Смерть никогда не стареет - Евгений Сухов

Сказав все это, я посмотрел на Чекулаева, чтобы увидеть, удовлетворен он ответом или нет. Но по его лицу определить что-либо было невозможно. Человек умел сдерживать эмоции. По крайней мере, не выказывать их каждому встречному-поперечному, каковым для него являлся я. Он склонил голову и неопределенно произнес:

– Гм. – После чего спросил: – Так что же вас привело к нам? И почему вас интересует вопрос, когда я познакомился со своей женой?

– Мы просто разговаривали, Валь… – немного виновато произнесла девушка. – На самом деле его интересует твой новый роман «Стонущие в шиповнике», – добавила она с улыбкой.

– Да? – Чекулаев немного удивленно посмотрел на меня. – И что же конкретно вам интересно? Гонорар, который я получил? Сроки написания? Откуда я черпал вдохновение?

Вопрос был задан в насмешливом тоне. Это мне не понравилось, к тому же пришел я говорить вовсе не о романе. Поэтому, улыбнувшись и поймав тон Чекулаева, я ответил ему в таком же тоне:

– Простите, но ваш новый роман меня интересует постольку поскольку. Еще менее мне интересны сроки его написания и сумма вашего гонорара, полученная за роман…

– Да? – удивленно поднял брови Чекулаев. – Тогда зачем вы пришли, господин тележурналист?

– Я пришел задать несколько вопросов, – ответил я.

Чекулаев молча смотрел на меня и ничего не говорил. И я счел возможным продолжить:

– Мой первый вопрос следующий: это вы убили свою жену Анну три года назад?

С полминуты стояла гробовая тишина, которую разорвал возмущенный голос Жанны:

– Да как вы можете!

– Погоди, дорогая, – Чекулаев так посмотрел на меня, словно я был не Аристарх Африканыч Русаков, человек и репортер, а по меньшей мере какой-нибудь омерзительный паук с плоской башкой, большим мягким животом и длинными мохнатыми лапами. – Значит, вы пришли по этому делу…

– Да, я пришел по делу об убийстве вашей супруги Анны три года назад, – сказал я. И добавил: – Конечно, вы можете не отвечать. Вы можете даже предложить мне немедленно покинуть ваш дом, что даст мне основания предполагать, что вы непосредственно замешаны в убийстве вашей жены. И я с максимальным рвением возьмусь за расследование, как вы говорите, этого дела. Вместо убитого недавно Геннадия Павловича Нехватова. Поверьте, я очень дотошный и упрямый человек… Да, скажите, пожалуйста, – я с большим интересом посмотрел в лицо Чекулаева, – это не вы позавчера взорвали Геннадия Павловича на автобусной остановке?

Валентин сморгнул и непонимающе уставился на меня. Лицо его выражало лишь удивление и растерянность, но не испуг или опасливую осторожность. На его месте, если он, конечно, был невиновен, я погнал бы такого наглеца, как я, задающего оскорбительные вопросы, в три шеи из своей квартиры. Чекулаев же стоял и смотрел на меня, явно обескураженный и сбитый с толку. Но отнюдь не испугавшийся…

– Нехватова убили? – наконец произнес Чекулаев.

– Да, – ответил я. – Его убили позавчера утром. Взорвали радиоуправляемым зарядом. Подменив его «дипломат» с документами на «дипломат» с бомбой. И я полагаю, что в «дипломате» находились документы, изобличающие настоящего убийцу вашей жены. Возможно, эти документы касались вас…

– Но я не убивал ни Нехватова, ни… Анну, – сказал Чекулаев и опустил голову.

– Это говорите вы… – начал было я, но Жанна гневно прервала меня:

– Мой муж ответил вам на ваши вопросы? Тогда мы бы хотели, чтобы вы покинули нашу квартиру.

– Погоди, дорогая… То есть, господин тележурналист, вы мне не верите, – вскинул голову Валентин.

– А разве это вас волнует, верю я вам или нет? – посмотрел я на хозяина квартиры.

– Нас это ни в малейшей степени не волнует, – ответила вместо мужа Жанна. – Нам что, полицию вызывать, чтобы вас выпроводить?

– Как хотите, – посмотрел я на молодую женщину и перевел взгляд на Валентина: – Значит, вы Геннадия Нехватова знали?

– Знал, – раздраженно и явно с вызовом ответил Чекулаев. – Господин Нехватов занимался расследованием убийства моей жены, несколько раз просил встречи со мной…

– И вы встречались? – поинтересовался я.

– Встречались, – сказал Валентин. И добавил: – Два раза.

– О чем вы говорили? – снова задал я вопрос.

