Игроки с Титана (сборник) - Филип Дик

– Не волновался бы? – прорычал Лакмен. – А если нас обобрали до нитки? То есть вломились и забрали все, что есть у Боба? И убили или искалечили животных? Или…

– Я оставил маленький сюрприз для того, кто войдет в наше отсутствие, – перебил Баррис. – Наладил все сегодня утром, расстарался. Электронный сюрприз.

– Что еще за электронный сюрприз? – резко спросил Арктор, пытаясь скрыть беспокойство. – Это мой дом, Джим, и не вздумай…

– Полегче, полегче, – сказал Баррис. – Ляйзе, ляйзе – остынь, как говорят наши друзья немцы.

– Так что за сюрприз?

– Когда дверь откроется, заработает кассетный магнитофон, спрятанный под диваном. Ленты хватит на два часа. Я установил три микрофона «Сони» в трех разных…

– Ты должен был предупредить меня, – сказал Арктор.

– А если они залезут через окно? – предположил Лакмен. – Или через черный ход?

– Чтобы воспользовались самым простым путем, а не другими, менее вероятными путями, – охотно разъяснил Баррис, – я предусмотрительно оставил дверь незапертой.

Наступило молчание. Потом Лакмен захихикал.

– А как они догадаются, что дверь не заперта? – спросил Арктор.

– Я написал записку.

– Ты меня разыгрываешь!

– Да, – услужливо согласился Баррис.

– Ты в самом деле разыгрываешь нас? – потребовал Лакмен. – Тебя фиг разберешь. Он разыгрывает нас, Боб?

– Вернемся – увидим, – отозвался Боб. – Если дверь не заперта и на ней висит записка, значит, это не розыгрыш.

– Записку могут снять, – заметил Лакмен. – Все переломают и пограбят, а дверь запрут. Чтобы мы не узнали. И мы никогда не узнаем.

– Конечно, я шучу! – с чувством воскликнул Баррис. – На такое способен только псих – оставить дверь незапертой, да еще повесить записку!

– Что ты написал в записке? – спросил, повернувшись к нему, Арктор.

– Кому она? – подхватил Лакмен. – Я даже не знал, что ты умеешь писать.

Баррис снисходительно улыбнулся.

– Я написал: «Донна, входи. Дверь не заперта. Мы…» – Баррис замолчал. – Записка адресована Донне, – смущенно закончил он.

– Все-таки он это сделал, – проговорил Лакмен. – На полном серьезе.

– Таким образом, Боб, – снова как ни в чем не бывало продолжил Баррис, – мы узнаем, чьих рук это дело.

– Если они не разделаются с магнитофоном, когда разделаются с диваном, – сказал Арктор.

Он лихорадочно соображал, какие трудности создаст очередная выдумка доморощенного электронного гения. Наверняка техники знают, что делать, – сотрут запись, перемотают ленту, оставят дверь незапертой и не тронут записку. Кстати, открытая дверь даже облегчит им работу. Чертов Баррис! Все равно как пить дать забыл включить магнитофон в сеть. Но, разумеется, если он обнаружит штепсель выдернутым…

Тогда он сочтет это доказательством, что у нас кто-то был, пришел к выводу Арктор. Начнет стучать себя в грудь кулаком и изводить нас историями, как злодеи хитроумно отключили его электронное устройство. Надеюсь, техники догадаются включить его и, более того, наладить, чтобы он правильно работал, а потом перемотать назад, чтобы на пленке ничего не было. Иначе Баррис просто на стенку полезет.

Ведя машину, Арктор продолжил теоретический анализ ситуации. Вот одна известная истина, которую преподавали в академии. А может, про нее писали в газетах. Наиболее эффективная форма промышленного или военного саботажа – ограничиться нанесением таких повреждений, которые трудно с определенностью назвать умышленными. Если в автомобиле установлена бомба, то налицо действие врага. Если взорвано правительственное здание, это явно дело рук террористов. Но если происходит случайность или серия случайностей, если оборудование просто отказывается работать, если оно выходит из строя постепенно, за какой-то естественный период времени, с множеством маленьких неисправностей и поломок, – тогда жертве, будь то частное лицо или государство, даже не приходит мысль о защите. Наоборот, рассуждал Арктор, человек начинает думать, что никаких врагов нет, что у него мания преследования. Он начинает сомневаться в себе. Машина сломалась сама, ему просто не повезло… Друзья согласны – враг лишь померещился. И это доканывает жертву куда основательнее, чем любая реальная опасность.

Правда, быстро такое не делается. Противнику надо долго ждать удобного случая. А тем временем жертва может догадаться, кто за ней охотится, и нанести ответный удар. То есть в этом случае у жертвы куда больше шансов уцелеть, чем если бы в нее, скажем, стреляли из винтовки с оптическим прицелом.

Все страны мира обучают и засылают друг к другу тучи агентов – тут ослабить гайку, там отвернуть винтик, где-то оборвать проводок или потерять документ… Маленькие неприятности. Жевательная резинка в ксероксе может уничтожить незаменимый и жизненно важный документ: вместо снятия копии стирается оригинал. Избыток мыла и туалетной бумаги, как было известно хиппи шестидесятых, может засорить всю канализационную систему здания и выдворить на неделю жильцов. Нафталиновый шарик в бензобаке автомобиля изнашивает двигатель двумя неделями позже, когда машина уже в другом городе, и не оставляет следов в топливе. Любую радио– или телевизионную станцию легко вывести из строя, если вбить в землю в нужном месте кол и повредить силовой или передающий кабель. И так далее.

Представители старых аристократических сословий хорошо знают, какая это чума – горничные, садовники и прочая вульгарная прислуга. Одно неловкое движение – и бесценная ваза, доставшаяся от предков, лежит на полу грудой осколков. «Зачем ты это сделал, Растус Браун?» – «Э-э, что? Простите, миссус, я просто…» И ничего тут не поделаешь, или почти ничего. Однажды жена американского посла в Гватемале похвасталась на каком-то приеме, что недавнее свержение левого правительства в этой маленькой стране организовал ее «крутой» муж. Некоторое время спустя, когда посла уже перевели в другую маленькую страну, азиатскую, он, разогнавшись как-то раз на спортивной машине, внезапно обнаружил перед собой грузовик с сеном, выехавший с боковой дороги. Через мгновение от посла и его машины остались лишь мелкие клочки, разбросанные по шоссе. И вся тайная армия, подготовленная ЦРУ, оказалась совершенно бесполезной. И жене его гордиться было уже нечем. «Э-э, что? – промямлил, вероятно, владелец грузовика. – Я просто…»

Или вот моя бывшая жена, вспомнил Арктор; он тогда работал инспектором страховой компании. Она бесилась, что он засиживается допоздна, составляя отчеты, вместо того чтобы трепетать от восторга при виде супруги. К концу их совместной жизни она взяла на вооружение многие трюки и хитрости: могла обжечь руку, прикуривая сигарету, запорошить себе чем-нибудь глаза, начинала вытирать пыль в кабинете или без конца искать что-то возле его пишущей машинки. Сперва он нехотя откладывал работу и покорно предавался восторженному трепету; потом ударился головой о кухонную полку и нашел лучшее решение.