Научное наследие Женевской лингвистической школы - Валерий Кузнецов

Сеше различает два вида фонетических изменений: скачкообразные и постепенные. Первые изменяют фонологические элементы, из которых состоит слово, но не затрагивают фонологической системы. Вторые приводят к изменению фонологической системы, не влияя на состав слов. Среди скачкообразных изменений он особо выделяет аналогические. «Они связаны с мыслительной операцией, которую можно сравнить с вычислением четвертого члена пропорции» [Там же: 155]. Это понятие фигурирует и в «Курсе» Соссюра [Соссюр 1977: 195]. Можно предположить, что с этим видом аналогии Сеше познакомился на лекциях Соссюра по сравнительной грамматике индоевропейских языков в 1891 – 1893 гг.

Сеше построил систему эволюционных дисциплин на основе своего принципа включения и предложил программу их исследований. В задачу эволюционной морфологии входит изучение происхождения символа, связанного с гетерогенными отношениями между говорящим и слушающим: «...чтобы приписать знаку грамматическое значение, чтобы увидеть в нем символ, не обязательно, чтобы такой символ уже существовал в нашей грамматике. Мы создаем грамматику, элемен ты которой, как нам представляется, мы распознаем в речи того, кого мы слушаем, и приписываем ему ее» [Сеше 2003а: 139]. Роль слушающего у Сеше выступает как главенствующая: «Каждый раз, когда символ использовался одним собеседником и должен был быть принят другим, мог осуществиться акт бессознательного нововведения, заключающийся в том, что символ, воспринятый и усвоенный слушающим, не вполне идентичен символу, которым воспользовался говорящий» [Там же: 177].

Обращение символов, т. е. знаков, очень напоминает «речевую цепочку» Соссюра [Соссюр 1977: 49 – 50], но с существенной разницей. Для Соссюра говорящий и слушающий полностью идентичны, в то время как Сеше постоянно говорит об асимметрии между ними. Творческая роль интерпретатора, основанная на интуиции, перекликается с аналогичной идеей, изложенной Соссюром в одной из его рукописных заметок: «Представим себе, что во время прогулки ради забавы я делаю зарубку на дереве, и при этом ничего не говорю. Человек, с которым я прогуливаюсь, удерживает в памяти представление об этой зарубке, с этого момента он будет ассоциировать с ней какие-то мысли, в то время как единственным моим намерением было мистифицировать его или позабавиться. Любой материальный предмет уже является для нас знаком , т. е. впечатление от него мы ассоциируем с другими впечатлениями» [Соссюр 1990: 157].

Трансформация символа у Сеше проходила два этапа – индивидуальный и апробацию языковым коллективом: «...каждая индивидуальная модификация такого рода, пущенная в обращение, предлагалась на суд коллектива, который отвергал или принимал ее, подобно тому как он отвергает или принимает рождающийся символ» [Сеше 2003а: 177]. Такой индивидуально-социальный подход способен, по мнению Сеше, объяснить изменение значения.

Сеше возражал против существовавшего в его время узкого понимания семантики (восходившего к М. Бреалю. – В. К .) как изучения «жизни слов» и ставил перед ней задачу исследовать значения символов. Однако семантику не следует смешивать с эволюционной морфологией. Различие между ними в том, что семантика изучает простой способ выражения, эволюционный синтаксис – сложный способ выражения. Таким образом, Сеше, по существу, поставил вопрос о разработке синтаксической семантики.

В соответствии с принципом включения теоретическая лингвистика Сеше состоит из семи дисциплин:

I. Наука об аффективном языке (1) (Индивидуальная психология).

II. Наука об организованном языке (Коллективная психология).

1. Статические дисциплины.

A. Статическая морфология (2).

B. Фонология (3).

2. Эволюционные дисциплины.

A. Эволюционная морфология.

a) Семантика (4).

b) Эволюционный синтаксис (5).

B. Фонетика.

a) Наука о фонологических воздействиях (6).

b) Собственно фонетика (7).

Теоретическая лингвистика, считал Сеше, «станет для лингвистики фактов тем полезным инструментом, которым она призвана быть. Она предоставит лингвистике фактов средства, необходимые для сведения по мере возможности всех регистрируемых ею фактов к их причинам, и тем самым она позволит придать описательным и дескриптивным построениям лингвистики фактов ту четкость, ту “осмысленность”, которая является следствием рационального познания излагаемого предмета» [Сеше 2003а: 206].

В современной ему лингвистике более или менее разработанными Сеше называл только дисциплины первой группы. Перед теоретической лингвистикой стоит задача построить морфологические дисциплины: статическую морфологию и эволюционный синтаксис.

