Ну, понеслось! - Елена Янук

– В смысле? Он мстительный психопат?

Кирилл улыбнулся, сунув руку в карман элегантных брюк:

– Более точного определения я не слышал.

Его лицо сразу изменилось. Как сильно его меняет улыбка, такая редкая, когда он рядом со мной…

Ладно, он психопат, – неприятную тему следовало закрыть, и я спросила о расследовании:

– А что с тем письмом?

Кирилл Борисович заложил руки за спину, приноровился к моему мелкому шагу и доверительно сообщил:

– Там ведь не только письмо… Как вы сразу сказали, на самом деле это натуральный саботаж.

– Мне тоже так показалось, – вздохнула я.

Он кивнул и сообщил:

– Кроме письма и нежелания бригад работать я столкнулся с отказом подрядчиков. Это в разгар строительного сезона!

– Случайность? – деловым тоном уточнила я.

– Нет, это не случайность, – усмехнулся Кирилл Борисович. – Наши прорабы с горячих участков одновременно уволились.

– Так что, работать некому? – удивилась я.

– Вот именно.

Я замерла на месте:

– Это не все?

– Нет, не все. Подрядчики, изготавливающие окна, нарушили графики выполнения работ.

Я покачала головой и пошла рядом с ним. Беседуя, мы приблизились к высоткам, и тут прямо на нас выскочила машина. Кирилл, схватив меня за плечи, отпрыгнул на газон. Мы помолчали, наблюдая, как серый паркетник, нарушая все правила, промчался мимо.

Ничего себе скорость! Это можно сказать как о Кирилле, так и о машине.

Я выразительно посмотрела на руки, продолжавшие лежать на моих плечах. Он, нахмурившись, сунул их обратно в карманы.

Надо хоть поблагодарить…

– Спасибо. Похоже, спасать меня уже становится вашей привычкой, – выдохнула я, пытаясь изобразить улыбку. Внезапно обрушились усталость и апатия, ноги подкосились. Хотелось сесть прямо здесь на газонную траву и никого не видеть.

– Все же провожу вас, – сказал Кирилл Борисович.

Спорить сил не было, и я кивнула. Он галантно предложил мне руку, но я невольно поморщилась и отдернула свою, чуть ли не по-детски спрятав ее за спину.

Вечером, чувствуя себя выжатым лимоном, решила не думать о прошедшем, а по-скарлеттовски отложить размышления на утро. Пусть все эмоции утихнут, а там посмотрим. А пока, беспокоясь за пропавшего Макса, я позвонила на его номер, но никто не ответил. Что же с ним произошло?

Медленно подошла к окну. Как узнать, все ли у него в порядке, если я понятия не имею, где он живет и работает? Вернее, он говорил, но я почти не знаю город и все тогда прослушала.

Во дворе никого не было, ни детей, ни… товарищей постарше. Я посмотрела на электронные часы – ну да, время за полночь. Никого.

Никого?

Фонари тенями нарисовали силуэт. Мужской. Кто-то стоял, прислонившись к высокому дереву, и казалось, будто неизвестный прятался.

Я выключила свет и вновь посмотрела в окно.

Да, мужчина стоял, явно надеясь, что его скроют ветки дерева, и совсем позабыв о фонарях перед домом. Значит, это мне не пригрезилось. И похож он на нашего исполняющего обязанности…

Он теперь везде мерещиться будет? Ничего себе, уже с ума схожу. Я грустно усмехнулась. Но был ли он, то есть неизвестный, действительно Кириллом Борисовичем? Если да, то он, наверное, не в себе.

К чему эти глупые мысли?

Надо думать о том, что он вообще тут делает, а не о состоянии его разума печалиться.

Вновь незаметно выглянула, но силуэт исчез. Я еще раз внимательно осмотрела двор – площадка была совершенно пуста.

Утром к моему подъезду приблизился красный внедорожник Кирилла Борисовича. Сердце сильно заколотилось, а волосы чуть ли не встали дыбом. Откуда он здесь? Что еще задумал? Неужели это он караулил? Но зачем?

– Садитесь, Людмила. – Одернуть его, что обратился без отчества, или нет? Тут мне стало стыдно. Как я мелочна! Скоро гроссбух заведу, чтобы обиды записывать.

– Спасибо, Кирилл Борисович. – Я вежливо кивнула.

– Кевин, пожалуйста. – Он улыбнулся и посмотрел на дорогу. Вот как умеет мило беседовать, а я не знала. Точно, что-то от меня надо. Интересно, почему Кевин, а не Кирилл, вроде уже не подросток, чтобы имя на иностранный манер переделывать.

– Не могу по имени, субординация не позволяет, – усмехнулась я, устроившись на сиденье.

Спрашивать, он тут ночью ходил или нет, я не буду. После темы о собаках он точно решит, что я не в себе.

