Скорость обмена - ХОЛ КЛЕМЕНТ

Солнце теперь не так сильно мешало водителю. Оно так и не оторвалось еще от горизонта, а облаков становилось все больше, и те, что стояли низко над далеким горизонтом, скрывали его почти полностью, хотя над головой виднелись большие участки чистого неба. А если лучи прорывались сквозь облака, то их рассеивали пыль и летающий мусор.

Гористая местность попадалась все реже, и вряд ли это зависело только от широты. Сенатсу была уверена, что это не так, что ровнее обычного всего несколько миллионов квадратных километров вокруг них и впереди. Она могла уже подтвердить оценку расстояния до «города», полученную от аборигенов, но описать местность пока не сумела. Правда, она почти не сомневалась, что рядом расположено одно из озер, но не знала, какого рода жидкость его заполняет. Химики с нетерпением дожидались данных с этой точки.

Сенатсу с торжеством объявила, что сумела получить хорошее разрешение с места, где они преодолевали уступ, и даже увидела заросли над разбитым планером, которые, по ее словам, не продвинулись дальше пары метров от обломков. Это сообщение что-то значило только для Ника, который продолжал развивать свою теорию молча.

Планеров становилось все больше. Увеличилось и количество крушений. Несколько раз их наблюдали с «Энни», но чаще планеры разбивались в стороне от маршрута. Набравшись опыта, люди научились распознавать следы событий: по-видимому, растения, служившие для дистанционного управления механизмами, почти сразу шли в рост, но вскоре погибали от недостатка… чего-то. Аборигены, как видно, недалеко продвинулись в искусстве воздухоплавания, но риск их как будто не смущал.

Чего недостает растениям, стало яснее, когда они проехали явно процветающую рощицу на берегу маленького озерка. Доказательство не было безусловным, потому что в гуще ветвей они не увидели летательного аппарата. Химики в Гнезде выказывали большую уверенность в выводах, чем четверка на «Энни»: как-никак среди биохимиков стало едва ли не аксиомой, что без жидкости не бывает жизни. Жизнь представляет собой феномен химии растворов - собственно состав раствора далеко не так важен.

Судя по температуре окружающей среды, озеро, которое миновала «Энни», вполне могло оказаться расплавом криолита, обнаруженного на «Студне». В Гнезде заключались многочисленные пари. С тягача выпустили жучков и забрали пробы жидкости, но у них на борту не было аппаратуры для анализа. Сколько бы энтузиастов ни принимали участия в конструировании транспорта, его грузоподъемность все же оставалась ограниченной.

Пропавшие женщины в этом отношении были лучше обеспечены техникой, но они, как видно, отложили сбор образцов на обратный путь. Они ни разу не сообщали о взятии проб.

Теперь даже между маленькими облачками непрестанно сверкали молнии. Почти без перерыва грохотал гром и ровно гудел ветер. Один из планеров разбился совсем рядом с тягачом, так что людям был слышен грохот падения; и дождь, часто лившийся невесть откуда, при полном отсутствии облака громко барабанил по обшивке. Большая часть жидкости исчезала, едва коснувшись грунта: на глаз невозможно было определить, испаряется она или впитывается почвой. Не помог даже опытный шурф, пробитый жучком. Экипаж задержался - вызвав новые вопросы проводника, - чтобы посмотреть на результат, но опыт ничего не дал. То, что происходило, происходило слишком быстро. Пэм попыталась расспросить аборигенов, но на невнятный вопрос был получен столь же невразумительный ответ. Триша, слушавшая этот диалог из Гнезда, пришла в восторг и набросилась на свой компьютер, но и она не сумела дать уверенного перевода.

Наконец прозвучало долгожданное:

Один километр. - И вслед за тем: - Вверх по склону впереди.

Впереди в самом деле оказался склон - высотой всего несколько метров, но все же он загораживал то, что располагалось за ним. Тягач с трудом втащил цистерну на гребень, где Пэм немедленно остановила его. Ее муж продолжал доклад:

- Перед нами долина, напоминающая очертаниями овал, в ней озеро, подобное тому, у которого они попробовали парафин, но гораздо обширнее. Сен не ошиблась: три четверти береговой линии покрыто растительностью, такой же, как мы видели там, и на горячеюжном конце такая же насыпь. По долине разбросано несколько низких округлых холмов. Два ближайших к озеру покрыты кустарником, остальные голые. Между двумя заросшими пролегает открытое, отличающееся по окраске пространство, протянувшееся примерно на километр к холмам и к озеру. Площадь зарослей от пяти до семи километров. Они охватывают го-рячесеверный конец озера, которое имеет форму овала примерно три на два километра, вытянутого в направлении север-юг. На открытом участке прямо между заросшими холмами - нечто напоминающее руины здания около ста квадратных метров. Какой оно было высоты, не берусь угадывать. Второе здание у горячевосточного берега озера кажется совершенно целым и занимает примерно такую же площадь, хотя углы у него, в отличие от первого, не идеально прямые. У него спошная плоская крыша, высота около пятнадцати метров. Они опять говорят, - полагаю, вы их слышите. Кажется, они хотят, чтобы мы… Эрни, что такое? - Ахмет замолчал.

