Хищник - Патриция Корнуэлл

— Но сначала я бы хотел сообщить об одном проишесствии, — теребил ее Винс, эксперт по огнестрельному оружию.

— Давай, — сказала Скарпетта, вынимая из конверта фотографии и раскладывая их на столе.

— Час назад кто-то стрелял в тире, — сообщил Винс, много, значительно взглянув на Джо. — В нашем расписании это не предусмотрено.

— Я собирался заказать тир вчера вечером, но совершенно об этом забыл, — ответил Джо. — Но ведь он был свободен.

— Тир надо заказывать заранее, иначе начнется путаница.

— Я испытывал новую партию оружейного желатина. Хотел проверить, изменятся ли его свойства, если вместо холодной воды взять горячую. Разница всего в один сантиметр. Хорошие новости. Он выдержал испытания.

— Да каждая порция твоей мешанины и так дает разный результат. Плюс-минус один сантиметр ничего не значит, — с раздражением произнес Винс.

— Мы не можем использовать бракованные блоки. Поэтому я постоянно работаю над калибровкой. И, следовательно, провожу много времени на стрельбище. Это не моя блажь. — Джо посмотрел на Скарпетту. — Приготовление желатина вменили мне в обязанность. — Он опять посмотрел на нее.

— Надеюсь, ты не забыл изолировать стенку, чтобы не превратить ее в сито. Я же тебя просил, — проворчал Винс.

— Вам хорошо известны наши правила, доктор Эмос, — сказала Скарпетта. В присутствии коллег она всегда обращалась к нему по фамилии, выказывая уважение, которого он не заслуживал. — Мы все должны регистрировать, — добавила она. — Каждый пистолет, каждую выпущенную пулю, каждую пристрелку. Правила следует соблюдать.

— Да, мадам.

— Есть и юридическая сторона вопроса. Большинство наших дел заканчиваются в суде.

— Да, мадам.

— Вот и отлично.

Потом Скарпетта познакомила коллег с делом Джонни Свифта. Она рассказада, что в начале ноября ему сделали операцию на запястьях, после чего он приехал в Голливуд к своему брату. Они были однояйцевыми близнецами. Накануне Дня благодарения его брат Лорел пошел в магазин и в половине пятого вернулся домой. Войдя в дом с купленными продуктами, он обнаружил доктора Свифта лежащим на диване с простреленной грудью.

— Я припоминаю этот случай, — сказал Винс. — О нем писали в газетах.

— О, я хорошо помню Свифта, — вмешаася Джо. — Он ходил на лекции доктора Селф. Как-то раз, когда я тоже был там, он явился и устроил ей истерику по поводу синдрома Туретта. Я вполне разделяю ее мнение, что этот синдром всего лишь попытка оправдать плохое поведение. А он стал распространяться о нейрохимических дисфункциях и мозговых аномалиях. Большой специалист, — саркастически произнес Джо.

Но его сообщение не вызвало интереса. Как, впрочем, и все другие его реплики.

— А какое там было оружие? Гильзу нашли? — спросил Винс.

— Согласно полицейскому протоколу, Лорел Свифт видел ружье на полу в трех футах от спинки дивана. Гильзу так и не нашли.

— Немного странно. Он стреляет себе в грудь, а потом как-то ухитряется перебросить ружье через спинку дивана, — опять подал голос Джо. — А почему на фотографиях нет ружья?

— Его брат утверждает, что видел ружье на полу за диваном. Заметьте, я сказала «утверждает». Мы остановимся на этом чуть позже.

— А на нем обнаружили следы пороха?

— К сожалению, здесь нет Марино. Он был нашим следователем по этому случаю и работал в тесном контакте с полицией Голливуда, — ответила Скарпегта, стараясь не выдать своей досады. — Насколько я знаю, одежду Лорела на следы пороха не проверяли.

— А руки?

— Реакция положительная. Но Лорел утверждает, что он прикасался к брату, тряс его, запачкался его кровью. Так что теоретически это вполне возможно. Еще несколько деталей. На запястья убитого были наложены шины, в крови обнаружен алкоголь, а на кухне полиция нашла множество пустых бутылок из-под вина.

— Мы можем быть уверены, что он пил один?

— Мы ни в чем не можем быть уверены.

— Если он только что перенес операцию на запястьях, то держать ружье ему было довольно трудно.

— Возможно, — согласилась Скарпетта. — А если ваши руки не работают, тогда как стреляться?

— С помощью ног.

— Вообще-то это возможно, я пробовала проделать это со своим двенадцатикалиберным «ремингтоном». Незаряженным, конечно, — улыбнулась она.