– Позвольте узнать, как вы здесь оказались, Кирилл Борисович?

– Вас ждал. – Он легкомысленно пожал плечами и взглянул на часы, встроенные в панель приборов.

Вот как… а зачем ждал? Я медленно повернулась в его сторону и картинно удивилась, распахнув глаза. Надеюсь, это выглядело саркастично, а не, упаси боже, кокетливо.

Но долго мне вредничать не дали.

– Это вам… – Кевин положил мне на колени прозрачную коробочку с яркими тропическими цветами, забыла, как они называются. Вспомнила – орхидеи!

– А-а… – Я не знала, как реагировать, и взяла коробку с таким трепетом, будто в ней драгоценности.

Помню, у Герберта Уэллса был рассказ о цветке-убийце. Как он, злодей хлорофилловый, уничтожил профессора, которому его подарили. Высосал кровь.

Ладно, сообщать о своих грустных ассоциациях я благоразумно не стала, но, подняв на и.о. директора глаза, мягко сказала:

– Очень красивые, спасибо. Но повода вроде не было?

– Я вас обидел, примите вместе с извинениями.

Я улыбнулась и весело произнесла:

– Вы меня напугали. Я подумала, ухаживаете. – И действительно расслабилась после его слов, ведь, получив такой подарок, даже устрашилась, что… И думать не хочу!

– Че-е-ерт, уже забыл, как это делается. Сто лет не ухаживал за дамами, – сказал он, покачав головой.

Мы ехали в сторону офиса. Я отвернулась, разглядывая полную остановку народа.

Еще бы он не забыл, небось легкомысленные дамы сами вешались гроздьями – здоровый, сильный, умный и на красном джипе. Ну прямо мечта гламурных и прочих милочек.

Поэтому я резко выдохнула:

– Ничего, вспомните. Это как ездить на велосипеде.

– Это ваше монаршее позволение ухаживать? – поддел он.

Ага, зацепило!

– Нет, сочувствие. Кстати, оно уже прошло, потому что, судя по заигрыванию, вы все уже прекрасно вспомнили.

– Люда, вам не тяжело разговаривать таким вредным тоном?

– Нет, в самый раз. – Я изобразила ехидную улыбку. – Увы, я не забыла, как едва попала на эту работу и вы накинулись на меня, обвиняя в предательстве и связи с врагами. И в дальнейшем сделали все от вас зависящее, чтобы мне жизнь сладкой не казалась. Так что не обессудьте, я не желаю вас видеть!

Взяв цветы, я принялась открывать дверь.

– Так вот в чем дело! Но вы все же приняли мои извинения? – Спрашивая, он улыбался.

Слишком много улыбок. Обаятельный тип, когда не злится.

– Конечно, приняла, и спасибо за цветы. – Я включила все свое обаяние. Пусть почувствует на себе, как сердца приличных женщин до аритмии доводить.

– Вам нужно улыбаться как можно чаще, – мягко, я бы сказала, нежно произнес Кевин и завел машину. Уезжая, он посигналил и снова улыбнулся.

Я ошеломленно посмотрела ему вслед. Что это все-таки было?

Глава пятая

Первые настоящие проблемы

Еще в коридоре я первым делом решила написать Даше эсэмэс, не желая тревожить подругу звонком. Все-таки у них с Тео медовый месяц, поэтому прочтет, когда будет свободна. После традиционных расспросов о делах я написала: «Не пойму, что тут творится, то ли все сошли с ума, то ли я одна».

Если Дашкинсу есть что ответить, она не промолчит. Буду ждать.

Погода стремительно менялась. Тучи заслонили солнце, сделав небо насыщенно-серым. Духоту можно было черпать ложкой, после обеда сильно разболелась голова, и лоб покрылся холодным потом.

– Кошмар! – простонала я, взглянув на стопку документов. В глазах все плыло. Но надо было как-то пережить этот приступ, столько еще дел. В дверь кабинета постучали. Я с трудом подняла глаза на вошедшего начальника.

– Людмила Сергеевна, я хотел… – Роман Николаевич замолчал, внимательно меня разглядывая. – Может, вам доктора позвать? Валентина Петровна здесь.

Я виновато улыбнулась. А про себя чуть не расплакалась от неподдельной озабоченности в его голосе. Очень внимательный человек, я еще на Дашиной свадьбе видела, как на него влюбленно смотрит супруга, видно, что души не чает. Понятно почему…

– Роман Николаевич, спасибо, не надо врача. Просто очень душно, голова разболелась.

– Вы такая бледная, я бы сказал, серая… Кажется, вот-вот упадете в обморок.

– Выпью кофе, и все пройдет.

– Нет, милочка. Я ваш начальник и говорю: идите-ка вы домой! Или лучше подвезти? – Последнее, похоже, он сказал себе. Я и так чувствовала себя неловко, потому поспешила отказаться от помощи.