Иосиф Сталин – беспощадный созидатель - Борис Соколов

Ко многим недостаткам диктатуры относится также то, что при ней никакому сопернику не разрешается поднять голову. Сталин, как и Гитлер, устранил с пути всех – как тех, кто ему мешал, так и тех, о которых можно было подумать, что они смогут ему помешать. Так поступали его русские предшественники, начиная с Ивана Грозного до Петра Великого.

Рузвельта нет. Черчилль вышел из игры. Несмотря на это, особых забот подыскать им подходящих преемников не было. Но здесь имеется разница между демократией и диктатурой. Как в Англии, так и в США, в силу демократического порядка, избранные заместители были уже наготове. Возможно, что предполагаемая смена лиц русской политикой произойдет тихо и безболезненно. Царизм пал потому, что он утратил свою основу и не был в состоянии охранять интересы страны ни в военное, ни в мирное время. Сталинизм выдержал испытание во время войны и, по всей вероятности, он продержится в мирное время и без Сталина, если бы его не стало».

С этим тезисом Сталин был абсолютно согласен. Но для того, чтобы созданное им государство не развалилось или не переродилось в младшего партнера «империалистических держав», требовалось подобрать толкового и идеологически благонадежного наследника, чтобы не случилось Смутного времени, как это произошло после смерти Ивана Грозного, или череды дворцовых переворотов, как это было в послепетровскую эпоху.

23 октября Сталину доставили радиоперехват французского радио, сообщавшего из Вашингтона: «В некоторых кругах полагают, что в случае, если глава советского правительства решит покинуть официальное руководство советской политикой, возможно, что его преемником будет маршал Жуков. Поэтому высказанное Жуковым желание посетить США до конца этого года вызвало появление многочисленных комментариев». В тот же день корреспондент лондонской «Дейли мейл» Рона Черчилль утверждала: «Между маршалами Красной Армии идет борьба за власть, борьба за то, кто унаследует сталинское руководство. Жукову, который является «партийным генералом», отдается предпочтение». Она также писала о «кризисе в среде высшего командования и довольно распространенном дезертирстве среди рядовых. Полагают, что, по крайней мере, 3 тысячи русских дезертировали в Вене и 10 тысяч в Берлине».

После завершения Великой Отечественной войны единственным потенциальным кандидатом в бонапарты оказался маршал Жуков – второй человек в армии после Сталина в годы войны. Его опала в 1946 году и назначение командовать второстепенными военными округами также носили со стороны Сталина превентивный характер. К моменту своего смещения с поста главнокомандующего сухопутными войсками у Жукова не было ни планов свершения военного переворота, ни средств для проведения столь сложной акции.

Как хорошо известно, по настоянию Сталина маршал Жуков еще в начале октября 1945 года вынужден был отказаться от поездки в США по приглашению генерала Эйзенхауэра. Иосиф Виссарионович, в отличие от западных политиков, отнюдь не хотел видеть Жукова своим преемником. Отклики зарубежной прессы, подчеркивавшие, что Жуков пользуется поддержкой армии, еще больше убедили Сталина в необходимости попридержать «маршала Победы» (а придерживать своего заместителя Верховный Главнокомандующий начал еще в последний год войны). Сталину нужна была в будущем диктатура не армии, а связанной с его собственным именем политической доктрины. Закономерным финалом стало то, что в 1946 году Жуков был смещен с поста главкома сухопутных сил и отправлен в малопочетную ссылку командовать Одесским округом.

Весьма распространенным является мнение, что после победы в Великой Отечественной войне Сталин главную угрозу своей власти видел в бонапартистских амбициях победоносных советских маршалов и прежде всего Георгия Константиновича Жукова, второго человека в Красной Армии после Сталина в годы войны, занимавшего посты заместителя Верховного Главнокомандующего и заместителя наркома обороны. С этими опасениями связывают и дело против Жукова, которое возникло в 1946 году. В.В. Карпов утверждает, что «в основе этой расправы лежат не только политические (они тоже, конечно, были), но, главным образом, пружины психологические, эмоциональные. Потому что у Сталина не было повода расправляться с Жуковым как с претендентом на место руководителя государства. Жуков не был политиком, он никогда не помышлял о захвате власти. Разумеется, после многих блестящих побед, одержанных в сражениях и в войне в целом, Жуков имел огромную популярность в народе и непререкаемую власть в армии. При желании он мог бы посоперничать даже с самим Сталиным. Но в том-то и дело, что такого желания у него никогда не появлялось, как говорил он сам, даже и в мыслях не было.

