Везунчик - Николай Романецкий

— А завтра?

— А завтра будет завтра. — Она вздохнула. — Если будет…

Все было сказано. Спарились и разбежались… Инга удрала в ванную, а я прикрылся простыней и снова закурил. Думать ни о чем не хотелось, и я лежал, наблюдая, как сменяют друг друга минуты на часах, и прислушиваясь к шуму воды. Потом шум воды стих, и загудел фен. Потом замолчал и фен. Однако прошло еще пять минут, прежде чем Инга появилась из ванной. За эти пять минут она превратила размякшую от секса и душа любовницу с расхристанной прической в элегантную деловую женщину при исполнении служебных обязанностей. Не знаю уж, как можно выглядеть деловой в подобном платье, но она смотрелась именно так.

— Не обижайся, америкен бой! — Она чмокнула меня в лоб. — Мне надо бежать.

Я молча пожал плечами, и она деловито исчезла за дверью. Я был не столь деловит, и мне потребовалась еще одна сигарета и добрых четверть часа на то, чтобы изгнать из сердца обиду, разочарование и прочие чувства, менее всего свойственные частному детективу. Но я справился. В конце концов, Инга была просто шлюха, пусть рангом и повыше тех, что собираются сейчас в холле отеля под бдительным оком своих сутенеров. Начальство приказало сблизиться с гостем из-за океана, вот она и прыгнула в постельку. А сейчас помчалась докладывать, что гость попросил воровской набор и, значит, собрался вломиться в некую запертую дверь, и не стоит ли предпринять в связи с этим определенные организационные мероприятия по плану, скажем, «Б»?.. Может, конечно, я порю сейчас несусветную чушь! Может, она и в самом деле врюхалась по уши в симпатягу-американца, а сейчас поехала к ненавистному мужу, чтобы приготовить ему ужин, выслушать обиды на жизнь, а потом, уже ночью, раздвинуть ноги перед инструментом, который давно уже стал для нее не стрелой Амура, а осиновым колом и который она должна принимать в свое лоно дважды в неделю — по вторникам и пятницам — да еще разыгрывать при этом страсть и наслаждение, с постылым смирением дожидаясь, пока супруг извергнет в нее мутную липкую струю, а потом, когда она захочет родить, заставит бежать на аборт к какому-нибудь доктору Марголину, потому что она русская женщина, а удел русской женщины — заботиться и терпеть!..

Я помотал головой. С чего это вас, сэр, так понесло?.. Ну хорошо, коли это меня так задевает, покончу с розысками доктора и увезу Ингу в Штаты. И пусть брошенный муж загоняет свой осиновый кол шлюхам с панели, и пусть они гладят его, мужа, по лысине! Но пока доктор не найден, и нужно думать в первую очередь о деле.

Я принял душ, оделся и отправился в ресторан, пополнять запасы растраченной на любовь энергии.

Глава 16

В двадцать три ноль-ноль я был готов к выполнению пункта «три» полученных от босса инструкций. Кошка и веревка устроились в багажнике. Все остальное надежно упаковано в рюкзаке.

Я спустился вниз и отдал портье ключ.

— Не уезжать ли собрались на ночь глядя? — спросил он, кивая на рюкзак.

— Нет, — сказал я. — Пикник. Пригласили вот приятели. Шашлычки там у костерка, то, се… Вернусь завтра, если компания понравится. — И самым похабным образом подмигнул ему.

Он ответил мне той же монетой:

— Небось на закуску-то к шашлычкам блондинка давешняя ожидается?

— Она, брат, она!

— От такой закусочки грех отказываться!

Я ушел, а он остался обирать гостиничных шлюх и завидовать счастливчику-постояльцу.

Сев в машину, я первым делом отключил мобильник — больше меня ни для кого сегодня не было. Даже для босса. Даже, конь в малине, для Инги…

Улицы были много свободнее, чем днем, но я катил неторопливо, дожидаясь, пока улягутся спать ольгинские жители, и даже время от времени останавливался, чтобы покурить и подышать ночной прохладой. Все-таки натуральный воздух — даже на улицах мегаполиса — это вам не кондиционер. Что бы там ни говорили производители кондиционеров… А кроме того, я сочетал приятное с полезным, проверяя, нет ли хвоста.

Хвоста не было.

До места я добрался к часу. Медленно свернул в переулок, вдоль которого тянулась восьмифутовая каменная ограда.

Уличные фонари не горели, но я не зря прогулялся здесь вчера, после того как швабра-заместительша Наташа выставила меня вон. В остальном же черная августовская ночь мне только на пользу. Было бы гораздо хуже, если бы доктор Марголин пожелал исчезнуть в июне — в это время, говорят, тут ночью светло, как днем.

Заглушив двигатель, я закурил и некоторое время выжидал, открыв дверцу и оглядываясь. По улице, с которой я свернул, прошло несколько машин, но в переулке светлее не стало ни на секунду. Конечно, не помешали бы инфракрасные очки — «змееглазы», но давать Инге такое поручение я не решился — тогда бы цель моего путешествия стала ясна и слепому.

Докурив сигарету, я пристроил под мышку кобуру со «стерлингом»и выбрался из машины, не забыв прихватить с собой и все остальное. Постоял, прислушиваясь. Где-то гремела музыка и лаяли собаки, но все это происходило далеко. Потом по рельсам простучала электричка. Она тоже не могла мне помешать. Я перешел улицу, на ощупь пробрался сквозь кусты, на ощупь нашел нишу, в которой скрывалась дверь, пошарил справа от нее и нажал кнопку звонка — раз, второй, третий… Реакции не последовало. Я размотал веревку с кошкой, размахнулся и забросил зубастое чудовище на стену. Раздался едва слышный стук. Вот чем хорош арлит! Звон металлической кошки разбудил бы всю округу, а так — тишь… Потянул — сидит крепко. Я напялил рюкзак на плечи и через пять секунд был на стене. Далеко справа светились окна — там испытывали моральные и физические мучения несчастные роженицы, — но амбулаторное крыло, расположившееся прямо передо мной, было темно. Еще через три секунды я оказался по другую сторону стены. Постоял, прислушался.

Похоже, дерзкое проникновение на территорию клиники осталось со стороны хозяев незамеченным. Тогда я подобрался к секретному ходу с другой стороны — ноги почувствовали камень, — ощупал замок. Предположения оказались верными: Марголин поставил тут простую защелку, которую изнутри можно было открыть без ключа. А с улицы, надо полагать, ключ и не требовался — посетитель звонил, и ему открывали.

Каменная дорожка сама привела меня к двери в здание. Я зажег фонарик, зажал его зубами и принялся за тупое дело — подбор отмычки. Этот воровской инструмент также перестали делать из металла, и шума было немного. Через пятнадцать минут упорство было вознаграждено — замок щелкнул. Предположения мои и тут оправдались: раз Марголин вынужден был удрать внезапно, он вряд ли имел возможность поставить дверь на сигнализацию. Впрочем, если бы завопила сирена или зазвонил звонок, я бы всегда успел удрать.