Ей пришлось делать это самой, потому что Марино так и не явился. И даже не позвонил. Ему на все наплевать.

— У меня нет фотографий следственного эксперимента, — вздохнула Скарпетта, дипломатично умолчав, что они у Марино, который не соизволил прийти и на этот раз. — Но не исключено, что ружье отбросило за диван ударной волной. Или он дернул ногой и таким образом перекинул его через спинку дивана. Вполне возможно при самоубийстве. Кстати, на больших пальцах ног не обнаружено никаких повреждений.

— Выстрел был сделан в упор?

— В пользу этого говорит количество сажи на рубашке, неровные края раны, диаметр и форма отверстия и отсутствие отметин от пыжа, который оказался в ране. Проблема в том, что заключение мсдэксперта оказалось прямо противоположным. При оценке расстояния, с которого был произведен выстрел, он опирался на результаты рентгенологического исследования.

— А кто был медэкспсртом?

— Доктор Бронсон.

Послышадось недовольное ворчание:

— Господи, да он же старее папы римского. Когда он наконец отправится на пенсию?

— Но папа-то уже умер, — заметил Джо.

— Спасибо за экстренное информационное сообщение.

— Рентгенолог определил, что выстрел был сделан с расстояния не менее трех футов, — продолжала Скарпетта. — Ох-ох-ох. Значит, это убийство, ведь вы не сможете держать дуло на расстоянии трех футов от своей груди.

Скарпетта пощелкала мышью, и на экране появилась цифровая рентгенограмма грудной клетки Джонни Свифта. Дробь на ней выглядела россыпью крошечных белых пузырьков, затерявшихся между призрачными силуэтами ребер.

— Дробины находятся на значительном расстоянии друг от друга, — заметила Скарпетта. — Отдавая должное рентгенологу, надо сказать, что такая картина характерна для выстрела с расстояния трех-четырех футов. Но, как мне кажется, здесь мы имеем дело с типичным эффектом бильярдных шаров.

Она убрала с экрана рентгенограмму и перешла в режим черчения, выбрав несколько ярких цветов.

— Первые дробины, попав в тело, замедляют движение, и на них наталкиваются последующие дробины, которые отскакивают рикошетом и создают картину выстрела с определенного расстояния, — объясняла она, рисуя красные дробины, бьющие рикошетом по голубым, словно они и в самом деле были бильярдными шарами. — Таким образом, создается впечатление удаленного выстрела, хотя на самом деле выстрел был сделан в упор.

— А кто-нибудь из соседей слышал выстрел?

— По-видимому, нет.

— Вероятно, они отдыхали на пляже или уехали из города по случаю праздника.

— Возможно.

— А что это было за ружье, и кому оно принадлежало?

— Мы знаем только, что это был дробовик двенадцатого калибра, — ответила Скарпепта. — Судя по всему, ружье исчезло еще до приезда полиции.

Глава 18

Эв Христиан сидела на матрасе, черном от засохшей крови.

На грязном полу убогой комнатенки с обвалившимся потолком и засаленными обоями валялись журналы. Без очков она видела плохо, но, судя по обложкам, это были порнографические издания. Еше на полу было множество бутылок из-под содовой и пищевых оберток. Между матрасом и стеной валялась неизвестно как попавшая туда розовая детская теннисная туфелька. Эв часто брала ее в руки, гадая, кому она принадлежала и жива ли сейчас эта девочка. Когда он приходил, она прятала туфельку за спину, опасаясь, что он ее отнимет. Это последнее, что у нее осталось.

Она спала по полтора-два часа и совершенно потеряла представление о времени. Оно просто перестало для нее сушествовать. В разбитое окно на противоположной стороне комнаты вливался холодный серый свет. Она почувствовала запах дождя. Солнце сюда не заглядывало.

Эв не знала, что он сделал с Кристиной и мальчиками. Она смутно припоминала первые часы своего заточения, это ощущение ужаса и нереальности происходяшсто, когда он принес ей воду и еду и смотрел на нее из темноты, словно черный призрак, парящий у двери.

— Каково это? — произнес он холодным ровным голосом. — Каково это знать, что ты скоро умрешь?

В этой комнате всегда темно, но когда он приходит, там становится еще темнее.

— Я не боюсь умереть. Над моей душой ты не властен.

— Проси прощения.

— Еще не поздно раскаяться. Бог простит даже самый тяжкий грех, если ты смиришься и покаешься.

— Бог — это женщина. А я ее карающая рука. Проси прошения.

— Не богохульствуй. Как не стыдно! Мне не за что просить прошения.