Занимательная стандартизация - Вадим Белоусов

— Пора кончать, коллеги, время, предусмотренное стандартом на испытание полированного покрытия стола, истекло.

Так вот оно что! Мы попали в испытательную лабораторию мебельной фабрики. Мужчины, оказавшиеся инженерами, внимательно осмотрели место, где только что, фырча и дыша паром, стоял стакан. Дерево было еще теплым. Но вот прошла минута, другая, и оно остыло. Поверхность стола сияла: нигде ни пятнышка! Полировка выдержала испытание, предписанное стандартом. Старший из инженеров удовлетворенно улыбнулся.

— Инженер-испытатель, да еще на мебельной фабрике? — недоуменно спросят некоторые из вас.

Это удивление можно понять. Все вы хорошо знаете об опасной профессии летчика-испытателя. Но, оказывается, испытатели нужны не только в небе. Они есть в любой отрасли промышленности, на любом крупном заводе и заняты пусть не таким героическим, но очень важным делом.

Для чего же нужны испытания? Прежде всего, чтобы убедиться, что качество продукции, выпускаемой заводом или фабрикой, действительно соответствует стандарту.

А как в этом убедиться? Мастер, только что сделавший стул, будет уверять, что он очень хороший. Другой же человек, который решил купить этот стул, посмотрит на него, покачает спинку и скажет, что стул никуда не годится. Кто же прав? Ответить на этот вопрос и должен испытатель. Причем, ответить не так, как ему покажется на первый взгляд, а лишь тщательно испытав вещь по правилам, записанным в стандарте, который так и называется «Стандарт на методы испытаний».

Что это за методы? Давайте вернемся на мебельную фабрику. В одном из ее помещений стоит довольно странная машина. Даже бывалый станочник не сразу поймет, для чего она предназначена. Представьте раму, а в ней толстый, как бревно, вал. Из него торчат во все стороны выступы. Ни строгать, ни резать на такой машине невозможно. Может быть, на ней шлифуют деревянные поверхности? Пожалуй, нет, слишком уж устрашающе торчат во все стороны наросты на валу.

Пока мы пытались отгадать назначение машины, двери распахнулись и двое рабочих внесли новенький диван, обитый красивой ярко-красной тканью. Один из рабочих достал инструмент и занялся наладкой непонятной машины. Окончив наладку, рабочие приподняли диван и всунули его в машину, прямо под вал. Щелкнул рубильник, и вал завертелся. Его выступы часто-часто забарабанили победному дивану — только пыль полетела. А вал все набирал и набирал скорость. Диван скрипел, вибрировал, но держался.

Рабочие еще некоторое время постояли у машины, проверяя, все ли в порядке. Потом записали в журнал время, когда машина была включена, и занялись другим делом.

А вал все крутится, колошматя обивку дивана.

Вы уже, конечно, догадались, что оба рабочих были испытателями, а машина, которая сначала показалась нам такой странной, служила для проверки прочности обивки мягкой мебели. В самом деле, красивый внешний вид вовсе не значит, что вещь хороша в эксплуатации. Ведь нередко бывает так, что, внешне очень привлекательная, она вдруг выгорит или протрется раньше времени. Чтобы этого не случилось, рабочие испытывают диван. Много часов подряд вал будет безжалостно терзать его поверхность. Потом машину выключают, и испытатели внимательно осмотрят обивку, даже положат ее под микроскоп, чтобы лучше видеть, как выглядят волокна ткани после испытаний. Если они будут соответствовать стандарту, значит, обивка хороша.

Конечно, этот диван придется выбросить, зато можно не сомневаться, что тысячи других, которые выпустит потом фабрика, будут верой и правдой служить своим хозяевам.

Теперь пойдем дальше. В следующем помещении стоит уже другая машина. Она чем-то напоминает маленького слоненка из зоопарка. Всю ее окутывают толстые резиновые шланги, поблескивают замасленные цилиндры. Около машины стоит большая железная болванка с белой надписью «70». Это ее вес — 70 килограммов.

Подняв болванку, рабочие-испытатели накрепко привязывают ее к сиденью стула. Мягкая обивка проминается, как будто на ней человек. Потом «слоненок» захватывает своим «хоботом» спинку стула и начинает что есть силы ее раскачивать. Так, будто на стуле сидит непоседа школьник. Впрочем, ни один, даже самый вертлявый, мальчишка не сумел бы так быстро раскачиваться. Рабочие смотрят на приборы.

