Оскал фортуны - Юрий Иванович

– Вижу, ты совсем не следил за своим телом.

Так стыдно Виктору еще не было никогда в жизни. Он прямо весь порозовел от резкого притока крови к лицу. Если бы хоть не в присутствии Розы это было сказано!

Только вот старшая наследница, короны думала совсем иначе и с трясущимися губами встала на защиту монаха:

– Когда же ему было следить за собой, если он последние Два года спал по два, максимум три часа в сутки?! Да его порой приходилось силой заставлять есть! Чуть не с ложечки кормить!

Раненый покраснел от этих напоминаний еще больше, тогда как оба жреца лишь хитро улыбнулись да согласно кивнули головами:

– Приносим извинения, ваше высочество! Мы никого не хотели обидеть, – сказал Фериоль, а Тернадин деловито дополнил:

– И нам надо поспешить с приготовлениями. Необходимы лучшие мастера-сапожники, швеи и кожа лучшей выделки. Распорядитесь, пожалуйста.

По поводу распоряжений Роза никогда не допускала промедлений. Помчалась впереди седобородых старцев из палаты, и те вскоре получили все необходимое. Когда же она вернулась к раненому, тот выглядел бледным, как и раньше, но зато с горящими от возбуждения и предвкушения глазами:

– Вот так чудеса! Все равно как сверхновая в черной дыре! Твоя бабушка просто провидица, что догадалась послать за этими жрецами. Представить трудно, но я им полностью доверяю и уже прямо сейчас готов попробовать пробежаться в их сапогах! Вот твой отец удивится, когда увидит меня в своем кабинете.

– Не знаю, мне трудно в такое поверить, – призналась девушка, вновь усаживаясь возле кровати. – Такого не бывает…

– О-о-о! Даже самые умные люди моего мира не знают всего, что бывает или не бывает. Совсем недавно ты и в порох не верила, и в дельтаплан.

– Нет, в это я сразу поверила, потому что это ты делал и показывал. Но откуда подобные чудеса на нашей планете могли взяться?

– Могло и от прошлых цивилизаций остаться. Я ведь тебе рассказывал, как порой многие звездные системы в результате непредвиденных катастроф или болезней скатываются до первобытно-обшинного строя. И им приходится потом все начинать заново. Скорей всего и здесь происходило нечто подобное. Как только вернусь из похода на Шулпу, сразу отправлюсь со жрецами в Кезохи, в их монастырь.

– Ты вначале выздоровей, – практично напомнила Роза, хмуря брови от интенсивных размышлений. И возможное направление этих размышлений Виктору не понравилось.

– А еще лучше давай сделаем так: пока мы наведаемся в империю, ты с отрядом егерей совершишь путешествие в монастырь и все там хорошенько осмотришь. Если сама прочитать книги не сможешь, то скопируешь несколько текстов…

– Не выйдет, – строго перебила девушка.

– Почему? Ты ведь отлично знаешь теперь общегалактическую письменность и сможешь даже общаться.

– Да нет, тексты скопировать у меня талантов хватит, – с ехидством продолжила Роза. – Вот только вначале надо империю победить. Поэтому я иду с армией.

– М-да? А кто останется здесь помогать…

– Ее величество Линкола и сама прекрасно со всем справится, – с пафосом воскликнула девушка, гордо приподнимая подбородок. – Или ты сомневаешься в умении моей бабушки править королевством?

– Как можно! А… отец знает?

– Конечно. Я совсем недавно его встретила и потребовала пять самых лучших лошадей для моих фрейлин. Ну и вдобавок две большие повозки для личных вещей и багажа. Хорошо, что моя подруга, дочь генерала Тербона, мне подсказала заранее об этом побеспокоиться.

Виктор продолжал смотреть на свою собеседницу с недоверием:

– И как отреагировал на твое требование его величество Гром Восьмой?

– Нормально, – пожала плечиками принцесса, хотя в ее глазах так и прыгали веселые искорки. – Даже обрадовался. Закричал «у-у-у!» и вприпрыжку скрылся за ближайшим поворотом дворцового коридора.

От явственно представленной картинки израненному монаху пришлось давить в себе смех. Потому что рассмеяться от всей души не давала ноющая от боли грудь.

Через несколько часов необходимые приспособления и вещи были приготовлены. Вокруг переоборудованного кресла жрецы расставили на столах кувшины с бирюзовой, подрагивающей от сотрясания субстанцией, деревянные лопатки и аккуратно разложили одежду. Как ни хотелось принцессе Розе присутствовать при намечающемся действе, но выйти пришлось. Потому как раненого на этот раз раздели догола.

