Хогвартс, ставший домом (СИ) - "FotinaF"

Он подходит чуть ближе, склоняясь к её лицу, и Гермиона впивается пальцами в колонну арки позади. Отступать некуда. Но он всего лишь нежно касается чуть приоткрытыми губами её щеки, замирает на несколько секунд, обжигая её ухо дыханием.

Мороз пробегает по её коже. Гермиона с блаженством закрывает глаза, хочет коснуться его груди ладонью, приблизиться, испить этой нежности, хоть глоточек, но он выдыхает: «Спокойной ночи…» и устремляется прочь.

В груди горит. Гермиона смотрит ему вслед разочарованно, но понимает, что иначе и быть не могло. Она всё равно не позволила бы ему… ничего бы не позволила. Развернувшись, медленно стала подниматься в башню. Поцелуй, оставшийся печатью на щеке, будоражил душу, воскрешал воспоминания — воздушное кружение снежинок и его взгляд на платформе Хогсмида. Биение сердца, которое она ощутила, обнимая его шею. Яростный, жаждущий нежности поцелуй в Запретной секции.

Гермиона ускоряла шаг, почти бежала. В груди разгоралось что-то. Что-то безудержно сладкое. Забытое ощущение, что она нужна. Нужна тому, к кому её тянет с необъяснимой силой. Невозможное, но такое близкое счастье, которого она легко себя лишает. Он покинул родной дом в рождественскую ночь. Ночь, которая принадлежит семье, детям, родителям. Но он здесь…

Она влетела в свою комнату запыхавшаяся, разгорячённая своими мыслями и чувствами. На ходу вырывала шпильки из волос, нервничала и злилась на саму себя.

— Что с тобой происходит? — шептала она, порывисто расчёсывая пышные локоны, укрывшие плечи и спину. — Это глупо! Всё прошло! Ничего уже не будет, как прежде. Всё осталось в другом мире. Невозможно!

Слёзы застелили глаза.

— Нужно развеять все его надежды! Прекратить! Что я делаю? Это неправильно! Рон! За что?

Она стащила вечернее платье, с трудом расстегнула туфли. Надев на голову шапочку, встала под душ, в надежде освежиться, успокоиться. Но ласковые струи воды волновали ещё больше, словно руки Драко Малфоя. Она со стоном досады обняла свои плечи.

— Ты так нежен… что ты делаешь со мной? Как это прекратить?

Она закрыла воду. Поспешно вытерлась и надела домашнюю лёгкую мантию, напоминавшую магловский халат, только с просторными рукавами — приятный цвет кофе с молоком успокаивал, золотистые лилии, цветущие на ней, делали её праздничной. Но это было так неуместно, так… восхитительно! Гермиона знала, как красива в ней, как роскошно каштановые волосы обрамляют её лицо.

— Слишком рано! — зажмурившись шептала она. — Я должна ему сказать, поставить точку. Он не должен ждать, надеяться. Я не могу.

Бросив взгляд на фотографию, стоящую на трюмо, она быстро сунула маленькие ступни в лёгкие домашние туфли-лодочки и, прихватив свою палочку, выбежала из комнаты. Гермиона запечатала вход в гостиную Гриффиндора, чтобы дети не вздумали бродить по замку, и устремилась вниз.

Сердце бешено стучало, перед глазами мелькали воспоминания, одно волнительнее другого. Гермиона знает — он ждёт её, но готова ли она? Не причинит ли ему боль? Ведь он столько страдал, столько лет в одиночестве…

Она замерла у выхода из башни. Разве Малфой не важен для неё так же, как она для него? Он просил прийти к нему, тогда, после их поцелуя. Ведь она так и не узнала, что же Драко хотел сказать.

Гермиона ускорила шаг. Всей душой рвалась в мрачные подземелья, как никогда в жизни. Она не знала, что скажет, в голове туман, лишь звук его дыхания сопровождал весь этот необъяснимо долгий путь. Гермиона уже бежала по первому этажу, когда услышала громкий стук подошв. Замерла. Обернулась.

Малфой решительным шагом шёл в её сторону. Брови сурово сошлись на переносице, губы сжаты в линию. От его великолепного костюма остались только брюки и расстёгнутая на три пуговицы белоснежная рубашка.

Её сердце выпрыгивало из груди. Внутри что-то дрогнуло. Пламя охватило всё тело. Ещё два шага, один шаг…

— Драко, я хотела… — она испугалась собственных слов, глубоко вдохнула, коснулась его предплечья.

Взгляд его серых глаз безумно блуждал по её лицу, волосам, обнажённой шеё.