Тысяча качаний. Раздается треск — и стул разваливается прямо у нас на глазах. Железная болванка с грохотом падает на пол, а «слоненок» продолжает победно размахивать оторванной спинкой стула. Рабочий вызывает инженера-испытателя. Тот придирчиво разглядывает расползшийся стул.

— Придется усилить конструкцию.

Он берет с собой журнал, где рабочие делали записи о ходе испытаний, и уходит в лабораторию. Все расстроены. Конечно, неприятно, что стул оказался недоброкачественным. Но, с другой стороны, очень хорошо, что выяснить это удалось до того, как стулья пошли в серийное производство. Теперь их конструкция будет улучшена, и они станут такими, как этого требует стандарт.

На швейной фабрике испытания проходят уже по-другому.

На кого-нибудь из работников фабрики, чаще всего на модельера, шьют костюм. Он надевает его и носит не снимая. Ходит в нем на работу, по улице.

В самые напряженные часы «пик», когда в автобусах и трамваях так много пассажиров, что невозможно вытащить руку из кармана, испытатель выходит на самый оживленный перекресток. Вот с грохотом подкатывает трамвай. Распахиваются двери. Изо всех сил работая локтями, модельер проталкивается внутрь и едет до конечной остановки. Тут он выходит из вагона, весь измятый, и вытирает со лба пот. Но швейник только рад этому. С удовольствием разглядывает потерявшую форму линию плеча.

«Так, — думает он про себя, — надо проложить клеевую прокладку и немного изменить покрой. Тогда пиджаки нашей фабрики не изомнутся в любой толкучке и люди всегда будут выглядеть аккуратными и подтянутыми».

Когда проходит месяца два-три, испытатель приносит поношенный костюм на фабрику. Теперь он для модельеров намного дороже, чем любой новый. Потому что по нему, как по открытой книге, можно прочесть все недостатки костюма, которые обнаружились во время носки.

Но это еще не все.

Когда костюм основательно изучен, его отдают в химическую чистку и снова смотрят, хорошо ли очистилась грязь, не изменился ли цвет. Только после этого швейники решают — хороший ли они создали костюм, стоит ли пускать его в серийное производство.

Испытывать приходится не только костюмы и стулья. Некоторые испытания очень опасны. Поэтому иногда человек вынужден передать штурвал автомобиля… манекену.

Над центральным полигоном научно-исследовательского института автомобильной промышленности дует легкий ветерок. Притихшая группа людей с фотоаппаратами и кинокамерами напряженно смотрит на новенький «москвич». Он стоит на самом краю автодрома, поблескивая никелем и свежей краской. За рулем машины склонилась темная фигура. Раздается команда. «Москвич» срывается с места и несется к бетонной стене. Она неумолимо приближается! Еще секунда — и тормозить будет поздно! Но водитель как будто ничего не видит перед собой. Все так же неподвижна его фигура, прильнувшая к рулю.

«Москвич» на полном ходу врезается в стену. Во все стороны летят брызги стекла. Передняя часть машины сплющилась в лепешку.

Что случилось с водителем, жив ли он? Со всех сторон бегут люди. Двери кабины заклинило — не открыть. Несколько сильных рывков — и они распахиваются. Уронив голову на баранку, в машине сидит манекен, которого испытатели автодрома в шутку называют «фантомасом». На его голове, плечах прикреплены маленькие приборы — датчики, которые измеряют силу удара «водителя» о крышу, руль и другие части машины. Затем самые опасные из них обивают мягкими материалами или изменяют их конструкцию на случай аварии.

Подкатывает мощный автопогрузчик. Засовывает свои лапы под машину и не спеша везет ее в лабораторию. Инженеры и рабочие-испытатели идут вслед за погрузчиком. Им предстоит тщательно изучить каждую деталь разбитого «москвича», осмотреть его изувеченный кузов. Лишь после этого можно решить, хорошо ли он спроектирован, что в нем следует улучшить.

Землетрясение в лаборатории

Ежегодно на земном шаре происходит около ста тысяч землетрясений. Время от времени они случаются и в нашей стране. Поэтому очень важно научиться строить дома, которые не боялись бы подземных толчков. Во многих советских республиках строятся дома усиленной конструкции, которые должны противостоять стихии. Но как убедиться, что эти дома действительно безопасны? Ведь только во время землетрясения можно будет выяснить их истинные качества. Если дом выстоял и даже не дал трещины, значит, он хорош, если слегка треснул, надо усилить конструкцию, а если развалился, — надо срочно прекращать строительство таких зданий. Но ждать землетрясения еще хуже, чем ждать у моря погоды. Иногда они бывают в год по два раза, а иногда вдруг исчезают на десять лет.