– Валя, да что ты с ним разговариваешь? – Жанна негодующе посмотрела на меня. – Он же журналист. Собирает жареные факты… У него задание опорочить, очернить тебя перед общественностью и твоими читателями, разве ты не понимаешь? Ему проплатили, вот он и отрабатывает свой гонорар…

Я встретился взглядом с Жанной и поежился: ее глаза прямо-таки источали презрение, к которому были подмешаны враждебность и еще что-то, чему я не мог дать определения.

Я промолчал касательно «проплаты» и отвел взгляд. Наверное, это было воспринято молодой женщиной как признание, что денежки за данное интервью мной все же были получены. Но оправдываться и доказывать, что мне никто не платил и пришел я сюда по собственной инициативе, было бы хуже вдвойне. Да и не хотелось.

– Нехватов с какой-то маниакальной убежденностью не верил, что Анну убил этот пьяница… наш сосед по лестничной площадке Павлов, – медленно произнес Чекулаев, нарушив недружелюбную тишину. – Они же были друзьями, Павлов и Нехватов…

– Вот он и хотел выгородить своего дружка, – сверля меня взглядом, выпалила Жанна. – Компромат на Валю собирал…

– Значит, Нехватов считал, что это все же вы убили свою жену, – сказал я раздумчиво и без вопросительной интонации. – А что, версия, что вы могли быть убийцей, следствием тогда даже не рассматривалась?

– Но все же было ясно, – развел руками Чекулаев. – Убил сосед. По пьянке. Как это нередко бывает. У него нашли и орудие убийства с его отпечатками пальцев, и кровь Анны на его рубашке и шее. А я… Я не убивал, я любил Анну. И мне было очень больно, когда… это случилось. Я едва оправился от такого горя…

– Больно… – повторил я и огляделся. – Поэтому, наверное, и сделали быстренько ремонт в квартире. Для того, чтобы ничего не напоминало о вашей бывшей жене… А выбранный вами стиль хай-тек не располагает к сентиментальным переживаниям, верно?

– Нет, не верно! – теперь уже вспылил Валентин. – Мне просто повезло, что я встретил Жанну. Если бы не она, то я, то мне…

Он замолчал. Все. Теперь пора было уходить. Без всякого сомнения, эта квартира наполнена ложью…

– Что ж, – я без малейшего намека на доброжелательность посмотрел на хозяев квартиры. – Если бы вы были честными и порядочными людьми, я бы поблагодарил вас за полученную информацию и извинился за бестактность. Но я делать этого не буду. Догадайтесь, почему?

Я повернулся и пошел к выходу. Когда я подошел к входной двери и открыл ее, то почувствовал на своем затылке взгляд, пылавший лютой ненавистью. Мне даже показалось, что сейчас меня тюкнут по башке молотком, и я упаду, обливаясь кровью, и меня добьют еще несколькими ударами, с хрустом разбивая кости черепа.

Я быстро оглянулся, но ни Жанна, ни Валентин уже не смотрели в мою сторону. И я так и не узнал, кто из них столь враждебно на меня смотрел…

К кому следует наведаться дальше?

Может, к следаку, который вел дело Павлова? Но он может меня тактично отфутболить. Имеет полное право.

Может, поговорить со старушкой Дробышевой, соседкой Павлова и Чекулаевых по лестничной площадке?

Да. Будет нелишне.

Еще неплохо бы встретиться и поговорить с судмедэкспертом и врачом, что делал вскрытие трупа.

Но и эти оба могут отослать меня в известное место. Значит, со следователем и эскулапами я поговорю позже, когда буду более подготовлен. Хотя бы психологически, чтобы выдержать удары судьбы.

Что еще можно сделать сегодня? Все равно воскресенье уже вылетело псу под хвост. А все Ирина: занята она, видите ли! И еще неделю будет занята. Зато субботу тридцатого и воскресенье тридцать первого мая Ирка обещала посвятить мне. Так что и вчера, и сегодня я полностью погружен в свое новое расследование. Все равно я без Ирки уже разучился отдыхать…

Итак: сначала – к старушке Дробышевой. Тем более что и идти-то никуда не надо: только повернуться, сделать три шага по направлению к железной двери с глазком и протянуть руку к звонку. Что я и делаю. Потом нажимаю на кнопку звонка и пару минут наслаждаюсь переливчатой трелью.

Наконец из-за двери раздается старческое:

– Кто-о-о?

– Я-а-а, – нараспев отвечаю я игриво.

– Кто-о-о? – снова повторяется вопрос.

– Аристарх Русаков, – кричу я в дверь. – Журналист…

– Арестант? – доносится из-за двери.

– Аристарх! – поправляю я пока невидимую мне старушку.

– Не знаю я никаких арестантов, – слышу я приглушенное, после чего за дверью становится тихо.

Я звоню снова. Как и прежде, минуты две меня не слышат. Потом из-за двери доносится:

– Кто-о-о?

– Собес, – громко и отрывисто говорю я и, достав удостоверение сотрудника телекомпании «Авокадо», раскрываю его и показываю в глазок.