— Не говори ничего… — выдохнул он, трепетно касаясь ладонями её тоненькой талии, спрятанной под просторной шёлковой мантией. Её щёки заполыхали. — Я должен был…

— И ты ничего не говори, — прошептала она, робко касаясь пальцами его губ, утопая в его объятиях, запрокидывая голову, чтобы не потерять его взгляд.

Страстный поцелуй опалил её губы. Драко захватил Гермиону в сладкий плен, вырвав протяжный стон из её груди. Плавные, настойчивые движения лишили разума. Мягкие, трепетные, влажные прикосновения. Его руки ласкали её хрупкие, дрожащие плечи, маленькую спину.

Гермиона отвечала пылко, безудержно, с блаженством впиваясь пальцами в его плечи.

Драко прервал поцелуй на мгновение, взглянул в её затуманенные страстью глаза.

— Я запечатал гостиные. Все, кроме Гриффиндора.

Её улыбка расплавила его сердце — нежная, весёлая, такая открытая.

— Я сама запечатала её.

— Замок наш… — улыбнувшись прохрипел он.

— Замок наш! — тихо ответила она.

Драко впился в её губы, погружая тонкие пальцы в её волосы, наслаждаясь её нежными стонами. Она ощутила, что прижата спиной к каменной стене. Его губы скользнули по её подбородку, к белоснежной шее.

— Какая ты маленькая, Грейнджер, — с восторгом шептал он. — Такая нежная, моя девочка…

— Драко, мы в коридоре, — вздохнула она, перебирая его белоснежные пряди. — Нас увидит Филч, у него бессонница. О, Мерлин! — её стон затмил благоразумие — его пальцы осторожно скользнули к её груди, и тут же его стон заставил всё внутри сжаться от восторга. — Прошу, давай уйдём… ах…

Её шёлковая мантия соскользнула с плеча, обнажая грудь.

Она схватила его лицо в ладони. Безумец! Его взгляд заволокло страстью, губы раскраснелись, белоснежная чёлка упала на глаза.

— Ты сводишь с ума! Что ты сделала? Приворожила? — с трудом шептал Драко.

— Рядом класс Зельеварения, — с нежной улыбкой прошептала она, целуя его губы, упиваясь этим блаженством. — Уйдём…

Он усмехнулся и тут же закинул её на плечо. Гермиона взвизгнула.

— Малфой, ты спятил?

— Молчи, женщина! — шутливо бросил он, и Гермиона рассмеялась, цепляясь за его спину, чтобы не соскользнуть. Но он прошёл всего несколько шагов и посадил её на подоконник большого мозаичного окна.

— Драко, нет! — возмущённо выпалила она, но его поцелуй прервал ход любых мыслей. Он плавно стаскивал с её плеч мантию, оставляя дорожку из поцелуев от шеи к груди, животу.

Гермиона зажала рот ладонью, пытаясь сдержать стоны, её волосы рассыпались по плечам, ласково касаясь груди. Он хитро смотрел на неё снизу вверх, приближаясь поцелуями к её бёдрам.

Она быстро замотала головой, видя, как он опускается на колени.

— Драко, пожалуйста! Нужно уйти! Да-а-а…

Он опустил голову между её бёдер, любуясь тем, как она извивается перед ним среди каменных стен, как её пальцы стискивают подоконник, а стоны разносятся по старинному замку.

Ей казалось, что всё исчезло. Остался лишь его взгляд — страстный, голодный, нежный. Каждое движение его языка, рук дарило упоительное удовольствие, о котором Гермиона забыла мечтать. Она смотрела на него, понимая, что испытывает нечто огромное, жгучее, невыносимо болезненное, но при этом необходимое. Молила Мерлина лишь об одном, чтобы старик Филч на самом деле был глух, а не притворялся, потому что ещё ни разу в жизни она не отпускала себя так безрассудно.

Её бёдра задрожали, глаза широко распахнулись. Волна блаженства захлестнула. Крик разнёсся по коридорам Хогвартса. Драко поднялся во весь рост, приближаясь к её лицу, припадая к губам. Одно движение, и она почувствовала его внутри.

Алчный стон блаженства слетел с его губ, он на мгновение запрокинул голову, двигался медленно, осторожно, не сводя глаз с её лица, с приоткрытого рта, когда она задыхалась, ловила ртом воздух и шептала его имя.

Его блаженство было так коротко, но с каким восхищением Гермиона смотрела на него, какая потрясающая улыбка играла на её лице, когда он дрожал всем телом, глядя ей в глаза, сжимая в ладони маленькую грудь.