Он мне приснился. Тени - Ирина Зартайская

– Наверное, чтобы нас не разбудить.

Это объяснение прозвучало так нелепо, что мы оба хихикнули.

Мне показалось, глупо лежать вот так, обнявшись, и я отодвинулся. Места на кровати уже совсем не оставалось, и я чуть не упал. Эленка вовремя схватила меня за Руку.

– Ну хватит, – опомнился я, оказавшись в безопасности. – Давай дуй к себе. Тут и для одного места маловато.

Эленка жалобно посмотрела на меня. Но я всё-таки отправил её. Что мы, маленькие, что ли? Эленка нехотя зарылась в одеяло и несколько раз позвала меня. Я не ответил. Послышались тихие всхлипы. Я сделал вид, что сплю.

Пусть ревёт, мне-то что? Я попытался заснуть, но сон не шёл. Мне всё мерещились тени за окном, хотя их там уже не было. Эленка ещё минут десять возилась в своей постели, потом затихла. А я лежал и думал. О разном: о родителях и об Эленке, об этих непонятных тенях, о том, что завтра скажет мне папа… Мне казалось, что теперь я остался один, хотя на самом деле у меня появилась сестра. Сестра! Да разве такие бывают сёстры? Я взглянул на соседнюю кровать. Из-под одеяла торчал Эленкин нос. Она тихонько сопела и морщилась – ну прямо как пекинес. Я вздохнул. Уж лучше бы они собаку на улице подобрали. Папе всегда нравились собаки, но мама считала, что они плохо пахнут.

– Ты тоже не розами пахнешь, – замечал папа, – но я же тебя всё равно люблю!

Папа, понятно, шутил, но как-то не очень удачно – маму это страшно задевало. Она называла его «глупым собачником» и выходила, хлопнув дверью. Как ни странно, я любил эти перебранки родителей – не злые, а скорее, весёлые. Папа потом подходил к маме и целовал её в шею.

– Ты пахнешь жасмином, – говорил он. – А это в тысячу раз приятнее каких-то там роз!

И мама улыбалась. Ей нравилось, что папа каждый раз приписывал ей новый аромат: апельсина, вишни, а то и вовсе моря.

Я принюхался – не пахнет ли чем от Эленки. Но ничего не почувствовал.

На следующий день, как и ожидалось, папа вызвал меня на разговор.

– Зачем ты пугаешь сестру? – спросил он строго и громко – чтобы мама услышала. А потом незаметно подмигнул мне, и я понял – он на моей стороне.

– Прости, – так же громко ответил я. – Я больше так не буду!

– Нет, – воскликнул папа и потряс в воздухе кулаком. – Ты не до конца осознал свою ошибку, и я жестоко проучу тебя!

Он картинно замер, указывая на открытый ящик, в котором лежал ремень.

– Понял, о чём я? – спросил он и грозно насупил брови.

– Да, отец, – я подыгрывал, как мог. – Накажи меня, я заслужил десять ударов плетьми!

Папа с трудом сдержал смех и взял меня за руку.

– Так пойдём же, я награжу тебя ими вдали от невинных женских глаз.

Мы выскочили из комнаты. И покатились со смеху.

– Ну ты и загнул с плетьми! – сказал папа, немного успокоившись. – Где это ты такое вычитал?

Я неопределённо махнул рукой.

Папа кивнул и не стал дальше расспрашивать. Зато перестал смеяться и уже серьёзно посмотрел мне в глаза.

– Славик, пойми, Эленке сейчас нелегко. Куда труднее, чем тебе. Посмотри, какая она маленькая. Тебе бы её защищать, а ты всякими страшилками по ночам пугаешь.

Ну как мне было ему объяснить? Знал ведь, что в эти тени никто не поверит. Я понимал, что если сейчас скажу правду, то она покажется папе просто фантазией. Поэтому пришлось врать. И я соврал:

– Мне что-то почудилось за окном, вот я и сказал об этом Эленке. А она испугалась. Кто же знал, что она такая трусиха?

Папа покачал головой:

– Ты бы лучше ей сказку на ночь рассказал. Ты же много читаешь, придумай что-нибудь весёлое, про принцесс. Девочки это любят. А ужастики свои забудь. Тебе для таких историй и Витьки хватит.

– Витька! – спохватился я. – Пап, мне бежать надо, мы же с ним сегодня встретиться договорились. На рыбалку идём!

Папа удивлённо вскинул брови. Оно и понятно: в нашем районе не то что речки, ни одного малюсенького озерца не было.

– И где это вы рыбу найдёте? – поинтересовался он.

Я уже вовсю одевался.

– За углом, – пыхтел я. – Там яма с водой. Дядя Феля говорит, вчера там щуку видел.

Дядя Феля – это наш сосед. Мы с Витькой его очень любим. Он всегда что-нибудь интересное рассказывает. Дядя Феля – бывший капитан корабля. Весь мир объездил, столько всего повидал – нам и не снилось. Говорит, однажды пиратов встретил. Они хотели взять в плен весь его экипаж и ограбить корабль. Но дядя Феля расправился с захватчиками с помощью вёсел и… кока – корабельного повара. Тот как раз готовил на обед макароны по-флотски, и дядя Феля, намотав горячие спагетти на вёсла, отразил атаку морских разбойников.

