История конницы - Джордж Денисон

Сципион обучал далее своих воинов во время наступления на противника внезапно поворачиваться и начинать отходить, причем маневр этот должен был быть произведен в полном порядке и с соблюдением интервалов между частями, так как он считал, что для конницы нет ничего опаснее атаки в беспорядке.

Он обучал всадников и делал их смотры сам лично, причем выводил их из города в поле и здесь производил те упражнения, которые считал для них необходимыми. При этом, вопреки принятому тогда обыкновению, он не становился во главе войск, где его могли видеть все, а он не видел никого, но все время переезжал от одной части к другой, за всем присматривал, давал объяснения и делал необходимые поправки. Он внушал таким образом каждому отдельному воину ясное представление о его обязанностях. Дмитрий Фалерский, обсуждая этот метод, говорит: Сила всего войска составляется из силы и обучения каждой отдельной части его и каждого отдельного воина.

Сципион, впрочем, и пожал впоследствии в полной мере плоды трудов, положенных им на обучение своих воинов, прежде всего уже в испанских войнах, а затем и в битве при Заме, где одержанным успехом он не только спас свой народ от погибели, но и завоевал ему владычество над целым миром.

Римская конница уже с давнего времени употребляла уздечку и поводья, но не имела ни седел, ни стремян. Вместо седел, которые впервые появились в 340 г. н. э. и были усовершенствованы 50 лет спустя Феодосией В., римляне употребляли двойную попону или подушку из сукна, звериной кожи или меха; нижняя попона была больше верхней и иногда украшена бахромой. Она удерживалась на месте троком, грудным ремнем и подхвостником. На нее клали маленькую подушку, нижний край которой был вырезан фестонами и иногда украшен кисточками; грудной ремень и подхвостник также обвешивались кисточками, полумесяцами и т. п. Обе попоны или подушки скреплялись между собой четырьмя пуговицами, а иногда лентами. Стремена появились лет через 200 после введения седел, т. е. в конце VI столетия н. э.

Вегеций говорит, что молодые солдаты обучались вскакивать на неоседланную лошадь с копьем или обнаженным мечом в руках и что это упражнение производилось постоянно и молодыми и старыми воинами. Начинали обучение на деревянной лошади и без оружия, затем давалось оружие и наконец переходили к живой лошади; обучали вскакивать с обеих сторон. Упражнения эти производились зимой в закрытых помещениях, а летом на плацах. Касательно употребления удила и повода здесь будет кстати привести рассказ Ливия (в 33 гл. 4-й книги) о сражении, происшедшем между римлянами под начальством диктаторa Мамерка Эмилия и фиденатами, в котором начальник конницы (magister equitum) Авлий Корнелий приказал своим людям снять с лошадей уздечки и атаковать противника на разнузданных лошадях, причем атака увенчалась полным успехом. Если этот факт верен, то он только доказывает, что Корнелий желал избежать задерживания лошадей всадниками при приближении к противнику и развить до высшего предела быстроту хода лошадей. Надо заметить, что один из деятелей американской войны,[42] генерал Гуд, утверждал, что если бы можно было в момент атаки перерезать поводья, то лошади бы смяли всякую пехоту и результаты атаки были бы несомненны.

О способе ковки лошадей у римлян мнения расходятся. Известно только, что подков, прикрепленных к копыту гвоздями, как это делается теперь, у них не было. Неизвестно также, где были впервые применены такие подковы и когда, но во всяком случае не во времена Рима. У греков во времена Ксенофонта лошадей вовсе не ковали, что видно, между прочим, из забот его о возможно большем укреплении копыта. С другой стороны, известно, что римляне надевали иногда на ноги мулов и вообще вьючных животных металлические и деревянные башмаки (solea), которые подвязывались выше копыта кожаными ремнями; впрочем, кажется, подобного рода башмаки встречаются только как исключение; Светоний рассказывает, что когда Нерон отправился на Олимпийские игры, то за ним следовало 2000 мулов, несших его вещи и везших повозки. Мулы эти снабжены были подобного рода башмаками из серебряной пластинки на ремнях. Такие башмаки, только золотые, были на мулах Поппеи. Из всего этого только можно вывести заключение, что римляне заботились о ногах своих вьючных животных, и можно думать, что не менее заботились они и о ногах лошадей своей конницы. Лискенн не допускает возможности, чтобы продолжительные марши, которые необходимо должны были иметь место в государстве, простиравшемся от Британии до берегов Тигра, могли совершаться на неподкованных лошадях, и полагает, что подковы настолько точно пригонялись по форме копыт, что их на памятниках и моделях нельзя разобрать. Гумберт совершенно того же мнения. Барден с ними не согласен и прямо говорит, что стремена и подковы римской коннице были неизвестны. Ввиду подобных противоречий вряд ли этот вопрос может быть окончательно решен; по всем вероятиям, вообще ковки не было, иначе хотя где-нибудь можно было бы найти точные указания на это, но весьма возможно, что на лошадей конницы иногда надевались башмаки вышеописанного устройства.

