Вечное таинство – смерть - Валерия Леман

Он хотел было тут же подняться и выйти, но я вскочил и опустил руку ему на плечо, заставив вновь сесть.

— Погодите, Мишель! Мы договорились, что я не выдам вас полиции, но я должен узнать все, что вам известно, понимаете — все!

Я внимательно наблюдал — парень в одно мгновение вспыхнул, и все его лицо пошло багровыми пятнами.

— Так я и знал! — в голосе Мишеля вибрировало настоящее отчаяние. — Потому ведь и полиции ничего не хотел сообщать, чтобы меня оставили в покое. Думал, вы не как полиция, а вы — точно такой же.

Я постарался успокоить беднягу.

— Мишель, попробуйте поставить себя на мое место — разве вы удовлетворились бы столь кратким сообщением? — Я старался говорить спокойно и размеренно, дружески улыбаясь. — Быть может, вы все это придумали, чтобы отомстить своему личному врагу по имени Нико Коненко.

Мишель еще ниже опустил голову и произнес еле слышно:

— Он и есть мой личный враг — Нико Коненко.

Я, не сдержавшись, усмехнулся.

— Интересно почему? Что вы не поделили?

Тут парень поднял голову и взглянул на меня бледно-голубыми, широко распахнутыми за толстыми стеклами очков глазами.

— Мы ничего не делили. Просто я был влюблен в Мари с первого дня, а она любила это животное — Нико.

— Понятно, — я с интересом разглядывал лицо, на котором вовсю играли краски. — Значит, вы за ней следили, Мишель?

Он утвердительно кивнул.

— Следил. Или, лучше сказать, бродил за ней, любуясь ее походкой, всем ее волшебным обликом. Она была так прекрасна! И всегда казалась чуть печальной. Почему-то я был уверен, что она, как и я, одинока. И вот однажды чисто случайно услышал, как она говорила по телефону — ваш отец ушел обедать, она была одна и думала, ее никто не слышит. Она сказала буквально следующее: «Это пиццерия «Дольче вита»? Позовите, пожалуйста, Нико Коненко… Спасибо… Нико? Привет… Хорошо, я уже иду». После этого она вышла, и вот тут уж я действительно решил проследить за ней, шел по пятам. Они встретились с этим Нико у той самой пиццерии и отправились гулять в ближайший парк. Целовались как сумасшедшие. Этот здоровяк Нико перед тем неплохо заправился — я видел, как, выходя из пиццерии, он утирал салфеткой губы. А Мари, похоже, была сыта одними его поцелуями.

Несколько секунд в комнате стояла звенящая тишина.

— Когда это было? — спросил я.

Мишель грустно усмехнулся.

— Примерно две недели спустя после того, как Мари устроилась к нам на работу. С тех пор я перестал следить за ней — каждый раз она с такой улыбкой спешила на выход, что без слов было ясно — бежит к своему Нико.

Я поднялся.

— Спасибо, Мишель. Больше вам ничего не известно?

Мишель тоже поднялся.

— Мне совершенно точно известно, что этот Нико Коненко никогда не сделает Мари счастливой, и, скорей всего, все ее нынешние неприятности, вся эта полиция — по его вине. Потому что Нико — грубое животное, которое думает только о том, как набить собственную утробу.

Я поднялся, от души поблагодарил Мишеля, и мы с ним друг за другом покинули кабинет.  

Глава 18. Обмен информацией

Комиссар Риво трудился в парижской уголовной полиции на набережной Орфевр, как и великий Мегрэ, герой бесчисленных романов Жоржа Сименона. Он встретил меня в своем кабинете как родного — предложил присесть в кресло, не спрашивая, тут же подал мне чашку горячего кофе, после чего уселся за свой стол и уставился на меня с широкой улыбкой.

— Я вас слушаю, Ален. Как говорится, видно невооруженным глазом, что у вас для меня потрясающие новости. Итак?..

Я как можно более кратко сообщил ему, что у Мари есть друг — русский студент Сорбонны Николай Коненко, для своих просто Нико. Еще совсем недавно в свободное от учебы время он подрабатывал в пиццерии «У Джино». Сразу после беседы с Мишелем я лично зашел в оную пиццерию и навел справки.

— Эта небольшая пиццерия расположена по соседству с офисом «Садов», там, как правило, перекусывает один и тот же контингент — скромные служащие соседних контор и магазинчиков. Меня встретил хозяин — итальянец Джино Меркуцци, очень милый человек, довольный жизнью и самим собой. Он сообщил мне, что Нико никогда не устраивал его как работник — парень был с ленцой и плохо обслуживал клиентов. Потому Джино несказанно обрадовался, когда около месяца назад Нико неожиданно заявился к нему и попросил отпуск на две недели — для Джино это была приятная передышка…

Я сделал несколько глотков кофе, наслаждаясь напряженным интересом комиссара, который нетерпеливо попыхивал своей трубкой, ожидая продолжения моего рассказа.