Затем два дюжих санитара приподняли Виктора и усадили на высокое сиденье. Глядя на свою распухшую, изуродованную ступню, он в сомнении стал покусывать губы:

– Да я от боли загнусь, но все равно ногу в сапог не засуну…

– По этому поводу не переживай, – стал уверять один из старцев. – В первые минуты соприкосновения с желе данный участок тела становится совершенно нечувствителен. И как раз в этот короткий момент нам надо постараться протиснуть ступню в голенище. Конечно, болевые ощущения все равно останутся, но постарайся терпеть и делать все, что мы прикажем.

Второй старец поднял вверх указательный палец:

– Учти: на все фиксации нам надо потратить не более десяти минут общего времени. Если где не успеем, на том месте желе гарбены уже не приживется. Готов?

Глядя на огромные полусапоги, которые мог бы на свои ножищи напялить великан, пришелец вспомнил о другом:

– Как я теперь буду подштанники… и прочее надевать?

– Разве это проблема? Ведь существуют завязки и пуговицы. Портные потом на тебе все подгонят.

– И то правда. Ух! Теперь готов!

Кажется, врачующих жрецов и самих сильно волновали результаты предстоящего действа. Они еще раз все окончательно просчитали, измерили, а только потом решительно взялись за деревянные лопатки. Первым делом заполнили примерно на четверть объема подготовленную обувь, а затем толстым слоем нанесли желе на обе ступни.

Уже на второй минуте Виктор ощутил, как стреляющая и ноющая боль успокаивается. А пока его ноги держали санитары на весу, седобородые старцы с прежней интенсивностью наносили свою странно пахнущую мазь уже на подмышки, внутренние стороны бицепсов и грудь. Как только и там образовался толстый слой в несколько сантиметров, они вернулись к ногам и общими усилиями впихнули вначале левую, а потом и правую ногу. Резкая боль в левой ступне пробилась в сознание раненого, но он выдержал и не закричал.

Так как пальцы ног и подошва оказались совершенно не чувствительны, то ноги подвесили за голени и колени к тем самым приспособлениям, которые соорудили вокруг кресла. При этом старались добиться одного уровня, чтобы впоследствии не было хромоты из-за разницы в глубине погружения стоп в желе гарбены.

После этого у монастырских кудесников осталось всего три минуты на верхнюю часть туловища. Если раньше Виктор вообще не мог шевелить руками, то теперь их безжалостно растянули в стороны и уложили на подпорки в виде креста. Гарбена и тут оказала положительное обезболивающее действие. Затем на груди застегнули нечто напоминающее огромный корсет, растянув его до локтей, и поспешно вывалили остатки желе прямо на внутреннее кожаное покрытие с двух сторон. И наконец приподняли импровизированный корсет наверх и закрепили с помощью повязок на шее и плечах.

– Ох! Кажется, успели! – выдохнул Фериоль, хватая кусок бинта и вытирая бисеринки пота у себя на лбу.

– Но мне грудь давит, – начал было жаловаться пришелец.

– Помалкивай! – тут же строго одернул Тернадин. – Постарайся дышать неглубоко, ничего не говори и вообще старайся не шевелиться. Два часа, думаю, выдержишь.

Ничего не оставалось, как согласно кивнуть и замереть. Тем более что гамма получаемых ощущений все время менялась. От онемения переходила к пекущему до боли жару, затем в леденящую щекотку, сменяющуюся странной вибрацией. После вибрации начиналось интенсивное покалывание сотнями иголочек одновременно, а потом снова онемение. Ну и все это сопровождалось постоянными переживаниями, успешно ли все завершится.

Все, кто находился в палате, наверняка испытывали не меньшее волнение. На процедуру было допущено несколько лучших врачей Чагара и личный королевский врач. К тому же здесь продолжали крутиться несколько портных, мастерски подгоняющих одежду. Ну и сами жрецы, хоть и были уверены в свойствах желе из гарбены, начисто потеряли свою обычную невозмутимость и степенность. Они больше всех прохаживались из угла в угол, постоянно давая советы портным, и чаще всех останавливались возле песочных часов, словно намереваясь ускорить движение мелких песчинок.

Чуть позже Виктор сообразил, что своим волнением он только удлиняет срок ожидания. Поэтому постарался переключиться на размышления о ближайших буднях. Конечно, с учетом того, что он сможет передвигаться на своих двоих и владеть собственными руками с прежней ловкостью.