Горовая Ольга Вадимовна - Ольга Горовая

Теперь напрягся и Лекс:

— что будем делать, есть хоть какие-то предположения?

— Были бы, я не сидел бы здесь. — Кий бросил на друга яростный взгляд. — Я не могу уловить ее, не могу. Кий сел прямо на пол, и закрыл лицо руками.

Опять запищал его телефон. Не поднимая головы, забрал телефон со стола, и посмотрел на экран — там светился номер телефона, и количество звонков, совершенных с него на номер Ланы — 28 раз.

Кий нажал на вызов этого номера. Пошли гудки, после четвертого гудка, кто-то ответил, это был голос женщины, звонившей Лане.

— Я слушаю?

— Где Лана? — Кий почувствовал, что на него пытаются воздействовать, эта женщина, определенно, была Высшей.

— Кто это? Кому вы звоните? — она, явно, нервничала.

— Где Лана? — Кий почувствовал, что Лекс усиливает его собственное давление, но женщина не ломалась.

— какое вам дело до Ланы? Я не обязана вам отвечать? — они чувствовали, что она уже почти не может сдерживать их давление.

— Где она?!

— Да какая вам разница!! — Голос сорвался на визг.

— Считай, что я ее муж. Где она?

— Почему вы помните о ней? Все связи должны были разорваться, как только мы изолировали ее, — казалось, что женщина говорит с собой, они, все же, сломали ее. — Ведь она не была инициирована, ее сила была слишком слаба, чтобы удерживать кого-то сейчас.

— Кто вы, о чем ты говоришь? — Друзья не могли уловить смысл в этом разговоре.

— Мы? Мы — МАВКИ…. а Лана, теперь будет верховной мавкой, она займет мое место… — внезапно, раздался какой-то свист, телефон словно упал на пол, связь прервалась.

Кий пораженно уставился на Лекса, и получил в ответ, такой же, пораженный взгляд.

— Неужели они еще существуют, — Лекс не верил тому, что слышал, он никогда не встречал мавок за свое долгое существование. — Но, ведь все считали, что они ушли, уже больше полторы тысячи лет назад…

У Кия не было слов. В мозгу, набатом стучало одно слово — МАВКА!

Это объясняло многое, ее глаза, изменчивые, словно сама природа, породившая мавок. ЕЕ радость от природы, которую они не могли понять, она просто получала необходимый ей вид энергии. Ее грацию — разве деревья и ручьи не грациозны? Каким же слепым он был!!! Это объясняло его поведение тогда, в первый день в библиотеке. Никто не мог противиться мавке, если она хотела, чтобы ее обожали, никто, даже Высшие. А тем более обири.

Ибо нет ничего, более дорогого для земли, нежели природа, которую она породила. Так и для обири, никто не был столь желанным, как мавка. Два элемента, происходящие один из одного, замкнутые в цикле более, чем другие элементы. Когда-то они были проклятием обири, подчиняя их себе. Они наслаждались своей властью над ними, заставляя выполнять все, что им хотелось, они питались обожанием, и им было все равно, чьим, людей, или Высших. И только договор рас, прекратил эту зависимость.

Но Лана не была такой, он не мог понять, что-то не вписывалась в картину, не соответствовало образу мавки. Все что он знал о мавках, утверждало, что для них нет ничего дороже себя, они были эгоистичны, себялюбивы, и, жестоки. Они вытягивали, из обожавших их людей, всю энергию, нередко приводя их к смерти. То, что он знал о матери Ланы, полностью подтверждало такую характеристику мавок. Теперь, у него было представление, от чего умер отец девушки — он просто угас. Ее мать использовала его, для своей нужды, и, возможно, еще для чего-то, о чем Кий не мог догадаться.

Лекс настороженно смотрел на друга, он был прекрасно осведомлен о тяжелой истории взаимоотношений обири и мавок, и о том, как тяжело это могло быть. Но, если слова той женщины были правдой, то его друг должен быть сейчас свободен, от влияния той девушки. Что с ним сейчас, что он чувствует? Лекс не мог попасть в сознание друга, тот блокировался от него. Может он стыдиться, что попался в эту ловушку? Но кто же мог знать, что мавки не покинули этот мир. Даже к марам относились серьезней, чем к мавкам, в последние полторы тысячи лет, их практически не учитывали при распределение зон влияния рас. Никто не видел их, никто не слышал о них так долго… По лицу Кия трудно было что-то понять. Зато, теперь было понятно поведение друга в последние недели. Жертва притяжения мавки забывает обо всем, что не касается объекта своего обожания, это как одержимость, они готовы на все, лишь бы быть рядом с ним. Удивительно, что Кий вообще, о чем-то еще помнил, и пытался что-то делать. Но, когда мавка прекращала очаровывать свою жертву, та должна была забыть об объекте своей страсти, полностью. Это обеспечивало безопасность самих мавок. Кия отпустили, судя по всему, часа три назад. Но он не был свободен, он искал ее, он прекрасно помнил все. Если опираться на знания, которые у него были по этому поводу, Лекс мог сделать очень неутешительный вывод.

Он опустился на пол, рядом с другом.

— Похоже, ты серьезно попал, друг мой…

Но реакция Кия была совсем не той, что он ожидал. Его друг поднял голову, посмотрел на Лекса и весело, искренне засмеялся.

— Нет, друг, мы с ней оба попали. Ты помнишь, что сказала эта, бывшая верховная мавка? Лана не была инициирована, не знаю почему, но мать не сообщила ей, кто она. Я контролировал ее сознание, понимаешь?! Она не понимала, что делает, защиты не было, не было… — И Кий опять засмеялся.

Лекс уже, было, забеспокоился о его разуме, но тут он сознал, что сказал Кий.

— Это невозможно. Мавка никогда не начнет наводить морок на Высшего, пока не выставит защиту, от него. Никогда, это описано во всех источниках… Такого просто не может быть.

— Если мавка знает кто она, и понимает, что она делает. А Лана не знала, кто она, и что делает. Очевидно, я просто заинтересовал ее, сам по себе. — Он гордо поднял бровь. — Морок, это их врожденная сила, а защите они обучаются. А Лану не учили. Ты что, не слышишь, что я говорю? Я контролировал ее сознание, я опутал ее, Лекс. У нас вышел замкнутый круг. Она наводила морок, чтобы я увлекся ею, я опутывал ее, чтобы она полюбила меня, что усиливало ее морок, и соответственно, усиливало мой контроль. Да, о таком развитие отношений мавки и обири мне не доводилось слышать. Он снова усмехнулся.

— Но это не меняет нашей цели, мы должны найти ее. Неизвестно, ради чего она понадобилась матери, спустя столько времени. И, я сомневаюсь, что Лана придет в восторг от жизненной философии своей расы. Я слишком хорошо ее узнал за это время. Она абсолютно не такая.

— Кий, ты отдаешь себе полный отчет в том, что ты ее любишь? Серьезно любишь? — Взгляд Лекса все еще выражал сомнение, в адекватности мышления друга.

— Лекс, я не дурак, и прекрасно помню, в каком случае жертва морока мавки, помнит о ней, после разрыва связи. — Кий серьезно смотрел в глаза Лекса, — я понимаю, что люблю ее. Пошли, — он стремительно встал с пола, — У нас есть одна зацепка, едем в Конча-Заспу. Сергей, уберите здесь, и верните все бумаги на свои места.