Геймер. Книги 1-4 - Юлия Игоревна Андреева

времени крыше с загнутым краем, перемахнул через водосток, слетел во двор, мастерски обошел спящего на лавке пса, который как раз поднял морду, должно быть, чувствуя в воздухе что-то необычное. Правильно сделал, что обошел животинку, а то лечи потом Кияма, не имея ни рук, ни ног, ни возможности как-то объяснить существо дела.

В воздухе вновь призывно засветилась мишень. Павел бросился к ее спасительным кольцам, ударившись во что-то плотное и мгновенно застряв в нем.

Крестьянин оступился, точно кто-то пнул его в спину, размахивая руками, переступил через ведро с сорняками, которое он перед этим собирался отнести в компостную яму, и, грохнувшись, растянулся на только что прополотой клумбе, смяв щекой единственное украшение сада — белую королевскую лилию.

Но в следующее мгновение произошло странное, перед глазами Павла снова заблестели огненные полукруги, и он привычно рванулся к ним, оставляя позади себя сраженного внезапным инфарктом садовника.

Павел снова увидел сад и красную раскаленную мишень и рванул к ней, в следующее мгновение врезаясь в новое тело и начисто выбивая из него не подготовленную к подобной интервенции душу.

Глава 37

НОВОЕ ТЕЛО

Избежать позора не трудно — достаточно умереть.

Токугава-но Иэясу. Из книги «То, что должен знать истинный самурай»

Вонзившись в пылающую мишень, как опоздавший пассажир в уже закрывающиеся дверцы последнего поезда, Павел ощутил толчок, в следующее мгновение его качнуло. Не удержав равновесия, Пехов влетел в стену дома, пребольно ткнувшись в нее носом, сев тут же на циновку. По губам и подбородку потекло горячее, соленое. Паша утерся рукавом, с радостью отмечая, что одет в широкий светлый балахон с завязками сбоку. Он взглянул на красную полосу на рукаве и почувствовал неладное. В самой руке что-то было не так, не обычно, и одновременно с тем…

Но он не успел сообразить, чем именно его так поразила новая рука, не успел ничего: ни отдышаться, ни осмотреться, ни добраться до какого-нибудь водоема, чтобы поглядеть на свое отражение, ни даже ощупать себя.

Где-то за полупрозрачной стеной дома, в котором он оказался, были слышны голоса на незнакомом языке, разговаривали женщины. Павел напрягся, услышав шаги и тень на седзи. И в следующий момент стена поехала в сторону, как дверка в купе поезда, и на пороге возникла исполинская бабища метра три в высоту. Ожидая увидеть все что угодно, но только не такое чудище, Павел невольно закричал, причем его собственный, неожиданно писклявый голос так поразил спецагента, что он забыл испугаться, когда великанша присела, протягивая к нему руки-грабли.

— Живым не дамся! — выкрикнул Пехов и попытался улизнуть от монстра, но куда тут денешься? Гигантская женщина заслонила собой единственный доступный проход, Пехов огляделся в поисках какого-нибудь оружия, но в комнате вообще ничего не было. Зато он заметил, что потолок над ним тоже очень высокий, и сам дом огромный и пустой. То есть совершенно пустой, как спортзал после ремонта.

Женщина что-то застрекотала, подкрадываясь к Павлу.

«Господи! Куда же меня занесло?!» — Он попытался увернуться, но запутался в надетой на него хламиде и упал бы, не подхвати его великанша.

Обхватив спецагента своими ручищами, великанша победно прижала его к груди, на мгновение показав кривые желтоватые зубы.

«Сожрет», — мелькнуло в голове Пехова. Он уже изготовился нанести удар лбом в нос великанше, как вдруг произошло еще более ужасное. На пороге возник плешивый великан с хищными раскосыми глазками, длинным лицом и маленькими усиками, как у китайского императора. Челюсть великана постоянно двигалась, должно быть, он ел что-то на ходу.

Он что-то сказал женщине, и та, немало не пытаясь защититься от Павла, начала стирать кровь с его лица, плюя при этом на неведомо откуда взявшуюся в ее руках тряпицу и затем обтирая его физиономию. При этом она без умолку говорила, втолковывая что-то второму великану, и одновременно то и дело обращаясь к Пехову.

Голос женщины при этом делался нежным и обволакивающим, так, словно она говорила не с человеком, а с кошкой.

Поняв, что его пока никто не собирается есть, Павел немного успокоился, собираясь с мыслями и пытаясь понять, чего от него добиваются. Все-таки отсутствие языка — это минус.

Меж тем женщина встала, поднимая над полом и самого спецагента, Павел хотел было протестовать, но вовремя взял себя в руки, понимая, что с двумя великанами ему все равно не справиться, и если не паниковать, потом можно будет осмотреться и разработать план побега. Необходимо было как можно быстрее разобраться, в чье тело он, собственно, влетел, в какой мир попал, и дальше уже действовать по обстоятельствам.

Хотелось есть, должно быть, тело, в котором он находился, почувствовало приближение обеда. Павел прильнул щекой к плечу несущей его женщины, думая, что маразм крепчает, и если женщины будут таскать мужиков на руках, вскорости начнется светопреставление. Впрочем, кто сказал, что он влетел в мужское тело?

Павел напрягся и, высвободив руку, изловчился и сунул ее себе между ног. При этом ему пришлось дотронуться до здоровенных грудей женщины, и это ему отчего-то понравилось. Рука скользнула под балахон, продираясь какое-то время через прижатые между им и великаншей ткани, пока не обнаружила искомое и… о ужас, под балахоном на нем не было трусов!!!

Женщина немного отстранила от себя Павла, пытаясь понять, отчего тот вертится, в то время как ее муж вдруг ни с того ни с сего схватил спецагента и, омерзительно скалясь, начал подбрасывать его вверх. Увидав, что земля уходит все дальше и дальше, Паша истошно заорал и вырубился.

* * *

Второй посол из Эдо от князя Дзатаки был еще более вежливым, чем первый. Ну просто не посол, а торговец сладостями. Он так долго кланялся Осибе, то и дело застывая в согбенной позе, так нежно льстил ей, что княгиня поняла — все кончено. Ее руки похолодели от страха, глаза погасли.

В изумительном деревянном ларце, покрытом лаком, Осиба нашла вежливое письмо от мужа, который снова просил ее вернуться к нему.

«Официально Дзатаки просит только два раза. На третий он является сам и берет просимое силой, — шевельнулось в голове женщины. — Вот откуда этот вежливый тон, эти приторные комплименты. Дзатаки придет сюда со своими самураями и силой заберет жену в Эдо. Силой разлучит ее с маленькой Юкки, которую он считает сумасшедшей. Зачем в ставке сегуна больной ребенок? Зачем в семье второго в государстве лица маленькая беспомощная Юкки? Девочка, которую нельзя будет ни гостям показать, ни замуж выдать?»