Ведьма должна умереть! - Виктор Каиров

– Вот интересно, а как они определили, что она красавица? – пробурчал гном, пока Иллар самозабвенно описывал роковую красотку. – Ведь это же хеджанка, у неё даже лица не видно под этой тряпкой.

Я покачал головой. На самом деле обычаи не требуют от «людей света», чтобы лица их женщин были спрятаны, достаточно платка, покрывающего волосы. Свои лица хеджанки прятали от наших солдат во время войн, справедливо опасаясь, что те, кто красив, вполне могут оказаться в числе трофеев. И опасения не были беспочвенны – зеленые глаза Вела получила в подарок от одной из своих прабабок, рожденной на юге.

– И тогда братья решили завоевать сердце красавицы. Они поклялись, что преподнесут ей дары, равным которым нет в этом мире. Илхар отправился в далекий поход. Он прошел через множество битв, везде показав себя героем. Из простого воина он стал главой целой армии. К воинским почестям и славе прилагалось богатство. Из дальних земель он вернулся богатым настолько, что даже султан этих земель завидовал ему. Все свое богатство и известность бросил старший брат к ногам красотки. Пенга тоже к тому времени вернулся из странствий. В отличие от своего брата он не обрел богатств, зато странствия и встречи с великими волшебниками открыли перед ним другую тайну – вечную жизнь. Младший брат преподнес секрет бессмертия своей возлюбленной.

Я не расслышал, кого из двух героев выбрала красотка, которая смиренно ждала, пока герои блуждали в далеких землях. В самый интересный момент колесо телеги налетело на булыжник и мне пришлось остановить повозку. Пока я осматривал треснувший обод и решал, доедет ли повозка до места назначения, Габи с Фэллой завели очередной спор. Теперь они выясняли, что лучше – богатство или бессмертие. По версии Фэллы, красавица должна была выбрать бессмертие, а уж денег за долгую жить накопить можно.

– Все не так просто. Может быть, вечная жизнь достается только тем, кто старается жить праведно. А, как известно, честно заработать деньги нельзя. Если ты не гном, конечно.

– Что за глупости! Нельзя прожить жизнь, не согрешив, может потому мы и не бессмертны.

– А что ты скажешь, Мартин? – спросил у меня гном, когда я вновь уселся в телегу и мы тронулись.

Я бы мог многое рассказать попутчикам про вечную жизнь и почему считаю это проклятием, а совсем не даром. Но вместо этого я взял в рот трубку и приказал:

– Впереди стража. Всем помалкивать.

Навстречу нам по дороге скакало пятеро всадников. Было видно, как солнце блестело на их кирасах.

Глава 8

Всадники осадили лошадей за несколько метров до телеги. Поверх сверкающих, бросающих неуместные игривые солнечные зайчики кирас, были накинуты темные плащи.

Столичных стражей всегда можно было опознать по кирасам. Если в других городах блюстители порядка носили кожаные жилетки с наклепанными на них металлическими пластинами или кольчугу, то в Новой Ниссе стражам досталась полноценная броня. И хотя летом в кирасе можно было свариться, и зимой металл не грел, желающих избавиться от подобных лат не было. В отличие от кольчуги или жилетов с защитными пластинами только кираса могла выдержать в ближнем бою удар арбалетного болта или выстрел из пищали. А столичные разбойники не брезговали ни тем, ни другим.

Пока я предавался мыслям о броне, с которой даже гномий топор не справится, по крайне мере с первого удара, всадники подъехали вплотную. Выдержав взгляд главного из них – рослого воина с пышной бородой – я все же склонил голову. Надеюсь, мои спутники не сглупят и не будут напрашиваться на неприятности. Хороший хенджанец в Империи – законопослушный хенджанец.

Пятерка медленно проехала мимо нас, я услышал, как кто-то из стражей хмыкнул. Затем они пришпорили коней и поскакали дальше.

– Пронесло, – хриплым голосом сказал Иллар, когда всадники скрылись за поворотом дороги.

– Пока нам повезло, – сказал я. – Но думаю, нам еще не раз придется встретиться со столичной стражей. А с ними может быть и кто-то из имперского сыска. Или даже кое-кто похуже. В отличие от стражи имперский сыск крайне любопытен и любит задавать вопросы.

Все молчали, обдумывая мои слова. Между тем солнце коснулась верхушек деревьев. Долгий день, с утра которого мы сначала направлялись в Анжи, встретили Фэллу, и, превратившись в хенджанцев, наоборот удалялись от Старых земель, наконец, близился к завершению.

Перед закатом наша телега выехала к небольшой деревеньке, через которую пролегала дорога. Все облегченно вздохнули – ночевать под открытым небом не хотелось. Через несколько минут под лай двух путавшихся под копытами лошади собак мы въехали в поселение.

