Архимаг, который живет в подвале. Том 1. Том 2 (СИ) - Оро Призывающий

Сначала она просто была девушкой из спортзала, с которой было приятно пройтись пару кварталов после тренировки, болтая ни о чём. Потом хорошей знакомой, с которой можно было изредка сходить в кино или разведать какое-нибудь новое место. Ну а затем и подругой, с которой можно поделиться как радостями, так и проблемами.

Всё шло к тому, чтобы мы перешагнули и эту ступеньку. Вот только, как обычно бывает — малину испортил один вечер. Тогда я впервые за всё время знакомства завёл разговор про свою семью, и Карине кровь из носу захотелось познакомиться с тем единственным своим родственником (не считая мать), которого я уважал.

Мы пошли на чаепитие к деду. Тогда-то, в семейном особняке, её и заметил Роблен. Продолжение этой истории я вспоминать в подробностях не люблю.

Однако нашей общей истории было достаточно, чтобы я понимал — та Карина, которую я знал, не будет желать мне зла.

Жаль, прошлого было недостаточно, чтобы у нас хорошо клеился разговор, потому как мы ездили по кругу под неловкое молчание уже минут пять.

— Мне… жаль, что вчера так вышло… — внезапно произнесла она, когда мы проскочили очередной перекресток.

— Правда? — поинтересовался я. — Что-то ты не выглядишь слишком опечаленной.

Карина пожала плечами.

— У нас обоих в жизни не всё идёт так, как хотелось бы. Но ты предпочитаешь идти на принцип там, где я подстраиваюсь под обстоятельства. Может быть, Роблен — не самый лучший жених, но ведь и не худший в мире.

Я молчал.

— Ну… помнишь ту поговорку? — Карина неловко улыбнулась. — Если жизнь даёт тебе лимоны, бери и делай из них лимонад…

Она покачала головой.

— Глупость какая-то, правда? Никогда не понимала, что плохого в лимонах.

Новая пауза; всё это слишком походило на оправдания, смешанные с хождением вокруг да около.

— Языковые заморочки, — спокойно пояснил я. — В английском у лимонов негативная… коннотация.

Карина моргнула пару раз; похоже, она ждала иного ответа.

— А… — кивнула она. — Понятно.

Вновь вздохнув, она продолжила:

— В общем, это я к тому, что ситуация не так плоха, если не смотреть на неё предубеждённо. Ты сразу накрутил себя, решил, что Грачёвы — твои враги. Но… что, если тебе взглянуть на их предложение иначе?

— Предлагаешь мне пойти в уборщики? — холодно осведомился я. — Ты ведь стояла рядом, когда мне поступил этот жирный оффер.

В глазах Карины мелькнула виноватое выражение. Всё она понимает… и всё равно пытается убедить меня принять издевательское предложение Больжедора.

Возможно, я переоценивал нашу дружбу.

К чему это всё? Просто пытается успокоить свою совесть за мой счет? Даже в такой формулировке это бы подразумевало, что у неё эта самая совесть осталась. Скорее, просто «делает лимонад», выполняя приказы моего дяди.

Девушка вздохнула.

— Ты слишком… принципиальный, — она поглядела в окно, отведя взгляд. — Опасно принципиальный. Создаёшь себе проблемы там, где их можно избежать.

— Вот как ты себе это объясняешь? — ответил я, продолжая смотреть на неё. — Пожалуй, проще решить, что я особенный, чем признаться, что прогнулась под них целиком и полностью.

Девушка грустно хмыкнула.

— Простой взгляд на вещи.

Я не ответил. Просто потому, что в этом не было никакого смысла.

Девушка была блеклой тенью себя прошлой. Да, конечно, выглядела она теперь гораздо лучше. Да и в спортзал она раньше ездила не на Бентли, а на троллейбусе номер сорок пять. Вот только все эти побрякушки — просто хлам, которым она пытается забить понимание того, насколько сильно её прогнули Грачёвы.

— Значит, ты даже не обдумаешь предложение, — печально подытожила Карина. — Так ведь?

Грачевы бы решили мои проблемы с жильём, мамой и даже Тёмными. Вот только одного потухшего взгляда Карины было достаточно, чтобы любой соблазн простого решения, которое предлагал мне дядя, вылетел из моей головы.

Я уже всё обдумал. У меня есть двадцать четыре часа, чтобы найти деньги для мамы. Двадцать четыре часа, чтобы не позволить сделать из себя грустную куклу со стеклянными глазами в дорогой тачке.

Сутки — это довольно много. А если на руках есть карты, значит, нужно играть.

Я посмотрел на девушку и отрицательно качнул головой.

