Алаймент (СИ) - Малышонок Сергей Александрович "Седрик"

— Ясно, — спустя полчаса рассказа старосты, чьего имени я так и не спросил, подвожу итог, — ни об одном из этих государств я не слышал.

— Должно быть, вы прибыли из очень далёких мест, господин маг, — покивала женщина.

— Что же, думаю, что отправлюсь в город, возможно, там есть карта пообширней или маги, у которых я смогу уточнить координаты для открытия обратного портала, — и я развернулся, делая вид, что собираюсь уходить. Если я правильно понял характеры этих людей, что спокойно пригласили в свой дом незнакомца…

— Постойте, куда же вы на ночь глядя пойдёте, да ещё и с ребёнком? — возопила женщина, а мне пришлось приложить изрядные усилия, чтобы обидевшийся «ребёнок» не оторвал ей голову.

— А что такого?

— Так на дороге полно всяких гоблинов и огров! Королевские войска, конечно, чистят округу по мере возможности, но ночью вне деревни или постоялого двора даже на тракте может быть опасно.

— Хм… возможно, вы правы. Идти на ночь глядя действительно не лучшая идея. Тогда я бы хотел остановиться у вас на эту ночь, — лезу в «карман» мантии и достаю оттуда пару золотых. — Этого будет достаточно?

— Что вы, помочь путнику в трудную минуту — это долг каждого порядочного жителя пограничья. К тому же два золотых — это слишком много за комнату и ужин, — женщина возмутилась. Блин, Шалти, сидеть! Не нужно пытаться убить «этих ничтожеств, посмевших отвергать щедрый дар Владыки».

— Вы действительно прибыли издалека, — староста наконец-то полностью расслабился. — Такие хорошие монеты… — они с женой с интересом рассматривали увесистые кругляши. — В ближайших землях никто не может похвастаться такой чеканкой.

— С этим могут быть проблемы… — говорю как бы про себя.

— Почему? Золото есть золото, а необычная чеканка… так каждый граф может свою монету чеканить, да и авантюристы порой в древних курганах находят всякое. В том числе и старинные монеты.

— Авантюристы?

— Да, они занимаются поиском сокровищ, истреблением монстров за вознаграждение, охраной караванов и всем таким прочим, — поведал глава деревеньки. Авантюристы — это может быть серьёзно. Пусть я убедился, что попал в тот самый «каноничный мир», а память мне подсказывала, что почти все местные приключенцы, даже самые «крутые» — просто мясо для войск Назарика, причём не самых элитных частей, определённый запас здравой осторожности на их счёт иметь стоит.

— Ну что же, спасибо за интересный рассказ. Оставьте монеты себе, как мою благодарность за него и кров усталому путнику на ночь. Шалти, скажи спасибо.

— Примите нашу благодарность! — сделала безукоризненный книксен вампиресса, при этом её взгляд, обращённый на меня, просто кричал «только ради вас, Хозяин! Но какой же вы злодей, так издеваться над бедной Шалти! Обожаю вас!» Бррр…

Комната, предоставленная нам старостой, была довольно просторной, имела две кровати, стол, пяток стульев вокруг него, да и… всё. Негусто, но королевских хором ожидать и не стоило. Интереса ради кастанул на кровать ослабленное «Облако Смерти», ожидая града из клопов, но, к немалому моему удивлению, ничего оттуда не упало. Миф о кишащей в мебели живности развенчан. Или живность кишит только в дешёвых трактирах?

— Могу ли я спросить, Зеллос-ото-сан? — тихонько осведомилась вампиресса.

— Конечно, — видимо, хочет знать мотивы моего поведения и дальнейшие планы.

— Чем… — подалась вперёд, — вы пожелаете заняться с вашей верной Шалти, оказавшись с ней… в комнате… на всю ночь… совершенно одни? — а, ну да, как я мог забыть о том, кто её создатель? Это будет очень долгая ночь…

— Знаешь, ты удивительно мила с распущенными волосами, — касаюсь рукой в перчатке головы девушки, заодно слегка отстраняя ту от себя, а то сия хитрюга уже успела чуть ли не вскарабкаться мне на шею во время своей провокационной речи. — Но Шалти… Я знаю, это Пэроронтино сделал тебя такой, однако ты же должна понимать, что…

— Я понимаю! — горячим шёпотом перебила меня раскрасневшаяся вампиресса. — Пусть это была воля создателя, но мои чувства к вам, к вашей совершенной красоте, они настоящие! Прошу, делайте со мной всё, что вам захочется! Всё моё естество жаждет лишь одного — доставить вам удовольствие!

