1968. Год, который встряхнул мир. - Марк Курлански

Имя Мухаммед Али выбрал, когда вступил в ряды «Черных мусульман» в 1963 году. До этого его звали Кассиус Клей. Но,

по его мнению, это было «имя раба». «Черные мусульмане», «Власть черных» и особенно «Черные пантеры», которые все более обретали вес, оправдывали насилие, разбой и перестрелки с полицией, вызывая страх у белых. Пожары в черных гетто летом предыдущего года стали для многих последней каплей. Кинг заявил, что поведение поборников «Власти черных», таких как Стоукли Кармайкл, дает белым возможность оправдания, которая им так нужна. «Сам Стоукли не представляет собой проблемы, — сказал Кинг. — Проблема заключается в белых и их отношении к нам».

Необходимость принимать ответные меры в связи с городскими беспорядками таила в себе опасность Для правивших тогда демократов. По словам вице-президента Губерта Хамфри в интервью журналу «Тайм», «очередные летние беспорядки следующей осенью могут стать для нас роковыми». Кинг был противником Джонсона и не испытывал симпатий к демократам, но еще больше он опасался «ненависти белых». «Еще два лета, подобных минувшему, и к власти придут правые и у нас будет фашистское государство», — говорил Кинг.

12 января президент Джонсон выступил с ежегодным посланием о положении в стране. Ни разу подобное обращение не освещалось телевидением столь широко. Все три радиоканала и станция «Национальное образовательное телевидение» (предшественница Пи-би-эс) не только передали эту речь, но и пригласили гостей после того, как прозвучало обращение, дабы они его обсудили. Си-би-эс отменила такие программы, как «Зеленые владения», «Он и Она» и «Шоу Джонатана Уинтерса», и все это время — два с половиной часа — передавала речь президента (беспрецедентный случай). В свою очередь, Эн-би-эс, чтобы обеспечить двухчасовую трансляцию, пожертвовало программой «Крафт мюзик-холл» с участием Алана Кинга и «Run for Your Life» («Беги изо всех сил»). Эй-би-си отложила показ драмы «Лаура» (Трумэн Капоте написал сценарий специально для того, чтобы в ней могла блеснуть сестра Джеки Кеннеди Ли Бувье). Для проведения анализа, предпринятого Эдди Альбертом и Евой Габор, Си-би-эс привлекла лидера сенатского меньшинства Эверетта Дирксена. Эн-и-ти провела свой, более обширный, анализ, и именно эта компания положила начало новой тенденции, посвятив более трех часов вещания посланию о положении в стране. Что касается речи 1968 года, то тут они просто не лимитировали время, а кроме этого, привлекли таких звезд, как Дэниел ратрик Моу-нихан, Карл Стоукс — чернокожий мэр Кливленда — и экономист Мильтон Фридман.

Если считать, что речь являлась своего рода барометром, свидетельствовавшим об изменениях направления политического курса, то для либерализма новости были неутешительны. «Великое общество» — это выражение Джонсон использовал для своего обширного списка социальных программ, которые, как предполагалось, должны были ознаменовать его правление, — упоминалось лишь единожды. Аудитория, состоявшая из представителей конгресса, членов кабинета и высокопоставленных военных, время от времени хлопала в ладоши, выражая свое одобрение (неизменное сопровождение подобного рода мероприятий). Как писал журнал «Таймс», президента прерывали аплодисментами пятьдесят три раза, хотя, по сведениям из того же источника, особого энтузиазма в большинстве подобных случаев у аудитории не наблюдалось. Единственный раз все встали и устроили оратору овацию, когда Джонсон произнес: «Американцы устали от растущей преступности и беззакония в своей стране».

В качестве новой социальной программы Джонсон обнародовал «Закон о безопасности на улице» — новый закон о наркотиках, содержавший весьма суровые наказания за продажу ЛСД (это вещество стало наиболее популярным в кампусах). Он также предложил ввести закон о контроле над оружием, чтобы остановить «убийства по заказу», — это было единственное положение его пятидесятиминутной речи, которое снискало аплодисменты сенатора Роберта Кеннеди.

Джонсон ответил на предложение Ханоя относительно переговоров — при условии, что США прекратят бомбардировки и другие враждебные действия, — заявлением: «Бомбардировки будут прекращены немедленно, если переговоры начнутся сразу же и при этом у нас будут основания считать, что они принесут результаты». Затем он с гневом упомянул о насилии, учиненном врагом во время новогоднего перемирия, добавив: «И другая сторона не должна извлекать преимущества из ограничений, которые налагаем на себя мы». Это был существенный момент, так как уже звучали призывы к новому прекращению огня в связи с наступающим вьетнамским Новым годом.

