АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

Фредди и Джонатан одновременно поблагодарили кивками.

Высадив Ночного Ездока, Фредди прибавил скорость и повернул к вокзалу.

— Куда ты? — удивился Джонатан.

— Тебе надо домой, Джонни, — разжал губы Фредди.

Джонатан молча, ударив его по рукам, круто вывернул руль, заворачивая машину в проулок.

— Вот так, ковбой! Гони в Джексонвилль.

Фредди кивнул.

Из города они выехали молча. И только на шоссе, Фредди негромко сказал:

— Если мы опоздаем…

— К Бобби мы не опоздаем, — отрезал Джонатан и повторил: — Гони.

Машина ехала, останавливалась, снова ехала. Эркин не открывал глаз. Пусть считают за спящего. А может, он и впрямь заснул, потому что вдруг перестал их слышать. Или они замолчали… Да не всё ли ему равно? Он уже попрощался. И с Женей, и с Андреем, и с Алисой… Кто ещё у него был? Фредди и Джонатан… у них своя жизнь и пусть живут. Их он за собой в Овраг не потащит, а остальное — не его забота. Спасибо им за всё, но они уже по ту сторону. А Женя и Андрей… Если есть тот мир, то они там и он встретится с ними. Думал об этом спокойно. Правду сказал этот беляк. Бегал и добегался. От питомника до Оврага. Добежал.

Что-то заставило его открыть глаза. Машина стояла перед коваными ажурными воротами. Высокий глухой забор. Пустырь? Ворота раскрылись, и машина въехала. Газоны, какие-то дома, деревья, белые… Кто в белых халатах, то врачи, а в тёмно-зелёном… Что это? Центр? Опять Центр? Зачем? Что это?

— Приехали, парень, — сказал по-английски Золотарёв, глядя в зеркальце на стремительно побледневшее лицо индейца и расширенные глаза. Ага, всё-таки, проняло! И продолжил по-русски: — Жаль, конечно, но иначе нельзя. К тому корпусу, сержант, прямо к входу.

— Есть, майор.

Машина остановилась у невысокого крыльца, ведущего к двухстворчатым дверям с отмытыми до блеска стёклами.

— Вылезай, приехали.

Эркин послушно вышел, вдохнул… мучительно знакомый запах, от которого сразу поползла по телу ледяная волна страха.

— Вперёд.

Золотарёв открыл дверь. Да, вот сейчас парня проняло. Он прямо почувствовал тот хруст, который предваряет перелом. Теперь лишь бы Юрка подыграл.

Внутри запах усилился. Значит, всё и впрямь вернулось. У входа на лестницу стол, белая девушка со страшным лицом, да и глаза у неё нет… точно Центр. Говорили… вырезают и пересаживают…

— Доктор Аристов у себя?

— Да.

— Вперёд.

Эркин поднимался по лестнице, а видел… крутой склон и редкую траву. Сейчас поднимется на гребень и увидит Овраг.

— Стой.

Дверь с белой табличкой. От запаха кружится голова…

Золотарёв, уже не скрывая довольной улыбки, постучал и распахнул дверь

— Вперёд.

Эркин переступил порог, невероятным усилием удерживая себя от крика. Да, это кабинет врача. Вот и всё. Белый за столом… Врач… Поднимает голову… блестят очки… Чмырь делает два шага вперёд, кладёт перед врачом голубой листок… О чём они говорят? Он словно оглох и только видит шевелящиеся губы, не понимая слов.

— Доктор Аристов, подследственный Эркин Мороз доставлен на исследование.

— Где предписание?

— Вот.

Аристов быстро проглядел листок, поднял глаза на Золотарёва — победная улыбка, блестящие глаза… дорвался? Почему сказал "исследование", да ещё и по-английски? Чтобы парень понял и испугался? Обсуждали же уже… Аристов перевёл взгляд на парня… Индеец,… красивое лицо, великолепно посаженная голова, развёрнутые плечи, шрам на щеке…. Так это же о нём говорили… Что Колька несёт? Парень же знает русский, ещё тогда выяснили…

— Редкий экземпляр, доктор. Прямо жаль вам отдавать, но раз положено… — и театральный вздох. — Под приказом ходим.