Родители говорят, что дядя Феля всё выдумывает и никогда не покидал нашего города. Но мы с Витькой ему верим.

Во-первых, он всегда ходит в тельняшке и в фуражке с якорем, во-вторых, у него есть татуировка «Добро пожаловать на борт», а в-третьих, он так здорово рассказывает. И всегда приговаривает:

– Тысяча чертей, ребятки, если хоть что-то из моих слов – ложь.

Именно поэтому папа, услышав про дядю Фелю, понимающе кивнул и посоветовал быть осторожнее и не упустить крупную рыбу. И, хотя в его голосе слышалась явная ирония, я поблагодарил его за напутствие и уже собрался бежать, когда мама вдруг попросила:

– Славик, возьмите с собой Эленку. Ей не с кем гулять, ты же знаешь.

Да чтоб им всем провалиться! Опять эта Эленка! И что я скажу Витьке? Да у нас вся рыбалка прахом пойдёт! Я недовольно взглянул на Эленку, которая уже застёгивала сандалии.

– Я не хотела, – прошептала она.

– Как всегда, – буркнул я.

– Береги её, – сказала мама наставительно. – Не забывай, что ты теперь старший брат.

Забудешь тут! Мне об этом по сто раз в день напоминают! Прощай, свобода…

Мы с Эленкой брели по нашему двору. Я впереди, Эленка за мной. С Витькой мы договорились встретиться у его подъезда. Это недалеко, всего через два дома. Я шёл и думал о том, что скажет Витька, когда увидит, что я не один. Кажется, я ему говорил, что теперь у меня есть сестра. Сестра! Как же всё-таки странно это звучит. У Витьки вот тоже есть сестра. Они близняшки – вместе родились, в один день. Она всего на десять минут старше. Её зовут Карина, и она ужасно красивая: каштановые волосы и большущие глаза. Не то что у Витьки – они совсем не похожи. Карина учится вместе с нами и сидит с братом за одной партой. По-моему, со стороны учителя глупо было сажать их вместе. Они и так друг друга дома достают, а тут ещё целый день в школе цапаются. Нет чтобы меня с Каринкой посадить. Я бы ей карандаши точил. У меня отличная точилка – папа из Америки привёз. Мама говорит, у нас таких не делают…

– Эй, Славка!

Это меня Витька окликнул. Он, оказывается, уже давно ждёт, пораньше пришёл. Я подбежал.

– А она чего? – Витька кивнул в сторону Эленки.

Я только плечами пожал.

Витька уточнять не стал – сразу всё понял.

– С нами пойдёт?

– Ага.

Эленка стояла и ковыряла носком туфельки землю. И казалась такой же маленькой, как в тот день, когда я её впервые увидел. Ещё и обезьяну свою взяла. Мне снова стало жалко девчонку. Ведь у неё от прежней жизни ровным счётом ничего не осталось, кроме этой игрушки. Платье ей моя мама сшила. Она у меня здорово шьёт, и не скажешь, что не покупное. Эленке платье сразу понравилось. Она тогда маму в первый раз поцеловала. Робко, конечно, но маме большего и не надо. Ей вообще мало для счастья надо – такая уж она оптимистка. Папа её всегда так называет. Я у него спросил, что это значит, и он объяснил, что оптимист – это тот, кто считает, что стакан наполовину полон, а пессимист – что стакан наполовину пуст. Мне кажется, я пессимист. По крайне мере сейчас мне было жутко тоскливо: и оттого, что Эленка сирота, и оттого, что я не могу её сестрой назвать, и оттого, что с собой брать не хочу.

– Это твоя сестрёнка? – Я будто ото сна очнулся.

Передо мной стояла Карина и смотрела на Эленку своими большими серыми глазами.

– Это твоя сестрёнка? – повторила она и взглянула на меня.

Ну что я мог ей ответить? Я и так-то не люблю спорить, а уж Карине возразить – это мир должен перевернуться.

– Да… сестрёнка, – сказал я не очень уверенно.

Эленка помотала головой, но промолчала. Дуется. Ну и пусть, мне теперь всё равно.

– А можно мне с вами пойти? – Карина посмотрела на Витьку, потом на меня и добавила: – Я за твоей сестрой пригляжу.

И, прежде чем Витька успел что-либо возразить, я выпалил: «Конечно!» – и потащил его за собой. Когда мы оказались чуть впереди, Витька шепнул мне в самое ухо:

– Ты чего? Зачем они нам сдались? Дядя Феля говорил, женщины всегда беду приносят, особенно на корабле.

– Брось, – ответил я. – Мы же не на корабле, и лужа эта на море вовсе не тянет. Расслабься, Каринка за Эленкой присмотрит. А так бы нам с тобой пришлось – какая уж тут рыбалка!

Кажется, этот аргумент показался Витьке вполне убедительным. По крайней мере он, хоть и хмурился, но больше ничего про девочек не сказал. А сзади слышалось щебетание – тоненький голосок Карины и тихий смех Эленки.