Опрос общественного мнения, проведенный через два дня после речи, показал, что большее число респондентов воспринимают в качестве сторонника жесткого курса в политике (своего рода «ястреба») именно Джонсона, а не кого-либо другого, будь то Никсон или Рейган. Так как в то время политиков предпочитали делить на «ястребов» и «голубей» (на основании того, являются ли они сторонниками войны или мира), нежели на демократов и республиканцев, это было примечательно. В возможность избрания Никсона и Рейгана никто не верил, так как они были «ястребами».

Статья в «Нью-Йорк тайме мэгэзин» была озаглавлена: «Почему пролегла трещина между Эл-Би-Джи6 и нацией?» Макс Френкель высказал предположение, что у Джонсона возникают трудности не потому, что он плохо использует средства массовой информации, но потому, что он не умеет убеждать: «Мерой неудачи г-на Джонсона является не только Вьетнам — возможно, даже не Вьетнам. Это прежде всего его неудача в попытке заставить большинство населения страны разделить его глубокую веру в то, что его военная политика является правильной. Если бы это ему удалось, то тогда его критики — даже из числа оппозиции — должны были по меньШей мере выказывать уважение к гениальности поставленной им цели. Но в действительности большинство из них, кажется, пришли к выводу, что его нельзя убедить с помошью рациональных доводов: он просто боится признать свою «ошибку» или слишком робок, чтобы рискнуть и отступить... Он репетирует многие из своих публичных выступлений, некоторые из них анализирует впоследствии. Он уже опробовал все возможные способы освещения на телевидении — все, что известны в театральном искусстве, — и все жанры политического обращения».

Френкель цитирует, как президент сравнил себя с Тедом Вильямсом — эффектным нападающим «Бостон ред сокс». Несмотря на все его рекорды и внушительные достижения, зрители неизменно издавали возгласы удивления и неприязни, когда он поднимался на пьедестал почета. «Они говорят, — пояснял Джонсон, — что я выбил мяч за ограждение, но на самом деле им не нравится мой вид, когда я стою на пьедестале». «Тайм» опубликовал полученное затем письмо, подписанное пятью сотрудниками исторического факультета в Корнелле:

«С другой стороны, Джонсона и Вильямса объединяет нечто такое, чего президент, очевидно, предпочел не заметить: 1) бостонские любители футбола освистывают Вильямса не из-за того, что он как-то не так стоит на пьедестале, а из-за того, что в потасовке он редко одерживает верх; 2) проблемы Вильямса часто бывают вызваны его грубостью, незрелостью суждений и поведением, недостойным спортсмена, в присутствии публики и прессы; 3) кроме того, Вильямс никогда не может нанести удар в левую часть поля; 4) встречаясь с новым препятствием, таким как уловки Бордо, Вильямс никогда не пытается одержать верх с помощью хитрости, но настаивает на усилении правой части поля».

На следующий день после выступления президента Мартин Лютер Кинг, который из всех лидеров борьбы за гражданские права наиболее неохотно высказывался против войны, призвал к массовому маршу на Вашингтон в начале февраля, дабы выразить протест против «одной из самых жестоких и бессмысленных в истории человечества войн».

«В этом политическом году мы должны довести до сознания конгрессменов по обе стороны баррикад и президента Соединенных Штатов, что более мы не станем терпеть, не станем голосовать за людей, которые продолжают считать убийства вьетнамцев и американцев лучшим способом достижения таких целей, как свобода и самоопределение в Южной Азии».

Традиционно первый день заседаний конгресса посвящается формальным вопросам, однако начало второй сессии

XIX конгресса в середине января было отмечено тем, что пять тысяч женщин, многие из которых были одеты в черное, в знак протеста против войны во Вьетнаме прошли маршем, исполняя песни. Их возглавляла восьмидесятисемилетняя Джанетт Ранкин — первая женщина, ставшая членом конгресса.

21 января в зале Нью-Йоркской филармонии должно было состояться единственное представление концертной программы под названием «Бродвей за мир, 1968», объявленной в афишах как «величайшее в истории собрание звезд». Среди тех, кто согласился участвовать, были Гарри Белафонт, Леонард Бернстайн, Пол Ньюмен, Джоан Вудвар, Элли Уоллах, Карл Рейнер, Роберт Райан, Барбара Стрейзанд, а также Томми Смотерс, ставший одной из главных звезд года на телевидении. Средства от концерта должны были пойти на проведение избирательных кампаний кандидатов в сенат и конгресс, выступавших против войн, многие из которых находились тут же, чтобы встретиться со своими сторонниками после окончания программы.