Дорога проходила прямо по центру деревни, деля её на две части. Жители, которые должно быть привыкли к множеству путников, не обращали на нас особого внимания. До той поры пока не понимали, что на телеге тряслись хенджанцы. Тогда они останавливались и внимательно рассматривали нас. Я мог бы поклясться, что некоторые ругались шёпотом. Одна из мамаш бросилась к своим детям и силой поволокла их с дороги во двор.

– Как-то они не очень дружелюбно настроены, – прошептала из-под накидки Вела.

– Мы же сейчас хеджанцы, вечные враги Империи как-никак, – хмыкнул я.

– Не нравится мне все это, – высказала свои опасения Фэлла. – Смотрят на нас так, будто мы нелюди какие.

– Теперь вы понимаете, как себя чувствую я, – усмехнулся гном.

Наконец наша телега добралась до центра деревушки, где на небольшой площади располагался трактир. На его пороге стоял, скрестив руки, рыжебородый детина с полотенцем на плече. Я остановил наш поскрипывающий экипаж у колодца и, спрыгнув на землю, направился к нему.

– Мест нет, – заявил рыжебородый, не дав мне открыть рта.

Я с подозрением оглядел постоялый двор. У входа не было лошадей, да и изнутри не доносилось никаких звуков. Даже из трубы не струился дым – никто не готовил ужин. Похоже, что трактир пустовал, но пускать на постой хеджанцев хозяева не хотели. Я задумчиво почесал волосы под феской – выходило, что с маскировкой мы несколько переборщили. Видимо имел смысл превратиться в обычных жителей Империи на подъезде к этой недружелюбной деревушке. С другой стороны – а если бы здесь была стража? Оглядевшись, я заметил старика на завалинке соседнего дома, пригревшегося под угасающими вечерними лучами солнца. Дав знак рукой спутникам, чтобы они оставались на месте, я направился к нему.

– Добрый вечер, уважаемый, – сказал я, подойдя.

– И тебе доброго вечера, коль не шутишь, – прищурил глаза старик, изучая мою феску и цветастый пояс.

– Не подскажите, где в вашей деревне можно остановиться на ночь. Как я понимаю, трактир… эээ… занят.

– Занят, значит? Ну да, ну да… Не любит вашего брата Меслот.

– Так может здесь есть другой трактир? Или кто-нибудь может пустить нас на постой?

Старик хитро взглянул на меня:

– Трактир тут один. А если Меслот узнает, что кто-то из селян пустил вас на ночь, то пива в долг этим доброхотам тут не видать. Так что езжайте вы лучше дальше.

Я хмыкнул. Недружелюбное местечко.

– До следующей деревни далеко?

– Вот если сейчас поедете, то к утру как раз доберетесь. Там, правда, постоялого двора нет, но на постой народ вас пустит.

– Спасибо, – я, прижав руку к груди, поклонился по-хеджански. – Еще один вопрос, за что хозяин трактира не любит наш народ? Мы давно не воюем.

– Гашантук, – ответил старик. Я понимающе кивнул. Имя этой крепости мало, что может сказать нынешнему поколению, но тридцать лет назад имперские войска отбили её у Хеджании, закрепившись на Крайнем мысе. Удивительно, что тот конфликт так и не перерос в полномасштабную войну. Наверное потому, что потери со стороны хеджанцев были огромны. Впрочем, как и с нашей. Императрица никогда не скупилась на людские жертвы, расширяя владения.

– Мой старший сын погиб там, а хозяин трактира, его брат – мой младший. Так что лучше тебе поискать приют в других местах, – все так же щурясь, завершил разговор старик.

Я коротко кивнул и вернулся к телеге. Под суровым взглядом рыжебородого я направил экипаж к выезду из деревни. И даже пару раз подстегнул лошадку, чтобы поскорее покинуть это недружелюбное место.

– Поспать на постели этой ночью нам видимо не удастся, – заметил Габи, когда деревенька, название которой мы так и не узнали, осталась позади.

– Уж лучше под открытым небом, да на соломе, чем рядом с селянами, которые только и мечтают, как отправить хеджанцев на тот свет, – ответил я.

– За некоторые вещи надо мстить, не взирая на давность, – отчего-то сурово сказала Вела. Я покосился на северянку. В зеленых глазах северянки, видневшиеся в прорези платка, отражался закат, и казалась, они пылали.

Когда на небе уже зажглись звезды, а диск солнца скрылся за лесом, дорога привела нас к небольшой речке, через которую был перекинут деревянный мостик. За ним располагались заливные луга. Я направил телегу с дороги в пойму реки.