Измена. Серебряная Принцесса - Стеффи Ли

Глава 12

Встреча папы с Левой напоминает воссоединение любящего отца с не менее любящим сыном после долгой разлуки. Крепкое рукопожатие переходит в небольшое объятие, а потом один за другим летят вопросы. Об учебе, о неожиданном приезде, о делах на фирме. Чтобы не утомлять женский пол мужскими разговорами, они, получив наше символическое согласие, удаляются в кабинет отца.

Если бы Лева приехал, как часто случается, с семьей, то в их тесном кругу присутствовал бы и Золотой Александр, его отец. А я оставалась бы в обществе Левиной мамы, Нины Петровны, и Констанции.

Мачеха между тем интересуется у Дарьяны её семьей. Пока забираю со стола свой стакан, искоса за ними наблюдаю. Они обе меня удивляют.

Новая супруга отца отчего-то решила изменить своей роли холодной королевы, которую она чаще всего практикует рядом с моими друзьями, и теперь хочет выглядеть нарочито вежливой.

Сжимая губы, опускаю взгляд к апельсиновому соку, который держу в руке. Мне никогда не хватает мужества и силы, чтобы прилюдно прервать её лицемерие.

А Медная словно отряхнулась от своего настоящего я, стоило ей только переступить порог нашего дома. Сейчас она ведет себя настолько безукоризненно, держится с таким тактом и достоинством, что ни один аристократ не осмелился бы попрекнуть ее поведение хоть словом.

Даже папа, судя по его довольному лицу, которое я наблюдала, кажется, остался чрезмерно доволен тем, с каким почтением и уважением Дарьяна с ним поздоровалась.

Она возвращается в свой прежний стиль общения только тогда, когда мы поднимаемся в мою комнату и я закрываю за нами дверь.

— У тебя классная мачеха, — с искренней улыбкой на губах, первым делом информирует она меня.

От этого заявления я удивлённо вскидываю на нее взгляд. Но она не видит моего ошарашенного лица, так как занята разглядыванием сада из окна.

Неужели Констанции удалось одурачить такую девушку, как Дарьяна?

Ещё в первый день общения с Медной мне показалось, что эта девушка с копной густых темных волос многих людей видит насквозь. Получается, многих, но определено не всех. Раз Конни сумела ей так понравиться.

Мачеха умеет очаровывать, когда ей это нужно. Она же как-то смогла охомутать отца. И многие друзья нашей семьи тоже всегда с ней очень милы.

— Ты, наверное, рада, что твой отец женился не на какой-нибудь конченной стерве, да? — поворачивая на меня голову, спрашивает Дарьяна.

Констанция и есть та самая стерва — вот что по-настоящему хочется ответить. Но я не могу себе этого позволить. Это будет неправильно. Вопиюще некрасиво и невежливо. Все же Конни — член семьи. И если даже у нас с мачехой холодные и нейтральные отношения, о них нельзя никому сообщать. Сор должен всегда оставаться внутри избы — именно так учила Зинаида Львовна. Решаю просто пожать плечами, так как врать подруге о своем «теплом и доверительном» общении с мачехой я тоже не желаю.

— А ещё вы удивительно с ней похожи. Я даже прифигела немного, когда её увидела. Ты уж извини, но я не из тех, кто сутками сидит в сети за разглядыванием картинок аристократов, а на общих мероприятиях, как ты догадываешься, моя семья бывает редко. А если бывает, то мы чаще сидим в каком-нибудь углу для нищих, но не до конца сломленных, — она беззаботно ухмыляется, — Что, собственно, понятно. Так что разглядеть все драгоценные слои нашего чудесного общества не всегда возможно. Потому, честно скажу, что, если бы не знала, что твоя мама умерла, подумала бы, что это она и есть. Ты прямо вылитая она, только помолодевшая.

— Ну… не сказала бы. — отвечаю я, вместо «да ни за что на свете». — Не нахожу такого сильного сходства.

— Ты шутишь, да? Или не обращала внимания? Тогда сегодня же встань вместе с мачехой напротив зеркала и посмотри, как…

— Она дальняя родственница моей мамы, — быстро говорю я, морщась, и всем сердцем желая прекратить этот разговор, так как меньше всего на свете я хочу быть похожа на Констанцию. На ту, кто каким-то вероломным образом осмелилась занять мамино место и к тому же не раз пыталась уничтожить все следы в доме, напоминавшие о маме. — А мамины сестры, как двоюродные, так и более дальние, все довольно сильно похожи друг на друга.

— Точно, — задумчиво тянет Дярьяна, словно вспоминая о чем-то, — Кажется я что-то об этом слышала… И получается, что она… Слушай, ты как-то напряглась. Я, надеюсь, ничем тебя не обидела? У меня есть один прескверный недостаток, я иногда ляпаю напрямую, что думаю. Совсем не задумываясь наперед. У меня это от бабки. Но если она никогда не сожалела о сказанном, то у меня моменты искренних сожалений все же случаются. Скажи, сейчас такой момент? Я тебя расстроила, заставив вспомнить о маме? Мне стоит притормозить и замолчать? Прости, я, правда, нечаянно.

— Нет, все хорошо. — уверяю свою гостью, присаживаясь на небольшой персиково-розоватый диван.

— Не врешь? — она садится рядом.

— Лучше скажи, как это у тебя получается?

— Что? — непонимающе уточняет Дарьяна.

— Ты полностью изменила свое поведение, как только мы зашли в дом. Походка, осанка, речь, и мне показалось, что даже само звучание голоса несколько переменилось. Как ты это делаешь?

— А, ты про режимы что ли? — звонко смеется. — Мне кажется, тут все просто. Я, наоборот, поражаюсь, как ты всегда остаешься идеальной.

— Я совсем не идеальная.

— Но ты критически близка к этому. — улыбается подруга. — Ты, по-моему, одна из немногих среди отпрысков драгоценных, кто ни разу не попадал в скандалы и чье лицо не мелькало на первых полосах газет.

— А говоришь, не разглядываешь картинки аристократов?

— Подловила. — смеется Дарьяна. — Но на самом деле это все моя мама. Она помешана на светской жизни и каждое утро за завтраком заменяет нам радио. Из нее бы получилась какая-нибудь станция под названием «драгоценные скандалы FM». Но это я отвлеклась. Так вот, про режимы. Я их создала себе ещё в детстве. Тогда я заметила, что могу не следить за словами и поведением, когда играю во дворе с недрагоценными друзьями, но при этом обязана вести себя, как