Путешествие налегке - Макс Лукадо

книгу, совсем недавно прикасались к холодному лицу ушедшего друга? А глаза, читающие эту страницу, не отрываясь, смотрели на бездыханное тело мужа, жены, ребенка? Вы проходите долиной смертной тени? Если нет, эта глава не

заинтересует вас. Пользуйтесь своей свободой, идите дальше - вы вернетесь к ней, когда у вас возникнет в этом

необходимость.

Но даже если это так, вы должны знать, что черный багаж потери очень тяжел. Нести его невыносимо трудно, потому что не все понимают глубину вашего горя. Сначала да, люди сочувствовали вам - и во время похоронной

процессии, и на кладбище. Но сейчас они отошли от вас, они не могут вас понять. Вы остаетесь один на один со своим

горем.

Как медленно и безмолвно проплывающее мимо облако закрывает от вас полуденное солнце, так между вами и

прежней радостью медленно встают воспоминания, накрывая вас холодной тенью. Несколько неясных, смутных

образов - подобие аромата ее любимых духов, строка из ее любимой песни, и горечь потери тяжелым грузом вновь

наваливается на вас.

Почему же горе не покидает вас?

Потому что вы похоронили не только человека - вы похоронили часть самого себя. Кажется, Джон Донн сказал: «С

каждым умершим человеком умирает частица меня». Как будто все человечество поселилось на одном огромном

батуте, и движение одного из его членов тотчас ощущается остальными. Чем ближе взаимоотношения, тем

болезненнее расставание. Когда умирает ваш любимый человек, ваше сердце пронзает стрела.

Горе поражает ваши мечты.

Несколько лет назад мы с женой вместе с другими миссионерами несли служение в Бразилии, в Рио-де-Жанейро. В

нашу команду входило несколько молодых пар, которые, оказавшись вдали от дома, крепко сдружились. Все мы

радовались, когда молодые супруги Марти и Анжела объявили о том, что ждут своего первого ребенка.

Беременность Анжелы проходила тяжело, и вскоре радость сменилась тревогой. Анжела должна была лежать в

постели, а мы - пребывать в ходатайственной молитве. И Господь ответил на нашу молитву, хотя не так, как мы

надеялись. Ребенок умер, еще не родившись.

Я никогда не забуду слов Марти, которые он тогда произнес: «Здесь не просто умер ребенок, Макс. Здесь умерла

надежда».

Почему горе так живуче? Потому что в нем мы соприкасаемся не только с пережитым прошлым, но и с еще не

пережитым будущим. Мы не просто сталкиваемся с горем - мы оказываемся накоротке со своим разочарованием. А

еще мы ощущаем гнев.

Гнев может выражаться внешне. Он может быть глухим, как подземный рокот, может внезапно возгореться, как

пламя, а может непрестанно тлеть, как сырые дрова. Но гнев живет в доме печали. Гнев на самого себя. Гнев на жизнь.

Гнев на милитаризм, на медицинское обслуживание, на систему транспортных коммуникаций. Но более всего - гнев на

Бога. Этот гнев выливается в шесть букв: «Почему?» Почему его? Почему ее? Почему сейчас?

Ни вы, ни я не знаем ответов на эти вопросы. Только Бог знает истинную причину случившегося несчастья. Но есть

одна истина, на которую мы, как на прочное основание, можем уверенно опереться: Наш Бог - благой Бог.

«Благ и праведен Господь...» (Пс. 24:8).

«Вкусите и увидите, как благ Господь!» (Пс. 33:9).

Бог благ. С этого нужно начинать. Хотя мы не понимаем смысла Его действий, мы можем доверять Его сердцу.

Бог всегда творит благо. Но может ли смерть быть благом? Когда количество прожитых нами лет опережает их

качество, тогда мы не спрашиваем, является смерть благом или нет. Те же, кто оплакивает своих умерших, обычно не

задаются этим вопросом.

Тем не менее этот вопрос продолжает мучить и отца, потерявшего ребенка, и тридцатилетнюю вдову, и родителей

Карлоса, и моих друзей из Рио-де-Жанейро. Разве возможно такое - чтобы смерть была благом?

Частично ответ на этот вопрос мы находим в Книге Пророка Исайи: «Праведник умирает, и никто не принимает

этого к сердцу; и мужи благочестивые восхищаются от земли, и никто не помыслит, что праведник восхищается от зла.

Он отходит к миру; ходящие прямым путем будут покоиться на ложах своих» (Ис. 57:1-2). Иногда Бог допускает смерть

как средство избавления людей от зла. От какого зла? От затяжной болезни? От наркотической зависимости? От

омрачающего душу бунтарского духа? Этого мы не знаем. Мы знаем только то, что ни один человек не проживет на

земле больше или меньше срока, отмеренного ему Богом. «...В Твоей книге записаны все дни, для меня назначенные, когда ни одного из них еще не было» (Пс. 138:16).

