Страдание - Лорел Гамильтон

Онзаключил меня в объятия и я обняла его за талию. На нем еще не было всего его снаряжения, поэтому, с одной стороны, нам было легче обняться, а с другой, придется дольше ждать, когда он будет готов отправиться с нами. Как и многое во встречах с моими телохранителями, это было смешанным благословением.

Все еще находясь в его объятиях, я поднялась на цыпочки, чтобы ему не пришлось сильно наклоняться для запечатления приветственного поцелуя. Его губы были нежными, а поцелуй еще нежнее. Он мог бы перерасти во что-то большее, вот только мой телефон зазвонил мелодией из «Гавайи 5.0», которую я ставила на большинство полицейских, с которыми мне приходилось время от времени работать.

Домино узнал рингтон и без вопросов меня отпустил. Он ушел в комнату, чтобы нацепить оружие. Мы последовали за ним, закрыв за собой дверь. Я ответила на звонок. Это оказалась Хетфилд.

— Блейк, все присутствующие поздравляют нас с убийством спятившего вампира, но прежде чем начать праздновать, я хотела спросить тебя и Форрестера. Он и правда мертв?

В этот момент мне Хетфилд очень понравилась.

— Нет, я уверена на девяносто пять процентов, что нет.

— Так и думала, что ты это скажешь. — Она не казалась обрадованной попав в точку, но это была честная эмоция.

Весь арсенал Домино был разложен на аккуратно застеленной постели, как будто он собирался все это собрать обратно не менее аккуратно. Он ко многому относился с пренебрежением, но только не к работе. Его обучали быть телохранителем и вышибалой, потому что Мастер Вегаса был боссом мафии со времен Багси Сигела[27]. Домино был на подхвате в некоторых областях подготовки охранников, потому что у нас в основном были экс военные, полицейские и наемные убийцы. Именно из таких людей состояла наша команда, но на его долю выпало не мало настоящей жестокости. Я встречала Макса, Мастера Вегаса. Свою карьеру гангстером он начал в качестве костолома, это означало, что в свое время он не чурался запачкать руки, и того же ожидал от своих людей. Домино пролез в жилет и начал затягивать ремни.

— Хотелось бы мне поверить, что большой грозный вампир погиб в пожаре при взрыве, но эта хрень умеет запрыгивать в тела. Чтобы действительно его убить, нам придется продержать его в одном месте достаточно долго, чтобы он скончался.

— Каким образом? — спросила Хетфилд.

— Если найдем родное тело и уничтожим его, есть шансы таким образом справится с работой.

Домино начал вооружаться. С тех пор, как он стал работать со мной кем-то вроде младшего маршала, он начал носить больше оружия, потому что ему не надо было скрывать, что оно у него есть. Прятать оружие в повседневной одежде — то еще дельце.

— Как мы найдем тело? — спросила Хетфилд.

— Хочу расспросить Малыша Генри в больнице и заместителя Гуттерманана на предмет нападения на шерифа. Посмотрим, удастся ли получить подсказку по его местонахождению.

— А ты не можешь просто допросить сегодня тех вампиров, что у нас под стражей?

— Ага, но как только наступит ночь, этот сумасшедший может стать только сильнее, и его будет труднее найти, чем сегодня. Так что проще обнаружить его настоящее тело и позаботиться обо всем пока светит солнце.

Никки поднял карманный автомат с кровати и отпустил какое то тихое замечание, которое, как я поняла касалось размера и каким-то образом содержало отсылку к размеру члена. Я знала, что по этому поводу Домино комплексовать нечего. Он извлек из кобуры свою Беретту сорок пятого калибра и в ответ тоже что-то тихо пробормотал, вероятно преуменьшая достоинство Никки, та как в качестве основного пистолета он использовал девятимиллиметровый.

Хетфилд молчала, пока я разглядывала мужчин. Наконец, она сказала:

— Ладно, согласна. Что требуется от меня?

— Тед на пути к вашим парням, хочет узнать что удалось выяснить с новонайденных мест преступлений.

— Я ему позвоню и будем ждать. Что мне сказать воякам, которые захотят заявить, что опасность миновала?

— Скажи, чтобы подождали хотя бы до завтра. Время от заката до восхода будет решающим. Если ничего не произойдет, тогда, возможно, мы его все таки прикончили, но думаю, этой ночью станет намного хуже.

— Почему? — спросила она.

— Что делают серийные убийцы, когда их загоняют в угол?

— Кончают жизнь самоубийством или продолжают убивать, только быстрее обычно.

— Вот именно.

— Ох, — вырвалось у нее. — Черт, это совсем дерьмовый расклад.

— Если хотела единорогов и радугу, тогда ты выбрала не ту работу.

Она тихо и совсем не весело рассмеялась:

— Что ж, что есть, то есть.

— Ага, — подтвердила я.

Домино рассовал свое оружие по местам. Поверх всего он одел кожаную куртку. Она и близко не скрывала бронежилет, и его девятимиллиметровый Глок в перевязи поверх жилета, но пока он был со мной, мог светить своими пушками и не опасаться, что ему предъявят обвинение в размахивании оружием на людях. Что представляло собой размахивание оружием зависело от того, какой офицер тебя в этом обвинил, и значило, что они подумали, что ты пугаешь мирных жителей, увидевших у тебя это оружие. Они придирались к гражданским, если они носили скрытое оружие, и придирались, если носили его открыто. Иногда мне кажется, что законы по оружию были созданы для того, чтобы вводить в заблуждение. Но взять мой жетон, ордер на ликвидацию, и то, как недавно принятый закон их покрывает, и им уже можно не играть по гражданским правилам.

— Позвоню Форрестеру, — сказала Хетфилд.

— Мы в больницу, — ответила я.

— Передай мои лучшие пожелания шерифу Каллахану и своему жениху.

— Передам, и спасибо.

— Каллахан хороший человек и отличный шериф. Он был из тех старомодных работников, что не протирали штаны в кабинетах, а навещали людей на своем участке. Знаешь, он каждый раз должен был голосовать за шерифа.

— Нет, я этого не знала.

— Он действительно заботился о своих людях, и удостоверялся, что они об этом знают. Он проработал здесь шерифом по крайней мере последние десять лет.

Это звучало так похоже на Мику и его Коалицию.

— Этого я тоже не знала.

Никки придержал дверь; Домино вышел первым, бегло осмотрев коридор, как делают все телохранители и затем кивнул. Я вышла и Никки закрыл за нами дверь, и мы направились к лифтам.

— Когда зайдем в лифт, связь может пропасть, — сказала я.

— Тогда заканчиваем, и надеюсь мы найдем тело до заката, — ответила она.

— Я тоже.

Мы повесили трубки. Открылись двери лифта. Мы зашли внутрь, а потом и вышли, чтобы охотиться на вампиров. Иногда ты делаешь это с оружием, иногда разговаривая с людьми, что они оставляют после себя. Мы зовем их выжившими, но как только вампир добрался до тебя, тот человек, которым ты был, умер, словно травмированная часть тебя никогда не покидает этой комнаты, машины, этого момента, и ты двигаешься вперед призраком себя прошлого. Спустя годы ты реабилитируешься, но тот, кем ты стал, уже не тот, кем ты был. Приключилась ужасная плохая история и ты стал призраком своей собственной жизни, потом ты обретаешь плоть и кровь и воссоздаешь свою жизнь, но призраки случившегося никогда полностью не уходят. Они поджидают тебя в тяжелые моменты, завывают на тебя, гремят своими цепями перед твоим лицом и пытаются тебя ими задушить.