— Прости, что не оправдал ожиданий. Но я лучше продолжу быть принципиальным и останусь без лимонада. Останови; идиотской идеей было встретиться.

Карина уставилась в пол.

— Я пыталась, Макс. Честно, я правда пыталась. Но ты… даже слушать не хочешь.

Она потянулась к стеклу, отделявшему нас от водителя, и громко постучала — три раза.

Я прикрыл глаза и тихо выдохнул. Идея и правда была ужасной; только время зря потратил. На что рассчитывал я и на что рассчитывала она?

Машина тихо проехала мимо общежития Академии.

Не остановилась.

Начала заворачивать в какую-то грязную подворотню через квартал оттуда.

А вот и ответ на второй вопрос.

— Прости, Макс, — ещё раз пробормотала Карина. — Я надеялась, ты…— ее голос дрогнул, —…согласишься.

Я не тратил больше времени на то, чтобы отвечать ей; прильнув к окну, я пытался рассмотреть тех, кто стоял в тени, в глубине подворотни.

Трое. Я узнал их силуэты.

Как не узнать?

Слева Дмитрий. По центру тоже Дмитрий. А справа Пётр.

Мои же бывшие охранники. Часто сопровождали нас с Робленом на всяческие сделки.

Кажется, у одного из Дмитриев я даже был на дне рождения дочки. А Петру помогал с выбором мотоцикла.

Я ухмыльнулся. Понятно.

— Зачем ты так? — выдохнула Карина.

Похоже, ей было легче назначить меня виноватым, чем признаться себе самой в том, что сделала.

— Как будто ты не понимал, что так будет.

Я снова ничего ей не ответил. Я был прав. Та Карина, которую я знал, не пожелала бы мне зла.

Но я, бл*ть, в душе не знаю эту грустную бабу, которая сидит рядом со мной.

И мой последний взгляд на неё говорил сам за себя.

Один из моих бывших охранников неторопливым шагом подошёл к машине; распахнул рывком дверцу…

— Привет, Дима, — произнес я с улыбкой. — Как сам?

— Прости, Макс, — он потянул ко мне свою руку…

Интересно, мой дядя специально выбирает самых близких мне в прошлом людей, чтобы те разбирались со мной?

Плевать.

Вот и посмотрим, сколько это — один процент от мощи Архимага.

Не дожидаясь, пока меня выволокут наружу, я сам выбрался — и тут же нанёс удар прямо в лицо подошедшему мужчине.

Машина резко стартанула прочь, обдав нас пылью; похоже, Карина не хотела смотреть на последствия своих х*ёвых выборов.

А кто захотел бы?

Удар вышел действительно неслабым; Дмитрий, которому я вмазал, взвыл и отшатнулся, держась за сломанный нос. К нам уже спешили остальные. Я приготовился к новому удару, но они навалились на меня сразу втроём; один сделал подсечку, другой ударил в солнечное сплетение, третий вмазал ногой по лицу…

Либо один процент силы — это слишком мало, либо я просто не смог им воспользоваться.

А дальше? Дальше было больно. Больно, грязно и, как ни странно, довольно тихо. Никто из нас не издавал ни писка — ни они, выколачивая из меня всё дерьмо, ни я, лёжа в пыли и чувствуя, как меня месят ногами втроём.

Тишину подворотни разбивали только методичные удары. Мы со старыми знакомыми словно играли в какую-то непонятную игру на выдержку, где проиграл бы тот, кто первым издаст звук.

Шанса на то, чтобы встать, мне не давали; ударить в ответ, убежать? Будь ты хоть мастером кунг-фу, когда тебя забивают ногами втроём, вряд ли у тебя выйдет сделать что-то из этого.

Я же мастером кунг-фу не был.

Пётр достал нож.

Понятно.

Что мне остаётся?

Только одно.

Боже, какая лажа.

«Призвать Архимага», — мысленно скомандовал я, сцепив зубы, чтобы не заорать от боли во всём теле.

Удар ножом пролетел вскользь по моей шее; в последний момент, я все же смог извернуться, но два Дмитрия синхронно заломили мне обе руки.

Да где этот гребанный алкаш?

…тёмный силуэт, слегка пошатываясь, возник в конце подворотни. Лёжа лицом вниз, я не мог его видеть — зато моментально узнал опостылевший мне за долгую ночь старческий голос.

— Я-я не отдавал приказа!.. — срываясь в конце почти что на дискант, взвыл Архимаг. — Разве вы не видите, кто перед вами? Склонитесь…

Удары чуть замедлились; секунды три — и они и вовсе прекратились.

— Что за?.. — впервые подал голос один из Дмитриев.

Кажется, в молчанке я не так уж и плох.