Дочь алхимика - Кай Мейер

О том, что произошло, что послужило причиной того, что привлекательный кутила превратился в нелюдимого отшельника, об этом в замке не говорили. Аура сомневалась, что Шарлота знала ответ на этот вопрос. Сама Аура была единственной, кому позволено было подниматься на чердак, тем не менее, она смутно представляла себе характер занятий Нестора. Он всегда тепло относился к ней, а иногда даже с любовью — привилегия, которой наслаждались немногие в замке. Ни Сильветте, ни Даниелю и, уж конечно, ни Шарлоте, не позволялось посещать поднебесную империю Нестора.

Шарлота знала о предпочтении, которое оказывал Нестор Ауре, поэтому она все больше и больше любви отдавала Сильветте. Малышка получала лучшие платья от портных из Берлина и Гамбурга, все её желания всегда осуществлялись.

Без сомнения, Аура тоже любила Сильветту, но в ней так же присутствовало темное чувство ревности к сестре. Она никогда не понимала отношения к ней Шарлоты, находила его несправедливым и подлым, кроме того, Аура догадывалась, что делает Сильветту в глазах матери намного более достойной любви. Все дело в том, что у Шарлоты была какая-то тайна.

Аура никогда не говорила с ней об этом, но, возможно, сейчас наступил подходящий момент — в следующие три года такого не будет.

— А Фридрих вообще знает? — спросила она нежным голосом, не глядя на Шарлоту и сосредоточив все свое внимание на обуви.

Она услышала, как её мать резко вдохнула воздух.

— Что ты хочешь этим сказать? — Вдруг она подошла, схватила Ауру за подбородок и подняла его вверх. — Что должен знать Фридрих?

Аура пожалела, что задала этот вопрос. «Зря я так сказала, — подумала она, — веду себя как чудовище», — хотя чувствовала она себя при этом превосходно. В лице Шарлоты впервые появилась неуверенность, впервые в её взгляде промелькнула открытая неприязнь. Итак, время пришло, наконец-то они будут откровенны друг с другом.

Аура вложила всю непокорность в свой голос:

— Он знает, что является отцом Сильветты?

Молчание. Жар ударил Шарлоте в голову, как будто ее обожгло открытым огнем, и замахнувшись, она отвесила Ауре звонкую пощечину.

Та даже не пошевелилась: глядя с печалью она осталась сидеть на краю постели.

— Почему ты поступаешь так со мной? — тихо спросила Шарлота. Её голос был не сильнее чем легкое дуновение ветра. — Почему? Ответь мне.

— Ты сама так поступаешь с собой, мама. Это целиком и полностью твоя вина.

Казалось, на какое-то мгновение Шарлота погрузилась в себя. Потом, как будто очнувшись, она провела рукой по глазам, размазывая косметику.

— Это все Нестор, не так ли? Это он рассказывает подобные вещи?

— Нет, мама, он тут ни при чем. Но многого не надо, чтобы понять правду.

— Тогда послушай меня внимательно: что бы ты ни хотела считать правдой — на самом деле, все совсем по-другому. — Шарлота резко повернулась, рванула на себя дверь и вышла в коридор. — Совсем по-другому, понимаешь?

Дверь захлопнулась, и Аура осталась одна, облитая разноцветным светом оконной мозаики. Взбешенная собственной злобой, она схватила ботинок, и, размахнувшись, со всей силы запустила им в окно. Стекло не разбилось — ботинок отскочил и упал на пол.

«Зачем я это только сказала? — думала она в отчаянии. — Как я могла сказать ей такое?»

Аура упала на постель и горько зарыдала.

Когда Джиллиан в полдень сошел с поезда, он решил купить ежедневную газету, но вокзал был таким маленьким, таким бедным, что в нем не было даже киоска.

Гермафродит был единственным пассажиром, высадившимся здесь. Сумку с вещами и пару инструментов, которые дали ему Камень и Нога, он с удовольствием оставил бы в вагоне — они будут ему только помехой. Он не испытывал нужды ни в оружии, ни в одежде — послезавтра он уже поедет назад. Джиллиан ни секунды не сомневался, что к тому времени выполнит свой заказ.

Держа в правой руке противную сумку, он прошел мимо домика смотрителя к выходу. Здесь не было ни зала ожидания, ни какого-либо другого помещения, в котором он смог бы согреться, поэтому ему пришлось почти час простоять на пронизывающем ветру, пока не показалась приближающаяся упряжка.

Станция одиноко располагалась посреди поросшей травой равнины, которая где-то на севере граничила с дюнами. Черная железнодорожная насыпь, разделяющая скудный ландшафт на две половины, была единственной, что было заметно под этим серым осенним небом. Джиллиан видел на какой-то карте, что на некотором удалении есть деревня, в получасе езды на восток, откуда оставалось всего ничего: какая-то поездка на лодке до острова, на котором располагался замок семьи Инститорис. Джиллиан ненавидел лодки, и терпеть не мог моря.

Упряжка ехала по ухабистой дороге к деревне. Кривые повороты, казалось, были неизвестны здесь — они были совершенно лишними для подобного ландшафта: не было ни холмов, ни гор, которые необходимо было бы объезжать, только плоская, иссеченная ветром травяная равнина. То там, то здесь виднелся скудный кусок леса, а немного южнее простирались болота. Старый Инститорис, казалось, отгородился от остального человечества всеми возможными способами.

Кучер окинул Джиллиана долгим взглядом, когда тот высадился. Казалось, он заметил, что с его гостем что-то не так. Во внешности незнакомца что-то было: какая-то мягкость в его чертах. «Какой-то женственный», — недоуменно подумал кучер, не заметив ничего конкретного. Но было еще что-то, что привело его к замешательству, что-то, заставившее его спуститься, чтобы поднести сумку незнакомца до дверей гостиницы. Обычно он поступал так, когда с ним ехали женщины, привлекательные женщины, что происходило редко. Удивляясь самому себе, он покачал головой, ударяя кнутом своих лошадей.

Джиллиан поспешил уйти с пронизывающего ветра в гостиницу в которой в такую рань не было никого из постояльцев. Взяв комнату с видом на дюны, он уплатил за два дня вперед и дал хозяину чаевые, чтобы тот был любезен и недокучлив.

Позже, после того как проспав три часа он встал, натянул на себя вторую рубашку из-за холода и вышел на свежий воздух. Быстро, но без видимой спешки, он пошагал через дюны к морю. Ветер все еще был резким и холодным, и Джиллиан обеими руками стягивал плотнее воротник своей куртки, проклиная Лисандра и его дурацкий заказ.

По ту сторону песчаной полосы, в километр шириной, он видел группу островов. Расстояние до воды казалось меньше, чем оно было на самом деле. Прежде всего, его задерживал мягкий песок, превратив вскоре каждый шаг в мучение. Конечно, он мог бы пойти по проторенному пути, но тогда ему пришлось бы встретиться с повозкой, везущей прислугу замка обратно в деревню. Нет, ему оставался лишь поход через дюны.