Дело Малышева - Наталья Никольская

Он нисколько не сомневался, зная Бабусю, что человека она прекрасно видела, а подушки посыпались у нее в самый подходящий момент и совсем не потому, что он ее задел.

– И о чем же вы говорили? – спросил заинтригованный Игорь.

– О жизни, внучек, о жизни. Я ему на старость свою пожаловалась, что руки уже не те, силы в них не осталось, ноги отказывают, глаза не видют…

Игорь закашлялся. Бабусе грех жаловаться, но если она начнет прибедняться да еще и таким жалостливым тоном, то любой поверит, что так оно и есть. В Бабусе пропадала актриса, так здорово умела она перевоплощаться.

– А ты не смейся, – строго сказала она и продолжала свое повествование, – одна, мол, как перст на всем белом свете, детей нет, заботиться обо мне старой некому, А потом разговор на него самого перевела, мол, чего он тут обретается. Павел-то Лексеич тоже стал про себя рассказывать.

– Много сказал? – Игорь насмешливо посмотрел на Бабусю.

– Не много, – Бабуся не обратила на насмешку внимания, – только сомнение меня взяло.

– Почему это?

– А вот. Лексеич сказался бывшим военным. Служил когда-то в горячих точках. А теперь на пенсии. Пенсия хорошая, дай Бог каждому. Дети у его уже взрослые, давно живут своими семьями. Старший в Москве, младший тоже военный, в Мурманске служит. С женой он развелся почитай лет десять назад, Надоело ей одной куковать, дожидаясь, пока он вернется со службы своей. Да и неизвестно было, вернется ли. Убивали там наших солдатиков много. Ее он не винит, только больше жениться не стал.

Жил один в хорошей двухкомнатной квартире. Брат у него был и сестра. Но сестра давно померла. От нее только дочка осталась, теперь уже совсем взрослая. А брат жил бобылем. Жил. Так как некоторое время назад помер неожиданно. Вот Павел Лексеич решил в Доме-то и обосноваться.

– И что же вам не понравилось? – спросил Игорь, выслушав Бабусю.

– Все, – решительно ответила бабка, – все вроде бы на месте, складно так выходит, но сумнение меня большое берет.

– Почему вы сомневаетесь? – спросил Игорь, – интуиция Бабусю еще никогда не подводила.

– В Доме-то старички обретаются. У кого детей нет, а кого дети забросили, забыли совсем. Бабки дряхлые, дедки.

– Вы же сами говорили, что многие еще крепкие.

– Говорила, – отмахнулась Бабуся, – только Лексеич никак на старичка не тянет. Он пожилой, но еще в полном здравии. Нечего ему среди бабок-дедок делать. Не такой он человек. Пытается он ходить ссутулившись, одежу старую надевает, а все равно не похож на старого. Он уже и бороду отпустил, а ровно волк в овечьей шкуре.

– И зачем он все это делает? – удивился Игорь.

– Вот и поди узнай, зачем. Только неспроста все это, я тебе скажу. И о брате своем он так говорил, словно рану не зажившую теребил, растравливал.

– Брат его, вы сказали, неожиданно умер?

– Это мне так Лексеич сказал. Не больно-то много он мне поведал, только то, что брат был старший да жил один. А потом друзья и советчики у него завелись. Сбили, мол, его с панталыку. А потом он вдруг помер. Хотя и не болел ничем.

– А что за друзья?

– Не знаю, Горяшка, только с такой злобой он про них говорил. Видно, пытался сдерживаться, но так и прорывалось из него. Я его об этом пытать не стала. Только вот думаю, а не жил ли его брат в нашем Доме.

– Вы думаете? – Игорь с сомнением покачал головой.

– Не знаю. Только зачем ему этот Дом старушечий сдался. А когда сегодня катавасия вся эта началась, то ведь Лексеича не было. Я сама видела, как он с приездом главного нашего за ворота и подался. И пока суматоха там творилась, он вроде как в стороне был.

– Ну знаете! – не выдержал Игорь, – вы такие заключения строите на ровном месте, прямо Агата Кристи.

– Давай-давай, обижай бабушку, – сказала Бабуся, – только чего же ты сам подхватился, когда я тебе сказала про записку, что к нашему главному попала?

– Потому, – ответил после небольшой паузы Игорь, – что точно такие же записки получили недавно в городе два человека, и теперь они мертвы.

Бабуся тихонько охнула и прикрыла ладошкой рот.

ГЛАВА 7

Для очистки совести Игорь решил все же заехать еще к двум владельцам магазинов запчастей. Не хотелось сразу отбрасывать версию о конкурентах. Бабуся же с утра отправилась в Дом, обещая принести самые свежие новости.