— А вчера, по словам Джино, Нико вдруг заявился на ночь глядя и потребовал расчет, хотя пиццерия ему ровным счетом ничего не была должна. И все-таки парень буквально вымолил немного денег, обещая их отработать. Джино говорит, что Нико был весь как в лихорадке, его руки тряслись, словно он чего-то страшно боялся и спешил поскорее исчезнуть из города. В конце концов Джино сунул ему деньжат, помахал рукой и вздохнул с облегчением.

Комиссар усмехнулся и покачал головой.

Между тем я продолжал:

— Разумеется, я поинтересовался у Джино, не в курсе ли он, где проживает Нико, и тот, порывшись в своих бумагах, нашел записную книжку, куда записывает информацию о своих работниках. Как оказалось, Нико Коненко проживал недалеко от пиццерии, в многоквартирном доме на улице Каштанов, в мансарде. Я прошелся туда, не поленился и поднялся наверх, но на мои звонки никто не ответил. Я поинтересовался у соседей. По словам одного из них, последний раз он видел Нико вчера вечером, когда тот возвращался домой: парень пробежал мимо него, даже не поздоровавшись. Вот и все.

Комиссар глубоко вздохнул, допил свой кофе и еще раз кивнул, посмотрев на меня с лукавой улыбкой.

— Браво, Ален! Вы действовали ничуть не хуже хорошего полицейского. Признаться, я был бы не против, если бы вы работали в моем отделе. Итак, нам остается лишь получить ордер на обыск квартиры Нико Коненко и объявить его в розыск. Хотя можно быть уверенным: наверняка парень еще вчера покинул Париж. Интересно знать, в каком направлении? В первую очередь следует выяснить все его данные в Сорбонне…

Комиссар придвинул к себе телефон и принялся отдавать приказания. Покончив с этим, он вновь посмотрел на меня.

— Сами понимаете, у меня так и вертится на языке вопрос — откуда вы узнали всю эту информацию о друге Мари? Легко можно сделать вывод, что с вами поделился этими фактами кто-то из сотрудников «Садов Семирамиды», по каким-то соображениям промолчавший при допросе полиции.

— Я не хотел бы…

Комиссар не дал мне договорить, подняв ладонь:

— С этим все понятно. Хорошо — так или иначе, но эти важные сведения теперь нам известны, и мы предпримем необходимые действия. Сейчас самое время и мне поделиться с вами нашими открытиями.

Тут комиссар с шумом поднялся и, неторопливо подойдя к окну, облокотился о подоконник.

— Сегодня с самого утра мои люди опрашивали жителей всех соседних с вашим домов — увы, в Сент-Женевьев-де-Буа никто ничего не видел и не слышал. Полный ноль! Зато есть результаты экспертиз: носового платка и «фамильной» тряпки от ветеринара…

Он лукаво мне подмигнул:

— Итак, на носовом платке Мари — кровь третьей, довольно редкой группы. Обладатель этой крови в полицейских анналах не зарегистрирован. А вот обрывок наволочки, как и сообщил вам ветеринар, действительно был обильно пропитан дитилином, который активно используется для эвтаназии животных. Но вообще-то его вводят внутримышечно, никогда не используя в пропитке. Явно неумелые «ветеринары»: беднягу Билли сначала ударили палкой, потом ввели дитилин, по отзыву ветеринара, очень неаккуратно, а напоследок обмотали пасть тряпкой все с той же абсолютно бесполезной пропиткой. На обрывке наволочки были обнаружены микроскопические следы крови — как выяснилось, крови Билли.

Комиссар неторопливо и размеренно вытряхнул свою трубку и тут же набил ее новой порцией табака.

— Самое же главное — нам удалось получить долгожданную информацию насчет местожительства Мари. Как сообщила вам ее бывшая соседка, девушка заняла апартаменты своей умершей матери — Анастаси Петрофф из семейства Строганов, проживавшей в районе Булонского леса. Сами понимаете, тут нам не пришлось много работать! Мы быстро выяснили адрес: улица Басман, 16. Я лично сегодня туда съездил.

Тут комиссар снова лукаво мне подмигнул:

— Я неплохо пообщался с консьержкой, но, между прочим, самые живые сведения поступили от соседки покойной Петрофф, проживающей этажом ниже, — милейшей дамы по имени Люси де Бюсси, которая, как мне кажется, большую часть дня проводит у окна. От нее я получил интересную информацию. Оказалось, я опоздал совсем чуть-чуть: сегодня утром Мари Петрофф покинула дом с чемоданчиком в руках. Чрезвычайно любопытная особа Люси де Бюсси наблюдала из окна весьма волнующую картину. Едва бедняжка Мари, выйдя из подъезда, прошла несколько шагов, как рядом с ней притормозил роскошный автомобиль; дверца открылась, и Мари буквально за руку втянули в салон, после чего машина укатила. Такая вот история.