Ранняя работа А. Сеше «Программа и методы теоретической лингвистики» сохраняет свое значение для истории языкознания не только потому, что многие ее идеи предвосхищают положения «Курса» Соссюра, но и новизной для своего времени постановки методологических задач науки о языке. При этом Сеше стремился опереться на достижения смежных наук – психологии, логики и физиологии. В отличие от распространенного в то время, восходящего к младограмматизму, определению лингвистики как науки о фактах, локализованных во времени и пространстве, Сеше определял лингвистику как законо-устанавливающую науку и помещал ее на пересечении естественных и гуманитарных наук. В качестве физиологического явления язык относится к естественным наукам, а как проявление психического – к гуманитарным, в первую очередь, к психологии. Сеше разработал схему вхождения одних лингвистических дисциплин в другие, более общие, что позволило ему представить иерархию разных разделов лингвистики и разработать программу для каждого из них. Эта классификация не привилась за исключением фонологии, понимание которой Сеше, как показано выше, было близко современному.

Сеше сформулировал (правда, часто в психологической терминологии) соотношение в языке социального и индивидуального, абстрактного и конкретного, статики и динамики. Причем некоторые стороны этих дихотомий рассматривались им глубже, чем в учении Соссюра.

Сеше разработал определение грамматики как науки об общей организации языка, понимая грамматику, так же как и Соссюр, как описание языка в синтагматике и парадигматике, включая лексикологию и морфологию. Сеше добавил к этому фонологию [15] . «Грамматика для нас – все, что касается организации языка, звуков, лексики, синтаксиса. В грамматике мы отдаем предпочтение той ее части, в которой рассматривается комбинация знаков» [Sechehaye 1908: 4]. Таким образом, до выхода «Курса общей лингвистики» Сеше выдвинул понятие языка как системы, основанной на взаимосвязанности элементов. В работе Сеше можно обнаружить постановку вопросов, являющихся предметом рассмотрения современной лингвистики, например, когнитивный подход к частям речи [Сеше 2003а: 196]. Понимание частей речи как коррелятов мыслительных категорий получило развитие в его работе «Очерк логической структуры предложения» [Sechehaye 1926].

Сеше ставил перед теоретической лингвистикой сверхзадачу – установить универсальные законы, объясняющие причины языковых преобразований. Следует заметить, что хотя прошло 100 лет со времен публикации работы Сеше, эта задача далека от своего решения. Для этого требуется проведение крупномасштабных работ на материале большого количества языков разных семей. Видимо, это имел в виду Соссюр в своей рецензии: «Всякое исследование, которое затрагивает самые основы языковой деятельности, когда оно сопровождается последовательной методологической работой, и в то же время характеризуется глубоким знанием языков (курсив наш. – В. К .), заранее заслуживает большого уважения...» [Соссюр 1990: 166].

Сама же постановка проблемы Сеше, очевидно, восходит, с одной стороны, к французским традициям всеобщей универсальной грамматики, а с другой, – к Соссюру. Как свидетельствуют заметки по общей лингвистике, Соссюр еще в 1891 г. настаивал на необходимости тщательного изучения языков , без чего любая лингвистическая теория будет тщетной, и на тесной связи подобных исследований с установлением общих законов [Godel 1957: 179 – 180]. Что касается обобщений, они возможны как на основе синхронных, так и эволюционных фактов. Он был склонен к тому, что наиболее важные общие законы будут выведены на основе изучения состояний языков. Это будут панхронические законы. Следовательно, мысль Соссюра удивительным образом совпадает с изложением задачи теоретической лингвистики Сеше.

Немало упреков было высказано в адрес Ш. Балли и А. Сеше по поводу знаменитой заключительной фразы «Курса»: «...единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя». Балли, слушавший некоторые лекции Соссюра, настаивал, что именно этими словами Соссюр обычно заканчивал свои лекции. По этому поводу он даже специально написал письмо Л. Ельмслеву. Оно было опубликовано в «Трудах Копенгагенского лингвистического кружка» [Travaux du Cercle linguistique de Copenhague. 1959. Vol. XII. P. 24]. Однако это заключение, ставшее знаменем крайних направлений структурализма, не фигурирует в студенческих записях лекций Соссюра и не обнаружено Р. Годелем в рукописных источниках «Курса». Он пришел к выводу, что эта заключительная фраза была добавлена издателями. Если это так, то с высокой долей вероятности можно предположить, что ее формулировка принадлежит Сеше. В свете вышесказанного под «языком» следует понимать, с одной стороны, каждое из необходимых состояний конкретного языка, с другой, – совокупность общих законов, касающихся языка вообще, которые можно установить на основе данных многих языков. Таким образом, заключительную фразу «Курса» можно было бы переформулировать следующим образом: истинным объектом лингвистики являются языки и язык. «Если стать на эту точку зрения, – пишет Годель, – диахроническое исследование должно следовать за синхроническим, а не предшествовать ему; при условии, что последнее рассматривается как эволюция систем» [Godel 1957: 181]. Именно на этом настаивал Сеше.