Игорь возвращался домой радостно возбужденный. Наконец-то, как ему казалось, дело сдвинулось с мертвой точки. Один из конкурентов Гусева сказал, что он видел не так давно его, Дубайло и какого-то третьего типа в ресторане. Они ругались, причем, этот третий тип наседал на Гусева и чуть не кричал: «Это ты во всем виноват!» Потом он напустился на Дубайло и полез на того с кулаками. Гусев и владелец автосалона пробовали его утихомирить, но он только сказал им: «Пожалеете, да поздно будет. Сами виноваты». И ушел. Двое оставшихся еще немного посидели, посовещались, а потом тоже поднялись.

Игорь попросил набросать портрет незнакомца.

– Не помню я, – сознался конкурент, – мужик вроде как мужик, ничего такого.

– Может, какую-то деталь запомнили, что вам в глаза бросилась. Нос длинный или волосы рыжие.

– Нет, – засмеялся конкурент, – какие там рыжие, у него плешь была в полбашки, а нос короткий как пипка и приплюснутый. Когда орал, зубы золотые было видно: один справа, другой слева.

– А сам он какой: высокий, низкий, худой, толстый?

– Полноватый скорее, не слишком высокий, это точно. И ходил как-то смешно, переваливался как утка. А еще у него родинка была здоровая такая, с копейку, почти на виске.

– Понятно, – Игорь поднялся, – спасибо за беседу.

– Не за что, – развел руками конкурент, – если что понадобится, заходите.

Полноватый мужчина с приплюснутым носом и родинкой на виске без всякого сомнения был банкиром Рябченко. Игорь видел его фотографию. Только почему этот, по словам Жанны Львовны, довольно тихий человек так разошелся? И почему Гусев был во всем виноват? Это оставалось загадкой. Несомненно лишь одно трех друзей связывали не только общие дела в прошлом, но и в настоящем. И как оказалось, дела не слишком чистоплотные.

Хотелось бы выяснить, что это за общие дела. Так, сначала убили Гусева, затем двое оставшихся получили предупреждение и были убиты. Нет сведений, что Гусев тот же не получил какого-то предупреждения. Он мог его уничтожить, мог рассказать о нем друзьям. Видимо, так он и поступил, что вывело из себя банкира. Гусев, возможно, был виноват больше всех, поэтому и был убит первым. Рябченко перепугался, Дубайло предпринял меры по защите. Не помогло… Однако, что же это за супермен такой объявился, которому охрана любая нипочем. Также остается вопрос: кто подкинул записку владельцу автосалона и банкиру. Сделано это было на похоронах. Понятно, там много людей, не все присутствующие знакомы друг с другом, но подойти и незаметно сунуть в карман записку, этот тоже надо суметь. И как бы Бабуся не хотела военный на эту роль никак не подходил. Никаким боком не вписывался в схему и глава Дома. Почему, спрашивается, он должен был стать следующим?

Тоже знакомый? Или тоже друг этих трех товарищей? Но Жанна Львовна говорила, что они дружили втроем и больше никого не упоминала. А если все же… До дома банкира было не слишком далеко.

Открыл Игорю хмурый немного полноватый парень. Равнодушно спросив, «вам кого», кивнул:

– Проходите. Я сейчас мать позову.

Жанна Львовна была немного бледной, одета в черное, но макияж по-прежнему отличался безупречностью.

– Это вы? – удивилась она, – не ожидала.

– Извините, – сказал Игорь, – я и сам не ожидал. Но у меня возник вопрос.

– Ничего страшного, – заверила его Жанна Львовна, – задавайте ваши вопросы. И вот что: пойдемте на кухню, я угощу вас кофе.

Она поставила перед Игорем чашечку свежесваренного кофе, подвинула вазочку с печеньем. От печенья он отказался, а кофе стал с удовольствием прихлебывать маленькими глотками. На кухню заглянул хмурый парень, но быстро ретировался.

– Сын? – спросил Игорь, кивая в сторону комнат.

– Переживает очень, – вздохнула Жанна Львовна, – всегда модно было говорить о конфликте отцов и детей, но в нашей семье такого конфликта не было. Славик отца любил. А как стал учиться в экономическом, прислушивался и к его советам, интересовался работой в банке. Вася только рад этому был, думал, что сын пойдет по его стопам.

– А дочь?

– Таня заканчивает торговый. Валя шутил, что у нее отличная хватка, и она еще их всех за пояс заткнет. Откроет какой-нибудь сногсшибательный магазин.

– Ваша дочь думала об этом?

– Нет, что вы. Это всего лишь шутки.

– Она сама хочет заниматься бизнесом?

– Вероятно. Но ее больше привлекают дамские салоны. Как-то призналась, что мечтает работать в доме моды. Она упорная. Когда-нибудь добьется своего.