Но Сталин, при его болезненной подозрительности, вычислил такую возможность у прославленного полководца, тем более, что жизнь давала подобные примеры: некоторые крупные военачальники Второй мировой войны стали главами своих государств. Генерал Эйзенхауэр – в США, маршал Тито в Югославии, Энвер Ходжа в Албании, генералиссимус Франко сохранял свой трон в Испании, маршал Ким Ир Сен правитель Северной Кореи.

Словом, пища для размышлений у Сталина была. Но все же в глубине души он, наверное, понимал, что Жуков ему не соперник. Хорошо изучив маршала за годы войны, Сталин знал: Жуков «военная косточка», он любит военное дело – это его призвание, увлечение, смысл жизни. Он никогда не посягнет на трон, на котором сидит Сталин, этот трон ему просто не нужен».

В том, что в основе сталинской опалы Жукова в 1946 г. лежали не политические, а психологические причины, с Карповым можно согласиться. Сталин считал себя главным архитектором победы в Великой Отечественной войне, а Жуков пытался оспаривать у него это почетное звание. А вот насчет полного отсутствия у маршала политических амбиций Карпов, как нам представляется, ошибается. Против Сталина Жуков не рисковал выступить, прекрасно понимая, что тот расправится с ним, как только появятся малейшие подозрения, и помня о печальной судьбе Тухачевского и многих других военачальников. В условиях тоталитарного советского государства, особенно тогда, когда во главе государства стоял Сталин, военный переворот был практически невозможен. Поднять армию за Жукова против Сталина, популярность которого за годы войны чрезвычайно возросла, не было никаких шансов. Но это не значит, что у Жукова вообще не было политических планов. После некоторой либерализации режима он попытался их осуществить в 1957 году, но потерпел неудачу и был отправлен в отставку.

Кстати сказать, Эйзенхауэр стал президентом США только в 1952 году, так что его пример никак не мог быть для Сталина побудительным мотивом для опалы Жукова в 1946 году.

На заседании Высшего военного совета 1 июня 1946 года основным обвинением против Георгия Константиновича стало заявление арестованного к тому времени главного маршала авиации А.А. Новикова. Но никаких политических обвинений против Жукова там не выдвигалось. Если бы такие обвинения были, то Сталин наверняка поступил бы с Жуковым так же, как с Тухачевским, – сначала арестовал, а потом представил бы его дело Высшему военному совету. А поскольку Жуков не только не был арестован, но и на совете присутствовал, все еще занимая должность главкома сухопутных войск, не приходилось сомневаться, что пока что его не собираются брать под стражу.

Новиков утверждал: «Я счел теперь необходимым в своем заявлении на Ваше имя рассказать о своей связи с Жуковым, взаимоотношениях и политически вредных разговорах с ним, которые мы вели в период войны и до последнего времени. Хотя я теперь арестован и не мое дело давать какие-либо советы в чем и как поступить, но все же, обращаясь к Вам, я хочу рассказать о своих связях с Жуковым потому, что мне кажется, пора положить конец такому вредному поведению Жукова, ибо если дело так далее пойдет, то это может привести к пагубным последствиям.

За время войны, бывая на фронтах вместе с Жуковым, между нами установились близкие отношения, которые продолжались до дня моего ареста. Касаясь Жукова, я прежде всего хочу сказать, что он человек исключительно властолюбивый и самовлюбленный, очень любит славу, почет и угодничество перед ним и не может терпеть возражений.

Зная Жукова, я понимал, что он не столько в интересах государства, а больше в своих личных целях стремится чаще бывать в войсках, чтобы, таким образом, завоевать себе еще больший авторитет.

Вместо того чтобы мы, как высшие командиры сплачивали командный состав вокруг Верховного Главнокомандующего, Жуков ведет вредную, обособленную линию, т. е. сколачивает людей вокруг себя, приближает их к себе и делает вид, что для них он является «добрым дядей». Таким человеком у Жукова был и я, а также Серов. Жуков был ко мне очень хорошо расположен, и я, в свою очередь, угодничал перед ним.

Жуков очень любит знать все новости, что делается в верхах, и по его просьбе, когда Жуков находился на фронте, я по мере того, что мне удавалось узнать – снабжал его соответствующей информацией о том, что делалось в Ставке. В этой подлости перед Вами я признаю свою тяжелую вину. Так, были случаи, когда после посещения Ставки я рассказывал Жукову о настроениях Сталина, когда и за что Сталин ругал меня и других, какие я слышал там разговоры и т. д.