Первое несомненное доказательство ковки на гвоздях дает скелет лошади, найденной около Тура в 1653 г. в гробнице Хильдерика, царствовавшего в 453–481 гг.

Римская конница держалась на той высоте, до которой ее довел Сципион, довольно продолжительное время. Деление легионов на манипулы и принятый для последних строй на полных интервалах давали мелким конным частям — турмам возможность, проходя через эти интервалы, оказывать своей пехоте деятельную и непосредственную помощь. Для этой цели известная часть конницы ставилась позади боевой линии в резерв.

Уже Сципион и Лентул при действиях в Испании и Африке ввели временно разделение легионов на когорты, которые они формировали простым сведением трех манипул. Сделано это было, вероятно, для успешного противодействия многочисленной неприятельской коннице; опыт же доказал, что это достигается уменьшением числа интервалов между пехотными частями и построением этих последних в более крупные тактические единицы. В виде постоянного подразделения легионов когорты были введены не ранее чем во времена Мария, причем каждый легион делился на 10 когорт, что и продолжало существовать во все времена Императоров.

При Адриане численность первой когорты была увеличена; она была сформирована из лучших людей всего легиона и ей были даны некоторые особые преимущества. Она была двойной силы против других когорт, так что в ней числились 800, 1000 или 1200 человек при силе легиона в 4000, 5000 или 6000 человек. Также знамя или орел, а равно и изображение Императора были переданы этой когорте, носившей название cohors milliario.

В боевом порядке место конницы было обыкновенно на флангах, причем тяжелая конница становилась рядом с пехотой, а легкая — рядом с тяжелой, чтобы прикрыть фланги своей армии и в то же время угрожать флангу и тылу неприятельской. Известная часть конницы и после введения когорт ставилась позади боевой линии, так как и это построение позволяло прохождением через интервалы подать непосредственную помощь пехоте.

4. Походы Сципиона Африканского. Битвы при Илинге и Заме и войны с Митридатом[43]

Битва при Илинге в Испании между Сципионом Африканским и Газдрубалом приводится обыкновенно как образец высшего развития тактического искусства в римской военной истории и потому заслуживает более подробного изучения, тем более что конница играла в ней совершенно выдающуюся роль.

Газдрубал и Магон имели 70 000 пехоты, 4000 конницы и 32 слона; Сципион 45 000 пехоты и 3000 конницы, следовательно, был значительно слабее. Весной 205 г. до н. э. Газдрубал собрал все свои силы и занял укрепленный лагерь у подошвы горы близ города Илинга. Впереди лагеря простиралась очень удобная для действий равнина.

Сципион находился в это время в очень критическом положении. Его римские легионы были слишком слабы, чтобы бороться одни со столь превосходным в силах неприятелем, испанские же союзники не внушали ему достаточного доверия. Тем не менее он решил не выказывать своего недоверия и в деле употребить свои испытанные легионы на решительном пункте, а союзными войсками только заполнить промежутки.

Поэтому он подошел к позиции карфагенян на 1/2 мили и начал разбивать лагерь. Предполагая, однако, что Газдрубал постарается ему помешать, он поставил свою конницу в засаду за холмом. Хитрость его вполне удалась: Магон и Массинисса, которые действительно вышли из своего лагеря с конницей и нумидийцами, были неожиданно атакованы из засады и с большими потерями, в полном беспорядке отброшены в свой лагерь. Эта стычка подняла дух римлян и скрепила союз их с испанцами.