— Я как раз об этом. Шалти… — подцепляю свободной рукой маску и слегка отодвигаю в сторону, чтобы собеседница могла увидеть моё настоящее лицо, после чего тихо, но очень веско сообщаю: — я — скелет.

— Да, вы прекрасны, мой обожаемый Зеллос-ото-сан, — я прям как наяву увидел всплывшую надпись «Dodge» над головой «Босса». Выстрел — мимо, цель даже не задело… Ладно, попробуем ещё раз.

— Шалти, внимательно послушай меня, — стараюсь поймать её уже поплывший взгляд, одновременно передав интонацией, что тема серьёзная.

— Да, господин, я вся во внимании, — в глазах Бладфоллен и впрямь забрезжил огонёк мысли.

— Я — скелет. У меня нет кожи, мышц, органов, крови. У меня нет того, чем мужчины доставляют удовольствие женщинам. У меня нет даже языка. Ты. Понимаешь. Что. В такой. Ситуации. Ваши с Альбедо. Намёки. На. Постель. Выглядят. Форменным. Издевательством?

Чистые-чистые глаза вампирессы по мере моего раздельного монолога сперва начали терять маскировку под карие, потом медленно-медленно в них зародилось ПОНИМАНИЕ, а под конец несчастный ребёнок замер с выражением первобытного ужаса на лице, помноженного на потрясение всех устоев.

— М-М-Момонга-с-с-сама-а-а, я-а-а… — Шалти начала бить крупная дрожь, а поднятые не то в умоляющем, не то в защитном жесте руки и вовсе стали натурально ходить ходуном. Видать, я умудрился с ходу вызвать у девочки истерику третьей степени.

— Иди в кровать, Шалти, — с лёгким вздохом, вернее, его имитацией, я вернул маску на место.

— Я… я… я… не хотела вас обидеть…

— Успокойся, я не обижаюсь.

— У Шалти не было и в мыслях издеваться над господином Момонгой! — не слыша меня, в панике начала уверять девушка, словно утопающий вцепившись пальчиками мне в мантию. — Я не знала! То есть я знала, но не придавала значения! А-а!!! — схватилась за голову. — Простите свою глупую Шалти! Она больше не повторит такой ошибки! Простите-простите-простите!

— Спокойно-спокойно, — тут уж и я начал нервничать. — Ты же сейчас всю деревню перебудишь, тише, говорю!

— Повелитель, я не хотела! — а в глазах опять ноль восприятия реальности и только океаны ужаса. — Простите! Шалти больше не будет! Я извиняюсь! Я извиняюсь! Я… М-м-м!..

— Тихо-тихо, — я погладил вяло трепыхающуюся в захвате девочку по голове, продолжая прижимать её лицо к груди. — Успокойся. Шалти, слышишь меня? Если будешь шуметь, то сорвёшь нашу миссию, кивни, если воспринимаешь! — снизу неуверенно покивали, елозя носом по моим рёбрам. — Отлично. Ещё раз: я не злюсь. Это не твоя вина — тебя такой сделал Пэроронтино. Успокойся. Здесь нет никаких причин паниковать.

— Но… Но как же? — дожили, теперь она умеет не только глазки побитого щеночка строить, но и голос имитировать… — Как вы можете говорить, что никаких причин нет, если вы в таком ужасном положении? Я не понимаю! — блеснули слёзки. — Это ужасно, ужасно… — маленькие пальчики ещё сильнее схватили меня за мантию, в то время как дрожащая вампиресса прижалась всем телом, и, пожалуй, это был первый раз, когда в данном жесте не сквозило и намёка на эротику. — Мой возлюбленный Владыка… Мой господин… Величайший и прекраснейший из всех Высших существ… Находится в таком ужасном положении… Это плохо, это очень плохо… Как вы можете так спокойно об этом говорить… — ей реально перекрутили настройки, отвечающие за интимную жизнь, это слишком бурная реакция!..

А Шалти, между тем, продолжала причитать. По её щекам текли слёзы, она жалела меня, ругала себя, проклинала судьбу, просила её простить и опять жалела меня, не переставая тихо лить слёзы. Возможно, я мог бы на неё прикрикнуть и отправить в отведённую хозяевами дома кровать… Наверняка мог. Но… В общем, рука не поднялась. Так я и просидел до утра идиотом, утешая маленькую, дрожащую у меня на ручках принцессу нежити, что доверчиво прижималась к моей груди. Заснула бузотёрка только под утро… И не буду врать — у меня несколько раз возникали мысли, что кое-кто притворяется, но стоило взглянуть ей в глаза, как подозрения тут же улетучивались. Короче… Я не так себе представлял бессонную ночь в объятиях до предела извращённой нимфоманки. Совсем не так.