Превентивный удар - Альберт Байкалов

– Скорее «Инвест» с ними, – хмыкнул Антон. – На кого-то они должны опираться в Москве и Новосибирске, если дело доходит до устранения несговорчивых ученых.

Лизка сидела в ржавого цвета ванне с обитой по краям эмалью, тянула из горла «Клинское» и, глядя на покрывшиеся плесенью углы совмещенного санузла, размышляла над своей жизнью. Месяц назад стукнуло тридцать. Несмотря на то что выглядела она значительно моложе, при мысли об этом становилось тоскливо. Семьи как таковой нет. Детей тоже. Оставшаяся после смерти матери-алкоголички однокомнатная квартира уже полгода как превращена в ночлежку для Пепла и его дружков Серого и Маклая. Вообще, до того, как этот седовласый с обветренным лицом и похожим на картофелину носом рецидивист впервые здесь появился, жила она хуже. Привел Пеплова ее сожитель Серый. В двух словах объяснив, что человек развелся с женой и теперь ему надо где-то временно перекантоваться, пронес его вещи в комнату. Некоторое время Пепел жил на кухне, расставляя там на ночь раскладушку.

Потом появился Маклай. Среднего роста, прыщавый брюнет оказался каким-то дальним родственником Пепла, и на кухне стало уже две раскладушки. Привыкшие еще при жизни матери к частым квартирантам за стенкой, устраивающим шумные пьянки и потасовки, соседи в этот раз, немного пороптав, успокоились и даже стали здороваться с обитателями девятой квартиры. Те вели себя смирно, водку не жрали, из окон не вываливались, песен не орали. Постепенно и Лизка приоделась. В доме появилась мебель, телевизор с холодильником и посуда. Пока мать была жива, любая посуда быстро превращалась в кучу осколков, и все, что можно было найти в случае пожара, – три эмалированные кружки.

Но, как ни странно, перемены в жизни Лизку не радовали. Нет, не особо стесняли ее и постояльцы, которые, кстати сказать, часто и надолго пропадали, за исключением Сергея. Она боялась, что однажды в дверь позвонят люди с суровыми лицами, сунут под нос развернутую красную книжицу, заломят, как в кино, за спину ее ручки, оставив на нежной бархатистой коже синяки, и уткнут носом в пол, покрытый в конце лета ковролином.

Полгода Лизка рисковала, а выражаясь юридическими терминами – входила в состав организованной преступной группы, занимающейся похищением людей.

Киднеппинг был поставлен на поток. Серый находил подходящую кандидатуру с богатыми родственниками – чаще всего избалованного родителями недоросля. Лизка завязывала знакомство и устраивала все таким образом, чтобы клиент оказался в машине Маклая. Пепел вел переговоры и шантажировал родителей. Суммы за выкуп назначались небольшие, причем во всех случаях предкам сообщалось, что их отпрыск попался на изнасиловании «сестры» – то есть ее, Лизки, – и вопрос быстро утрясался. Заложников держали в одном из сел недалеко от столицы, у старика, который был, по словам Серого, его дядей. Лизка раз в день привозила еду в специально оборудованную баню и справлялась о самочувствии клиента. Когда папаша или мамаша созревали и соглашались выложить за свое чадо деньги, его ночью вывозили из импровизированной тюрьмы и переправляли к месту предстоящего обмена. Лизка не переставала удивляться: за все время никто из родственников не обратился за помощью в милицию. Когда же смотрела новомодные боевики с похожим сюжетом, то про себя смеялась над наивностью сценаристов и тупостью их героев. Так длилось полгода. Везению способствовало то, что не хватали малолетних детей и всегда, прежде чем назначить сумму, рассказывали родителям о якобы совершенном сыном насилии. В размеренную, если ее можно так назвать, жизнь внесли коррективы появившиеся несколько дней назад двое кавказцев. Адлан и Каха предложили хорошие деньги за то, чтобы увезти в укромное место из Домодедова одного мужичка. Пепел согласился. Тем же вечером выехали в аэропорт. Отрепетировали встречу. Но, когда дошло до дела, возник целый воз проблем. Парень оказался не промах, и теперь все вповалку валялись на разложенном диване в комнате, поскуливая от боли в ребрах, сломанных челюстях и вывернутых суставах.

Лизка допила пиво и, встав, включила душ. Сквозь шум воды услышала, как в дверь позвонили. Зная, что никто из квартирантов по причине своего внешнего вида подходить не станет, чертыхнулась и выбралась из ванны. Быстро смахнула воду полотенцем, накинула халат, на ходу запахнувшись, вышла в коридор.

– Кто? – спросила нарочито громко, так, чтобы в комнате было слышно. Мало ли. «Глазка» тем более не было.

– Адлан, – прозвучал глухой голос.

Открыв замок, она впустила чеченца в прихожую.

– Ты не один? – увидев позади Адлана его дружка Каху, зачем-то спросила Лизка.