- Что-то не так? - спросил Бен, и все население Гнезда замерло, забыв о своих делах.

- Увидите, - прозвучал голос Ледяной Стены.

Эрни мягко, но уверенно оттеснил Пэм от управления и направил тягач к ближайшему заросшему холму.

Тридцать четыре вправо, - послышалось из динамика. Еще раз. И еще раз.

«Свечка» шла прямо. Пэм сумела заставить аборигенов умолкнуть довольно сомнительным:

- Наблюдаем.

Тягач с цистерной спустился в долину, пересек открытый участок перед заросшим холмом, поднялся на холм и встал на вершине над тем, что Ахмет назвал руинами здания. Приблизившись на три километра, они по-прежнему походили именно на руины.

Эрни остановил машину так резко, что остальные трое вскрикнули. Он же, перейдя на уолдо, выпустил самого маленького жучка и послал его назад, к «Свечке», по стороне, обращенной к озеру.

Ник, лучше знавший напарника и более опытный, чем двое других, в обращении с жучками, повторил его действия, но заставить своего жучка догнать выпущенного первым он не мог. Автомат Эрни захватил лишенный предохранителя клапан, экспериментируя с которым аборигены погубили заросли у первого озера.

- Стой, Эрни! Что это ты затеял? - Три разных голоса задали этот вопрос не совсем одними словами, но смысл его был понят даже в Гнезде.

- Не задавай глупых вопросов - или ты не любил Марию?

Пэм, прежде чем вмешаться в разговор, переключилась на широкое вещание: она не знала, много ли поймут аборигены, но попытаться стоило.

- Ты решил поквитаться, убив несколько тысяч из их народа?

- Не глупи. Я никого не убью. Это не город. Это одно существо. Я могу наказать его - причинить ему боль, не убивая. Я научу его впредь быть осторожнее. Ты ведь тоже понял, да, Ник?

- Да, я почти уверен. Зато не уверен, что, выпустив здесь парафин, ты его не убьешь. Мы на высшей точке над долиной, плотность нашего груза больше, чем у местного воздуха, а ветер, как всегда, непостоянен. Если мы его убьем, это уже будет не урок. Нам неизвестно, есть ли на планете создания, подобные ему. Слышали мы наверняка только его, а ведь спутники, которые он заметил и с которыми установил связь, видны на Полупечке отовсюду. Продумай все еще раз. Весь разум целого мира за две человеческие жизни?..

Несколько секунд Эрни молчал, и его жучок замер в неподвижности. Наконец он произнес:

- Ты тоже не знаешь. Не знаешь наверняка.

- Конечно не знаю. Но очень правдоподобно, что он единственный на всю планету. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебя остановить. Подумай об этом.

Пэм с неодобрением отметила, что эти слова походят на угрозу.

- И вообще, почему ты винишь в случившемся этот народ или это существо? Откуда ты знаешь, что это случилось по их вине?

- Они были недостаточно осторожны! Ты же видишь это разрушенное здание! Наверняка это случилось там…

- И на склоне под ним все вымерло! Может, они и были неосторожны - но что они могли сделать? Что они знают о водородных соединениях? И что мы знаем о том, как они ведут себя в этом мире, если не считать того, что узнали они уже после гибели девочек и показали нам? Что…

- Мне плевать - что! Я ни о чем не могу думать, только о Джесси. Что она… Какой она была - и я уже никогда не увижу, не коснусь ее. Кто-то должен получить урок.

- Ты хочешь сказать - кто-то должен поплатиться?

- Да, поплатиться! И как же мне намерен помешать Доминик Дикий Медведь Юкка, ставший таким отвратно цивилизованным, что ему безразлична память матери его детей?

- Он так отвратительно цивилизован, что не желает рассказывать своим детям и своим друзьям, что не помешал своему лучшему другу…

- Другу! Как ты можешь называть себя?!.