Психологическое время личности - Евгений Головаха

Между событиями прошлого и будущего в пространственном времени мифологического сознания преобладали структурные, а не причинно-следственные связи. Здесь не было порождения событий в порядке их следования, а была взаимосвязанная пространственная структура, где все события независимо от их временной локализации в равной мере действительны. Для мифологического времени в целом характерна «нераздельность причин и следствий во временном потоке, поскольку сам временной поток мыслится в мифологии как нераздельная в себе цельность, которая сама для себя и причина, и цель» (Лосев, 1977, с. 33). Пространственность времени обусловлена нераздельностью причинно-следственных и целевых отношений на ранних этапах развития мышления. Об этом свидетельствует анализ исторических форм развития языка и ранних этапов развития мышления в онтогенезе (Маслиева, 1980, с. 26–27). Цикличность времени также является следствием несформированных в сознании причинных отношений. «Первобытная причинность, – подчеркивает О.М. Фрейденберг, – может быть названа антикаузальной. Одна мысль повторяет другую, один образ вариантен другому; различие их форм создает кажущееся разнообразие» (Фрейденберг, 1978, с. 23). Постоянное возвращение к одним и тем же событиям, мыслям и образам определяется тем, что в условиях практически неизменного образа жизни в сознании не вычленяются связи порождения, но актуализируются отношения тождества и рядоположности, лежащие в основе цикличности и пространственности мифологического времени.

На более поздних стадиях развития мифологии события начинают выстраиваться в определенные причинно-обусловленные ряды, где события одного ряда имеют причинно-следственные отношения, но они не связаны с событиями другого ряда. В каждой из этих причинных цепей можно установить отношения последовательности событий, но между событиями различных рядов временные отношения были неопределенными. Таково время эддических мифов (Стеблин-Каменский, 1976, с. 47), а также время в ранних летописях и былинах (Лихачев, 1979, с. 255).

Таким образом, освоение каузальности и дифференциация в сознании причинных и целевых отношений могут быть рассмотрены в качестве важнейшей предпосылки формирования представлений о последовательности и направлении времени. Однако причинность связана не только с топологическими, но и с метрическими характеристиками времени, формированием хронологии. Так, в древнегреческой культуре время как длительность соотносится не столько с абстрактными хронологическими единицами, сколько с заполняющими определенный интервал событиями, отсюда, как подчеркивает П.П. Гайденко, «пренебрежение к размещению происходящего во времени, которое было свойственно как греческой поэзии, так и в какой-то степени историографии» (Гайденко, 1969, с. 89). Время эпоса обладает определенной длительностью, сжимается или растягивается в зависимости от насыщенности событиями (Лихачев, 1979, с. 263).

В связи с этим можно предположить, что ранние представления о времени основывались на «событийной» концепции, в рамках которой, как указывалось выше, события фиксируются в качестве единиц отсчета времени. Но в событийном времени представлен ряд внутренне не связанных пространственных изменений, которые оцениваются неадекватно реальному жизненному процессу в его длительности и последовательности изменений. Отдельные события ничего не говорят о времени действия. М.М. Бахтин называл такое событийное время авантюрным и на примере хронотопа греческого романа показал, что «моменты авантюрного времени лежат в точках разрыва нормального хода событий, нормального жизненного причинного или целевого ряда» (Бахтин, 1975, с. 249). Время как непрерывная длительность и хронологическая упорядоченность событий формируется по мере освоения общественным сознанием причинно-целевой концепции временных отношений.

В современной общекультурной концепции времени короткие хронологические интервалы приобретают масштабность в силу того, что в них находит отражение прежде всего не собственное событийное содержание, которое само по себе может быть насыщенным или сравнительно пустым, а связь событий. Чем глубже нам дано понять причины происходящих в настоящее время событий, то есть связь прошлого и настоящего, и чем теснее происходящее связано с поставленными целями и ожидаемыми результатами, то есть с будущим, тем больший смысл приобретает текущий момент настоящего, через который проходит вся сложная структура причинно-целевых связей.В чисто событийном ряду время движется скачками от одного зафиксированного события к другому, «перепрыгивая» через значительные хронологические интервалы и не оставляя следов, тогда как в причинно-целевом ряду оно течет в хронологическом русле, конкретно-историческая «ширина и глубина» которого определяется структурой причинно-целевых связей между событиями. Поэтому последовательность смены культурно-исторических концепций времени может быть понята следующим образом: от статичного событийного времени древности к динамической причинно-целевой структуре временных отношений современной культуры. В этой последовательности эсхатологическая концепция времени средневековья является промежуточным звеном, поскольку в ней время «вытянуто» в одну линию, направленную от сотворения мира к его предопределенному концу, само же причинно-целевое отношение между этими двумя полярными событиями отражает не реальную всемирно-историческую связь,а является иллюзорной формой освоения временных отношений в масштабе истории.

Формируясь под воздействием культурно-исторических концепций времени, индивидуальные временные представления также характеризуются определенной динамикой, что находит выражение в отношении ко времени, присущем представителям различных исторических эпох. Главным принципом индивидуального отношения ко времени в древности и средневековье был принцип «своевременности». Поскольку время не во власти человека, он должен терпеливо дожидаться благоприятного момента, посланного судьбой, и тогда действовать с должной решительностью. Возрождение выдвинуло новый принцип, смысл которого в том, что следует не ждать, а ловить момент, не упускать время. Но и этот принцип оказывается недостаточным для человека современной культуры, который стремится если и не «остановить мгновение», то до предела раздвинуть его границы, чтобы в мгновении могло реализовываться всестороннее жизненное содержание, живая связь прошлого, настоящего и будущего в биографическом и историческом масштабах.

Освоение нового масштаба времени требует эксперимента, поиска, который не всегда приводит к истине. Уже более столетия эксперимент с человеческим временем проводит искусство, создающее новое концептуальное время, соответствующее ритму жизни современного общества. Этот эксперимент во многом связан с возвратом к концептуальным схемам далекого прошлого (к мифу, эпосу, сказке), а следовательно, с разрушением причинных оснований времени. При этом обнажаются многие противоречия современной жизни в ее различных временных измерениях, однако не раскрывается главное – возможность рационального освоения временных отношений. В научных исследованиях также представлен только событийный подход к проблеме психологического времени. Однако событийная концепция времени генетически является наиболее ранней формой освоения временных отношений. Этот уровень, по-видимому, представлен в индивидуальном сознании, и поэтому такой критерий, как количество событий, происходящих во времени, определенным образом связан с закономерностями психологического времени. Однако концепция времени человека современной культуры основывается прежде всего на отражении структуры причинно-целевых связей между событиями его жизни.

Характерно, что в современных философских концепциях времени все более отчетливо проявляется необходимость выделения специфики временных отношений на различных уровнях, в том числе и на уровне человеческой деятельности и сознания (Каган, 1982), и вместе с тем – необходимость определения тех уровней причинных отношений, которые обусловливают эту специфику (Fraser, 1978). Общая философская постановка проблемы при этом связывается с такой сущностной характеристикой времени, как «величина связи, величина зависимости событий, их определения и самоопределения»(Трубников, 1978, с. 113). О том, что отражение временных и причинно-следственных отношений в сознании индивида взаимосвязаны, свидетельствуют и результаты исследований каузальной атрибуции –одного из наиболее новых и перспективных направлений социальной психологии, в рамках которого параметр времени и временная перспектива рассматриваются как существенные факторы формирования представлений личности о причинах и следствиях определенных событий (Kelly, 1973; Miller, Porter, 1980).