихнуло, в его передних лапках, очень похожих на крохотные ручки, появился платок, оно высморкалось. Женька узнала свой кружевной платок, который ей когда-то дарила Ниночка на день рождения.

– А где же твои крылья? – не без сарказма поинтересовалась художница, складывая руки на груди.

Существо село, тяжело вздохнуло, платок из лап исчез, как по мановению волшебной палочки:

– В сущности, я уже давно перестал удивляться, – гнусавый голос в тишине комнаты прозвучал достаточно громко. – Знаете ли, все задают одни и те же вопросы, словно с фантазией не в порядке. Крылья! – оно хмыкнуло, саркастически перекосив мордашку. – Кому они нужны, эти крылья? Ну ладно, в средние века еще простительно… тогда ведь кто жил? – оно выжидающе уставилось на горе-хозяйку.

– Кто? – похлопала глазами Женька.

«Если это галлюцинация, то я сошла с ума». Эта мысль почему-то нисколько ее не смутила и не напугала. Шизофрения, факт. Или не факт?

– Необразованные варвары, вот кто, – назидательно произнесло нечто, разводя лапки. – Тогда люди понятия не имели ни об астрале, ни о телекинезе, ни о левитации… а теперь как?

– Как? – уже с любопытством поинтересовалась художница.