Золотарёв быстрым искоса взглядом проверил реакцию. Да, вот теперь с воздействием: побледневшее под загаром лицо, расширенные в немом крике глаза, взгляд в никуда, ну…

Аристов аккуратно разгладил листок предписания. Дорвался, значит? Ну, ты сейчас получишь, а за это подмигивание особо.

— Снимите наручники, — официально безличным тоном сказал Аристов и, видя изумление Золотарёва, прибавил жёсткости: — И покиньте кабинет.

— Юрка, — чуть слышно шепнул Золотарёв, — ты чего?

— Майор Золотарёв, — Аристов так резко встал, что Золотарёв качнулся назад и даже отступил на шаг. — На экспертизу положено шесть часов. Отсчёт времени начнётся, когда вы снимите наручники и покинете мой кабинет.

— Доктор Аристов, — начал, наливаясь кровью, Золотарёв.

— Полковник Аристов.

Золотарёв проглотил эту поправку и подошёл к Эркину. Тот стоял неподвижно, словно ничего не видел и не слышал.

— Руки, — тихо сказал Золотарёв по-русски. Никакой реакции, и Золотарёв рявкнул уже в полный голос, теряя выдержку: — Руки давай!

Медленно, как во сне, поднялись стянутые металлическими браслетами запястья. Золотарёв сорвал наручники, и Эркин не опустил, а уронил руки, бессильно повисшие вдоль тела.

— Сейчас десять ноль-ноль…

— Экспертиза закончится в шестнадцать ноль-ноль, — твёрдо ответил Аристов.

— Приступайте к исследованию, доктор, — сказал по-английски Золотарёв и захлопнул за собой дверь.

Всё ещё стоя, Аристов внимательно смотрел на застывшего посреди кабинета парня в рабских куртке и шапке. Рабские сапоги… джинсы… лицо… парень на пределе, одно неосторожное слово, и сорвётся в страшную непредсказуемую истерику. Так, шесть часов, успокоить его, сейчас слова вряд ли подействуют. Значит, так…

Слова спорящих друг с другом беляков проскакивали мимо сознания Эркина. Даже не замечал, на каком это языке. Он никогда не слушал надзирателей, но это говорят уже ему:

— Проходи, садись.

Медленно, волоча ноги, Эркин подошёл к столу и сел, по-прежнему глядя в никуда. И даже щелчок тумблера на коробке селектора не заставил его повернуть голову.

— Кто это? Крис здесь?

— Доктор Юра? Я Люк, Крис…

— Доктор Юра, я здесь, что случилось?

— Крис, слушай внимательно. Привезли того, о ком говорили Слайдеры. Понял? С десятком быстро ко мне.

Колька наверняка торчит под дверью, но десятка хватит. Так, душ, наверняка массаж, покормить, сон на три часа, не больше… Но сейчас…

— Эркин Мороз?

— Да, сэр, — ответил неживой голос.

— Не бойся, — мягко сказал Аристов.

Эркин медленно повернул к нему голову, и Аристов увидел, как оживает, наливается сдерживаемой яростью, темнеет смуглое лицо, так что шрам становится светлее кожи.

— Мне уже нечего бояться, сэр.

Эркин отвёл глаза. Ну, вот и всё. Сейчас команда: "Раздевайся", — потом: "Руки за голову, ноги расставь", — или… Топот множества ног по коридору не дал додумать. Надзиратели? Зачем?! А дверь уже рванули, и ввалившиеся в кабинет парни в цветных рубашках и каких-то ярких куртках были кем угодно, но не надзирателями. Да это же… Эркина сдёрнули со стула, и он оказался в тесном кольце обнимающих, шлёпающих его по плечам и спине рук, гуле голосов, громких и по-камерному тихих.