Sindroma unicuma. Книга 2. - Блэки Хол

Тьфу. Противна сама себе, зато узнала всё, что хотела.

Навскидку выходило, что сотворить преступное деяние проще пареной репы, если в качестве плацдарма воспользоваться комнатой с камнеедами. Для успешности операции стоило не забывать о стороже и шмыгать по институту незаметной призрачной тенью.

Распрощавшись, наконец, с лаборантом, неохотно отпустившим единственного слушателя, я выкарабкалась из камнеедового царства разгоряченной и с горящими щеками. Будем надеяться, мужчина списал мой возбужденный вид на неземную радость от общения с его малышами.

Бесстрастной расчетливости хватило ровно на три ступеньки лестничного пролета, прежде чем вышла из оцепенения моя благоразумная часть и кинулась вбивать в голову правильные вещи.

Надо быть полной сумасбродкой, чтобы решиться на кражу снадобья, — увещевало здравомыслие. Если меня поймают, пусть и без мази под мышкой, то выгонят из института с позором за умышленное нарушение правил. Тут уж не оправдаться, что, мол, живот скрутило и пришлось застрять в туалете до глубокой ночи. Заалеют от стыда и щеки папеньки, у которого давно приготовлена востра коса для непутевой дочки. Заточена и стоит в уголке, на всякий случай.

Почему вместо предосторожности меня опять несет на амбразуру, чтобы помочь незнакомым людям? Разве мне больше всех надо? Я должна сидеть тихо, забившись в норке, и носа оттуда не показывать, а про записку А. забыть и не вспоминать. Так и поступлю — нарисую соответствующий транспарант, повешу над кроватью и буду проникаться содержанием. Правильно, зачем брать на себя чужие проблемы? Со своим грязным бельем бы разобраться. Каждый из нас живет как умеет: кто-то притворяется не тем, кто он есть на самом деле, а кто-то радуется пролетевшему дню, несмотря на нестерпимую боль в спине.

Вот и ладненько, — сказала моя рациональная половина. Прежде всего, нужно думать о себе.

Но если посмотреть в другом ракурсе… Наберу в запаснике ингредиенты и замешаю мазь при свете фонарика, благо в процессе приготовления не требуется создание избыточного давления или вакуум.

Пошли вон! — замахала рассудительность, отгоняя преступные идеи, словно тараканов.

А усатым было отчего разбегаться, ибо моя легкомысленная составляющая перешла в наступление. У меня все получится, — нашептывало искушение. Рецептура мази проста, а ингредиенты наличествуют в запаснике Ромашевичевского — я успела разглядеть, пока получала корзинку. Освобожу еще один флакончик из-под сиропа и приспособлю для мази. Увеличу концентрацию активных веществ и уменьшу впитываемость, чтобы одним мазком натереть десять кровоточащих спин — и опля! — ватага горнистов будет пользоваться приготовленным снадобьем не меньше года.

Что за гадство? — поглядела я тоскливо по сторонам. Пора хлестать себя по щекам или стучаться лбом об стену, чтобы отрезвиться. Ни к чему проявлять ненужное геройство. Через два дня любое болеутоляющее средство в аптеке станет моим, даже с четырьмя или пятью нулями на ценнике. Так что ни-ка-ких афёр! — пригрозила внутреннему «я». Никаких героических партизанских вылазок!

«Я» согласно закивало и напомнило о вытяжке, угрожающей растворить половину института. Пришлось бежать в общежитие, распихивая локтями встречных-поперечных и придерживая сумку под мышкой, чтобы не расплескать и не раздавить пузырьки с содержимым.

Проводив меня скучным взглядом, Мотеморт богато зевнул, явив миру пасть, начищенную до зеркального блеска, и сомкнул с металлическим лязгом челюсти.

А я что? Я — ничего. Сама честность и порядочность, потому что пузырьки не считаются казенным имуществом и, соответственно, не ставятся на приход, равно как и снадобья, в процессе приготовления которых необратимо изменяется химический состав ингредиентов.

Вместо реферата по удовольствиям я писала реферат своего дня.

Сначала — в общежитии, где разобралась с вытяжкой и — наконец-то! — с одеждой, запачканной вишневым компотом. Замочила свитер со штанами и добавила пятновыводитель, вспенившийся оранжевой шапкой. Покуда шоркала, полоскала и отжимала, в памяти всплыли события того дня, когда компот из стакана неожиданным образом перекочевал ко мне на грудь. Вспомнилось злое лицо Мэла, когда он кричал на Эльзу: «Я тебя просил?»

Мой Мэл… который уже не мой, без соплей и истерик, и меня абсолютно не волнует, куда он запропастился в разгар сессии. Наверное, пишет в поте лица работу по удовольствиям.

Егор, Жорик, Егорчик…

Я шепотом повторила имя, перекатывая рокочущую «р». Почему-то оно не ложилось на язык и казалось чужеродным.

Усилием воли я переключилась на подсыхающие вещички, и сердце запело, любуясь результатом упорного труда. Что ни говори, а прикоснуться к звездам, пробившись через тернии, очень и очень приятно. Пусть через два дня у меня появится десяток новых юбок, брючек и кофточек, серый свитер с ромбиками останется в памяти, как верный боевой друг, с которым мы пережили много счастливых минут и стойко перетерпели сваливавшиеся неудачи.

Следом состоялся торопливый обед с Радиком. Парнишка спешил на консультацию по теории резервов организма, а я намеревалась выполнить урок Вивы и в качестве дополнительной нагрузки написать хотя бы титульный лист исследовательской работы по удовольствиям. О ночном походе за приключениями на собственную горбушку и думать не моги! — показала себе воображаемый кулак.

— Постирушки? — кивнул Радик на веревку, натянутую посреди комнаты.

— Долгожданные, — пояснила я со ртом, набитым кашей. — Предупреди, если надумаешь учить. Дам ключ.

— Сегодня у меня практики до скончания дня, — сказал с тяжелым вздохом парнишка. — Пока не сдам — из института не уйду. Плохо, что волны не приручаются.

— Фигово, — посочувствовала я и тут же исправилась на оптимистичный тон: — В смысле, здорово. Мне бы твою настойчивость. Не вешай нос, у тебя обязательно получится.

Есть положительные кочки в трясине жизненных гадостей! — радовалась я достижению в виде отстиранной одежды, торопясь в институт. Внезапная мысль затормозила мои ноги на крыльце. Нет ли на стоянке автомобиля Мэла?

Бесполезно выискивать. Если его машина и стоит у ворот, то это новая эксклюзивная модель взамен изувеченных «Турбы» и «Мастодонта», неотличимая от прочих роскошных автомобилей.

Взбудоражившись возможной встречей, я двинулась в архив осторожно, словно трепетная лань, и на всякий случай обошла по большому радиусу постамент со святым Списуилом, который оккупировала шумная группа парней. Увы или ура, но Мэла среди них не оказалось, о чем подсказали многочисленные отражения в зеркалах. Отсутствовал и закадычный пестроволосый товарищ Мэла.