– Где Пепел? – глядя исподлобья, негромко поинтересовался чеченец.

– Все в зале, – пожала она плечами и направилась в ванную – дальше приводить себя в порядок.

Из глаз брызнули искры. Кто-то из гостей, схватив за волосы, толкнул ее в комнату. Не удержавшись на ногах, она полетела головой вперед и, ударившись о косяк, упала на пол. Лизка не потеряла сознание. Просто замерла. Она даже не закричала, когда кто-то из чеченцев, перешагивая через нее, наступил на руку.

– Лежите, тюлени вонючие? – злобно прошипел Каха.

Послышалась возня. Лизка догадалась, что ее подельники вскакивают с дивана. Звук телевизора стал тише.

– Мы как договаривались? – заговорил Адлан. – Вывозите этого шайтана к себе, а утром нам даете расклад, на кого он работает и чем дышит.

– Так ведь никто не знал, что он…

Пепел заикался. Лизке стало по-настоящему страшно. Она никогда не слышала, чтобы его голос дрожал.

– А не надо знать, – скрипнуло кресло. Адлан сел. – Кто хозяин дома?

– Брат моего отца, – залепетал Пепел.

– Плохо, – вздохнул Каха.

Послышался едва уловимый металлический щелчок. Лизка ужаснулась. У Серого был газовый «ствол», и она слышала похожий звук, когда он снимал пистолет с предохранителя. Но только похожий…

– Пацаны, вы что? – осипшим от волнения голосом завопил Маклай.

– Дед не знает, где я живу, – Серый старался говорить спокойно, но это у него плохо получалось. От волнения он стал глотать окончания: – Он моего отца в глаза не видел. Их разлучили еще перед войной. Я его через Центральный архив нашел, когда откинулся…

Лизка подумала сначала, что три достаточно громких хлопка донеслись с улицы. Но Сергей вскрикнул, затем она услышала грохот упавшего на пол тела и поняла – стреляют из пистолета с глушителем. Она вскочила и с воем бросилась к входным дверям. Замок как назло провернулся. Руки не слушались.

«Второй этаж! – осенило ее. – Надо прыгать!»

Развернувшись в сторону кухни, она налетела на Адлана. В тот же момент в живот ей что-то уперлось. Она увидела глаза чеченца и застыла на месте, боясь шевельнуться. Темные зрачки казались безжизненными. Неожиданно словно тонкая и острая игла прошла сквозь тело, куда-то к позвоночнику и, ткнувшись в него, разлетелась на сотни мелких раскаленных брызг. Пол ушел из-под ног. Падая, Лизка вдруг поняла, что не слышит звуков, никаких, и удивилась. Адлан некоторое время смотрел сверху вниз, потом, словно пересилив себя, навел пистолет ей в голову…

Серебристый «Мерседес» свернул с опустевшего шоссе, мягко проурчав по улицам Щелкова, меж панельных пятиэтажек, остановился перед шлагбаумом.

– Что это? – глядя на вышедшего из сторожки мужчину в камуфлированной куртке, спросил Адлан.

Пока ехали из Москвы, он успел уснуть и сейчас плохо соображал.

– Мои гаражи, – пояснил сидевший за рулем грузный чеченец.

– Как твои? – удивился с заднего сиденья Каха. – Все? Разве у тебя есть столько машин?

– Я их строю, потом сдаю в аренду, – не поворачивая головы, пояснил чеченец.

Марбек Нагаев был дядей Кахи, который неделю назад вместе с Адланом вернулся в Москву из Польши. Родственнику парни объяснили свой приезд необходимостью проведения очередной акции. Марбек был уже не молод. У себя на родине он не появлялся с начала девяностых, вел свой бизнес в столице. Но он ненавидел русских и всегда помогал землякам.

Охранник бросил взгляд в салон и, разглядев хозяина, переменился в лице.

– Здравствуйте! – пятясь задом к шлагбауму, он едва не упал в покрывшуюся льдом лужу. – Машину не узнал…

– Опять пьяный, – сокрушенно вздохнул Марбек.

– Почему не уволишь? – удивился Каха.

– Преданный, – коротко пояснил Нагаев, включая передачу.

Машина проехала под поднятой бело-красной полосатой трубой и, миновав несколько рядов бетонных коробок, остановилась.

– Приехали, – заглушив двигатель, пояснил Марбек.

Выйдя из машины, Каха и Адлан огляделись и растерянно уставились на провожатого:

– А где твой завод?

– Здесь, – чеченец никак не отреагировал на удивление в голосе племянника.

Подойдя к железным воротам, отличающимся от соседних лишь номером, нанесенным в углу белой краской, он несколько раз ударил в них носком ботинка. Полоса желтого света с вытянутым силуэтом человека перечеркнула асфальтное покрытие и изогнулась под прямым углом на задней стене расположенного напротив гаража.