Крепость - Михаил Михеев

– А черт его знает. С нашими-то обрывочными сведениями.

– Вот именно. И он купился. А знать о том, через какие войны его стране придется затем пройти, чтобы наш план сработал, ему вовсе не обязательно.

– Логично. – Профессор замедленными, усталыми движениями помассировал виски. – Думаешь, справится?

– Все может быть, и быть все может, и лишь того не может быть, чего совсем уж быть не может. Хотя… и это может быть.

Профессор несколько секунд хмурился, пытаясь сообразить, что за ахинею выдал Титов, а потом громко рассмеялся. Адмирал тоже улыбнулся – все же за последние дни они, суровый военный и молодой ученый с амбициями, спелись, будто знали друг друга вечность.

Кстати, Ольга оказалась двоюродной сестрой Кораблева, он ее на свою базу и устроил. Это, конечно, не приветствуется, но на маленьких планетах такое случается сплошь и рядом, на землячество и прочие мелкие нарушения принято закрывать глаза. Честно говоря, Титов был ему за такое нарушение даже благодарен. Правда, охмурял он даму, на взгляд окружающих, излишне аккуратно. Не то, казалось бы, время, долгим свиданиям и прогулкам под луной оно способствует мало. Так можно умереть и до того, как дама ответит взаимностью, однако адмирал не пытался ускорить процесс. Было в нем что-то… полузабытое, умиротворяющее. Впервые за много лет, гуляя под руку с девушкой, он вновь чувствовал себя молодым. И плевать, что там думают окружающие!

– И все же, боюсь, он напутает. – Профессор взмахнул пустой кружкой, словно флагом. – Все же тогда мыслили совсем иначе.

– Кофе лучше налей, – усмехнулся адмирал и, получив требуемое, спросил: – И что ты предлагаешь?

– Еще раз с ним поговорить. Так, для контроля.

– Через месяц, их месяц, перенос, точка отбита, аппаратура настроена.

– И что? Мы тебя на встречу направим хоть через час, хоть завтра утром. Время пока не имеет значения. Так что организовать промежуточный визит несложно.

– Кто-то мне говорил, что не сумеет обеспечить тонкую настройку, и минимальный интервал визитов как раз месяц, – ядовито заметил Титов. – Или мы можем сместить момент переброски?

– Настроить тоньше можем, – вздохнул профессор. – Но это сложно и долго. Слишком там много факторов, по их, да теперь и по нашему времени мы в жестком цейтноте. А момент переброски, ты прав, не критичен. Не так уж все завязано на конкретную точку перехода. Пересчитывать, конечно, много пришлось, но дело того стоило. Все же вряд ли они там за месяц подготовятся, жили в те времена неспешно. Так что я подумал-подумал – и расстарался. Целый день вчера работал, можешь удивляться моему героизму.

– Удивляюсь, – кивнул Титов. – Тебе от этого легче?

– Считай, что так. Когда?

– Давай завтра, с утра. Сегодня мне надо хоть немного отдохнуть.

Российская империя. 1913 год. Санкт-Петербург

Сказать, что Эбергард устал, значит ничего не сказать. И дело не в силах, которые ему потребовались на подготовку, – здесь как раз не было ничего особенного. Загрузить под завязку транспортный корабль было вполне в его компетенции. Сложнее обеспечить ему проход через проливы – турки, контролировавшие выход из Черного моря, очень любили подчеркнуть, что именно они здесь хозяева, и волокиту тянули со страшной силой. Однако это было в порядке вещей, ожидаемо и потому не слишком утомительно. Куда хуже пришлось ему здесь, в Петербурге.

Эбергард, как и любой дворянин, очень не любил чего-то просить, ставя себя тем самым в униженное положение. Да и то сказать, попросишь – возникнут закономерные вопросы, зачем ему это потребовалось. Вот и пришлось идти окольными путями, преподнеся свою мысль Эссену под видом не просьбы, а предложения равного равному. Не то чтобы особо важного предложения, но тем не менее требующего рассмотрения.