Но ведь его дни были так немногочисленны...

Его жизнь была такой краткой...

Так мы рассуждаем. Мы судим о кратковременности чьей-то жизни, но чью жизнь можно назвать

продолжительной в сравнении с вечностью? Дни человеческой жизни - что капля в океане. Ваших и моих дней хватит

лишь на один крохотный глоток. В сравнении с вечностью даже дни Мафусаила покажутся не более чем стаканом воды.

Иаков обращался не только к молодым, когда сказал: «...что такое жизнь ваша? пар, являющийся на малое время, а

потом исчезающий» (Иак. 4:14).

Согласно божественному замыслу, каждая жизнь имеет свой срок и каждая смерть приходит в свое время. И хотя

нам с вами хочется прожить как можно дольше, в конечном итоге все решает Бог.

Что особенно важно заметить: хотя мы с вами желаем нашим любимым долгой жизни, у них самих такое желание

часто отсутствует. Как ни странно, первыми соглашаются с решением Бога послать им смерть сами умирающие.

Пока мы сокрушенно качаем головой, они благоговейно возносят руки. Пока мы плачем у их могилы, они радуются

на небесах. Пока мы взываем к Богу, они воздают Ему хвалу.

Но, Макс, спросите вы, как насчет тех, кто умирает без веры? Мой муж никогда не молился. Мой дедушка никогда

не поклонялся Богу. Моя мать ни разу не открыла Библию, а тем более - свое сердце. Как насчет тех, кто никогда не

имел веры?

Но откуда нам знать, что это так?

Кто из нас знает тайные мысли человека? Кто из нас знает, что происходит с человеком в последние моменты его

жизни? Уверены ли вы в том, что молитва не была произнесена им? Страх перед вечностью способен согнуть колени

самых великих гордецов. Может ли человек, заглядывающий в зияющую пропасть смерти, не прошептать мольбы о

пощаде? И может ли Бог, Который благоволит к смиренным, отвергнуть такую молитву?

Он не сделал этого на кресте. Покаяние разбойника, распятого рядом с Ним, было первым и последним в жизни

этого человека, но Христос услышал это покаяние. Возможно, вы никогда не слышали, как ваш близкий человек

обращается ко Христу, но кто может поручиться за то, что этого не слышал Христос?

Мы не можем знать, о чем думает умирающая душа, но мы знаем, что наш Бог - благой Бог. Он не желает, «чтобы

кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Пет. 3:9). Он не меньше, чем вы, желает, чтобы ваши близкие были на

небесах. И Он всегда добивается того, чего желает.

Знаете, чего еще хочет Бог? Чтобы мы правильно относились к постигшему нас горю. Попытки отрицать его, спрятаться от него - не такой метод избирает Бог для лечения нашего горя.

Давид от горя не убегал. Услышав о смерти Саула и Ионафана, он и все его воины разорвали свои одежды, громко

рыдали и постились до заката. Плач Давида был из глубины сердца. Он не скрывал своей скорби. «Горы Гелвуйские! да

не сойдет ни роса, ни дождь на вас, и да не будет на вас полей с плодами, - плакал он, - ибо там повержен щит сильных, щит Саула... <...> Саул и Ионафан, любезные и согласные в жизни своей, не разлучились и в смерти своей; быстрее

орлов, сильнее львов они были» (2 Цар. 1:21, 23).

Давид не только сам пел погребальную песнь, но повелел народу Иудеи выучить ее (см.: 2 Цар. 1:18). Он не пытался

смягчить трагизма смерти. Принять ее, противостать ей, спорить с ней, осуждать ее - но не отрицать. Как сказал его сын

Соломон, «всему свое время... время плакать...» (Еккл. 3:1, 4).

Не стоит об этом много думать, но нужно простить тех, кто убеждает вас не думать об этом совсем.

Бог проведет вас долиной смертной тени - но не мимо нее. Кстати, разве вас не радует тот факт, что это всего лишь

тень?

Доктор Доналд Грей Барнхаус рассказал мне о смерти своей жены. Когда он вместе с детьми возвращался домой с

похорон, горе переполняло его сердце. Он искал слова утешения, но не мог их найти. Как раз в этот момент их машину

накрыла тень огромного грузовика. Внезапно Барнхаус почувствовал облегчение. Он обернулся к детям и произнес:

«Дети, что бы вы предпочли: чтобы нас переехал грузовик или его тень?» Все в один голос ответили: «Папа, ну конечно, мы бы выбрали тень. Ведь она нам не повредит».