Тайна индийских офицеров - Мэри Брэддон

Мальчик кивнул головою и, спрыгнув с калитки, побежал в аллею.

— Артур, — спросил майор, приближаясь к ограде, — известно ли вам что-либо относительно старого браконьера, который служит у вас?

— Ничего, кроме того, что он в свое время был страшным негодяем, а теперь прилежно читает душеспасительные книжки и каждое воскресенье бывает в церкви.

— Хорошо! — сказал майор. — Прежде был отъявленным плутом, а теперь стал ханжой и лицемером… Вот человек, Артур, которого мне необходимо изучить… только изучить, вы понимаете? Можете кое-что рассказать о его прошлом?

— Год или два он провел вне Суссекса — сидел в остроге в Гемпшире вследствие каких-то недоразумений с нашими лесничими; по возвращении женился на Рахили Дэвсон, дочери сторожа, и с тех пор только и делает, что бродит вокруг своего дома, вот как сейчас.

— Да вот и он! — проговорил майор весело. — Глаза у него зеленовато-желтые, настоящие кошачьи глаза, которые меняют свой цвет на солнце; походка тоже кошачья — тихая, крадущаяся; и, верно, он отличается и кошачьей хитростью. Артур Вальдзингам, я должен изучить этого человека!

В это время они подошли к ограде.

— Здравствуй, Арнольд! — сказал капитан.

Тот нехотя кивнул головой и так же нехотя снял свою засаленную фуражку. Маленький баронет в бархатном камзоле, смотрел на Джима, одетого в плисовые панталоны, холстинковую блузу и толстые башмаки, подбитые гвоздями.

— Черт возьми! — воскликнул майор. — Дети кажутся ровесниками.

— Мой мальчик на год моложе сэра Руперта, — проворчал Жильберт Арнольд.

— На год моложе! Для своих лет он молодец, друг мой! Они, должно быть, одинакового роста. Посмотрим… Баронет, сойдите с пони и посмотрим, кто из вас выше: вы или маленький Арнольд.

Баронет спрыгнул на землю, и майор поставил мальчиков спиной к спине. Сэр Руперт снял шляпу, при этом оказалось, что они одного роста.

— Ни малейшей разницы, — сказал майор Варней, — волосы тоже совершенно одинаковые.

Майор был прав: длинные кудри баронета и коротко остриженные волосы Джеймса имели один и тот же оттенок. Голубоглазые, с бледными лицами и тонкими чертами, мальчики являли поразительное сходство, однако поверхностный наблюдатель вряд ли заметил бы его из-за разницы в костюмах и прическах.

— Если бы мой приятель Арнольд одевал своего сына так же, как одевают сэра Руперта, этих детей можно бы назвать близнецами, — заметил майор. — Баронет, позвольте мальчику сесть на минуту на вашего пони; нам хочется посмотреть, как он будет держаться.

Майор посадил мальчика на пони, однако Джеймс Арнольд унаследовал только завистливый характер отца, но не его отвагу: когда майор хлестнул лошадь, мальчик побледнел и закричал.

— Что?! — сказал майор, снимая его с седла. — Да он дрожит всем телом! Неужели он робкого десятка?

— Да, он несколько боязлив, — ответил отец.

— Боязлив! — повторил майор. — Боязлив! Вот чего никак нельзя было ожидать! Сэр Руперт нежен, как молодая девушка, но держит себя на пони не хуже взрослого и не побоится перескочить через плетень, не так ли, баронет? — обратился он к сэру Руперту, который снова сел в седло.

— Да, майор, Джеймс Арнольд трус, он кричит, едва до него дотронешься; я не люблю трусливых!

— Тише, баронет! Джентльмену не следует так говорить: смелость и робость во многом зависят от физических причин. Этот мальчик не может противиться страху, — продолжал майор, положив руку на голову Джеймса. — Он очень впечатлителен, и человек с сильной волей может сделать из него все, что захочет. Я уверен, что мог бы заставить его следовать за мною, как собачка, и угадывать мои сокровенные мысли… Берегите вашего сына, Арнольд, иначе он доставит вам много хлопот.

— Благодарю вас, сэр, — ответил сторож угрюмо, — я не боюсь этого.

— А, понимаю: вы не любите, когда вмешиваются в ваши дела. Ничего, мой милый, со временем мы научимся понимать друг друга, — произнес майор, потирая руки и поглядывая на сердитого сторожа с лукавой усмешкой.

Под этим пристальным сверкающим взглядом начал усиленно моргать Жильберт Арнольд.

— До свидания, мой друг, — добавил майор. — Я еще приду когда-нибудь поболтать с вами… Идем, баронет! Идем Артур, мой бесценный друг! Пора в путь.

При этих словах Варнея ворота парка заскрипели и захлопнулись. Жильберт Арнольд покинул свой любимый пост и принялся внимательно наблюдать за гуляющими.

— Будь проклят этот человек! — проговорил он злобно. — Хотел бы я знать, кто он такой, если позволяет себе обращаться с людьми, как с неодушевленными предметами… Черт бы побрал этого дерзкого гордеца!

Вечером майор долго сидел за туалетом; казалось, что он никогда не закончит приглаживать волосы и расчесывать усы. Наконец он прекратил свое занятие и, держа в руках две гребенки из слоновой кости, задумчиво взглянул на камердинера, стоявшего пред ним с жилетом в руках.

— Соломон, вы ведете в этом скучном замке слишком спокойную жизнь, — сказал майор. — Надеюсь, ваш мозг не отупеет от этого бездействия.

— Надеюсь, что нет, господин майор, в особенности если…

— В особенности если я найду нужным привести его в движение, не так ли, Соломон?.. Я понимаю вас, вы славный малый, Соломон, и я надеюсь, что скоро буду иметь возможность удвоить ваше жалованье. А теперь возьмите записную книжку и слушайте меня.

Соломон вынул из кармана карандаш и книжку, листки которой были испещрены заметками, и приготовился писать.

— Возле ограды парка, — начал майор, — живет бывший браконьер, которого зовут Жильберт Арнольд. Пишите: Жильберт Арнольд, браконьер.

Соломон записал.

— Он сидел в винчестерской тюрьме за драку с лесниками, — продолжал Гранвиль, — запишите: винчестерская тюрьма.

Соломон записал все, что ему приказали.

— Теперь закройте книжку и выслушайте меня!

Майор уселся в кресло, и Соломон приготовился внимательно слушать своего господина.

— Этот браконьер сидел в винчестерской тюрьме за нарушение закона; два раза он был в ливиском остроге за какие-то другие проступки. Однако он совершил преступление, за которое так и не понес наказания.

— Из чего вы это заключили, господин майор?

— Об этом говорит наружность этого человека: его мигающие глаза, которые никогда не смотрят прямо, его нерешительная походка и все его ужимки. Каждое утро, вставая с постели, он говорит себе: «Сегодня вечером я могу быть арестован». Садясь к зеркалу, чтобы побриться, он через несколько минут бросает бритву и думает: «Может быть, вечером я буду щеголять в арестантском платье». Соломон, этот человек наверняка много лет назад совершил какое-нибудь преступление и сумел спрятать концы в воду. Он живет в вечном страхе, и, хотя он в настоящее время, быть может, считает себя в безопасности, страх уже вошел у него в привычку. О Соломон! Какое счастье иметь чистую совесть и жить, не опасаясь, что в один прекрасный день придется надеть арестантский костюм!