Дело в том, что Эбергарду необходимо было позаботиться, помимо прочего, и о собственной репутации. Вдруг у потомков не выгорит с их переносом, и что тогда? А тогда ведь найдется куча людей, которые начнут задавать вопросы, зачем это адмирал распотрошил склады и послал за казенный счет крупный пароход в круиз вокруг Европы. Конец карьере, подмоченная репутация… Хотя пока что они не обманывали – за последние два месяца адмирал и впрямь помолодел. Разгладились морщины, легче стала походка, исчезли мелкие, но неприятные болячки, типичные для всех людей его возраста. И все равно, подстраховаться стоило. Первоначальная идея прямо у причала взять да и пришвартовать «Херсон» к «Рюрику», а потом дать сигнал на перенос, в организационном смысле наиболее простая, была им отброшена именно по этой причине. Вот и пришлось искать обходные пути. Хорошо еще, что предлог лежал на поверхности.

Здесь, на Балтике, в отличие от Черного моря, хватало тех, кто помнил войну. Причем не как что-то далекое – участников ее хватало, от матросов до адмиралов, тех, кто горел, и тех, кто тонул. И тех, кто видел бездарно потерянные в Порт-Артуре корабли, а потом угодил в японский плен. И тех, кто ходил в рискованные океанские рейды – единственные операции той войны, которые можно было, пусть и с натяжкой, признать удачными. Удачными потому, что русские крейсеры поставили тогда экономику Японии на колени. А с натяжкой – да потому, что первое же сражение, когда адмирал Камимура сумел-таки вынудить к нему Владивостокский отряд, поставило на этих рейдах жирный крест. Потеря броненосного крейсера и тяжелые повреждения еще двух разом перечеркнули все успехи русских моряков.

Тем не менее крейсерские рейды оставались эпизодом, о котором русские моряки вспоминали с гордостью. И командующий Балтийским флотом адмирал Эссен, и командир «Рюрика» капитан первого ранга Бахирев были ветеранами той войны. Пусть сами они воевали тогда в Порт-Артуре, но успехи владивостокцев помнили, и предложение Эбергарда для них выглядело логичным. Пускай командующий Черноморским флотом и оставался в оппозиции к морскому министру, однако, если хорошая идея пришла на ум не тебе, а конкуренту, стоит ли ее отбрасывать? О флоте, так или иначе, радели они все, и потому предложение Эбергарда, после долгих споров и сомнений, решено было проверить на практике.

Все хорошо помнили, какие проблемы были у крейсеров в тех рейдах. Недостаточная дальность хода, поломки механизмов, вечная экономия боезапаса – и ни единой возможности исправить ситуацию, кроме как вернувшись в родной порт. Могли бы помочь заблаговременно устроенные на побережье материка или островов базы, хотя бы угольные станции, но до войны ничего сделано не было. Да и вряд ли удалось бы долго сохранять их существование в секрете, а без прикрытия, при господстве на море кораблей противника, уничтожить такую базу дело нескольких минут. Идея, предложенная Эбергардом, витала в воздухе давно. В конце концов, эскадры таскали с собой корабли-угольщики, и полезность их была налицо. Эбергард просто довел мысль до логического завершения, предлагая включать в состав крейсерской эскадры быстроходный транспорт с грузом угля, снарядов, запчастей, продуктов. Со станочным парком, пусть и небольшим, ну и с парой-тройкой орудий, позволяющих использовать корабль в качестве вспомогательного крейсера. На последнее, правда, и Эссен, и Бахирев смотрели весьма скептически, в бою один осколок – и груженный снарядами корабль превратится в пар, однако идея выглядела красиво, во всяком случае в теории. Да и насчет орудий не возражали, от миноносцев, случись нужда, все равно надо как-то отбиваться. А раз уж Эбергард предоставляет полностью укомплектованный и подготовленный корабль обеспечения, тем лучше, самим меньше возиться. Единственно, удивляло их, что Андрей Августович настаивал на участии в эксперименте новейшего «Рюрика», но и это он смог объяснить. В рейды ведь, если они, конечно, будут, пойдут новейшие корабли, а что у них имеется новее флагмана Балтийского флота? Да ничего. Эссен поскрипел – и согласился, а Бахиреву, младшему и по возрасту, и по званию, оставалось только взять под козырек. Тем более в случае успеха «Херсон» предполагалось оставить здесь – в Черном море для рейдов все равно мало места, а здесь имелся, пусть и теоретически, шанс вырваться на просторы Атлантики.