Весь Кир Булычев в одном томе - Кир Булычев

нарушая нормы протокола. Он даже намеревался на ее глазах убить земного консула. Это можно было объяснить лишь тем, что гельвецийское правительство было полностью уверено в исходе суда. Тогда смерть дипломата можно будет списать на спонтанный гнев народа. Впрочем, могло быть и другое объяснение: на всякий случай полковнику было велено нейтрализовать земного сыщика. Сначала он эту дамочку напоил, а потом в ее присутствии решил убить или ранить консула — а там доказывай, кто это сделал. Вернее всего, зелененький представитель ООП — свидетель ненадежный и более всего беспокоится о собственной безопасности. Впрочем, останемся в пределах известных нам фактов: местный полицейский чин пытался открыть стрельбу в космопорте, предварительно запугивая инопланетян, отчего сам и пострадал. Впрочем, продолжения истории Кора предугадать не могла и потому открыла глаза и жалким шепотом произнесла:

— Пить…

Ее взору предстала картина необычная, и потому прошло несколько секунд, прежде чем Кора смогла осознать значение того или иного человека и предмета.

Это неудивительно, потому что пока Кора пребывала в космопорте и угощалась грибным ликером, ее окружала та безликая, стандартная, повторяющаяся в сотнях космопортов и вокзалов Вселенной картина, при взгляде на которую не догадаешься, попал ли ты на Пересадку, на спутник Альдебарана, или прилетел на Марс.

Сейчас же Кора очнулась в обыкновенной гельвецийской больнице, не очень чистой по нашим стандартам, тесной и построенной, видно, лет сто назад, когда основным материалом был плохого качества кирпич, а штукатурка использовалась лишь в богатых домах.

Разглядывая темно-серые стены и желтый сводчатый потолок палаты, Кора старалась вспомнить соответствующие статьи энциклопедии, которую пролистала в день отлета, и, проведя мысленное сравнение со статьей, сделать правильный вывод.

Вот женщина. В длинном, до земли, синем платье с вышитым бисером воротником. На ней странный головной убор, напоминающий черный гробик. Кора вспомнила: женщина эта — сестра милосердия, обязанности таких сестер заключались в уходе за больными и подыскании им достойного гробовщика, о чем и напоминал головной убор.

Женщина протянула Коре поилку и поддержала ей голову, чтобы удобнее напиться.

Пока Кора пила, она смогла внимательно разглядеть еще двух действующих лиц этой сцены: в ногах койки стояли рядышком два страшного вида молодца. Один молодой и тонкий, второй старый и коренастый, у первого усы черные и торчащие, у второго — седые, обвислые. В остальном они были схожи: одинаковые лиловые камзолы, красные шаровары, сверкающие ботфорты. На головах белые шляпы с черными перьями. Это, поняла Кора, заботники. Заботники о народе. Их назначение было понятно из двух маленьких топориков, вышитых у каждого на груди камзола. Топорики символизировали всегдашнюю готовность заботников вырубить любые заросли сорняков, мешающих процветать любимому народу. Если надо, мрачно шутили в империи, они вырубят и сам народ ради его же блага.

Увидев, что Кора проснулась, заботники одинаково улыбнулись и помахали ей руками, словно оставались на перроне, а она смотрела на них из окна уходящего поезда.

Кора пила, изображая страх и растерянность.

— Где я? — спросила она.

— Не беспокойтесь, госпожа, — сказала сестра милосердия. — Вы в больнице Благополучной кончины.

— При-вет! — воскликнул старший заботник.

— Ку-ку! — откликнулся младший заботник.

— Мы счастливы, — сказал старший заботник, — что видим тебя живой и в одном куске.

— Я хочу знать, что со мной! Я ранена? Я умираю? Почему нет врача?

— Врача вам не положено, — ответила сестра милосердия. — Рано еще.

Кора прикусила язык. Память подвела ее. Конечно же, врач на Нью-Гельвеции — эвфемизм, то есть приличное слово, которое на самом деле означает «гробовщик».

— А мы здесь, — сказал младший заботник.

Он стащил с бритой головы шляпу и стал обмахиваться.

— Мы ждем признания, — сказал старший заботник.

— В чем? — спросила Кора.

— В преступлении.

— В каком?

— Ну вот, — рассердился старший заботник. — Она безобразно напилась в космопорте, хулиганила, била посуду, затем напала на полковника полиции Аудия Реда, избила и искалечила его. Да знаете ли вы, что он из-за вас лишился трех пальцев на ноге?

— Какой ужас! Как он теперь будет стрелять!

— Вы не поняли, мадам, — на ноге!

— Ах да, конечно! У меня такое помутнение сознания… Но вы продолжайте, продолжайте говорить! Я отрезала кому-то пальцы?

— Совершив нападение, вы пытались скрыться с места преступления, — сообщил старший заботник.

— Молодец! — похвалила себя Кора. — Но мне это не удалось?

— Не удалось, — ответил старший. Он был недоволен, словно допрос складывался вовсе не так, как он того желал.

— Кто ваши сообщники? — лукаво спросил младший заботник. — Консул Нкомо? Правильно я угадал? Представитель ООП? Зелененький такой… Ну?

— Дайте-ка мне мою кобуру, — попросила Кора слабым голосом, проводя ладонями по бедрам.

— Не отвлекайтесь, — оборвал ее старший. Он отвернулся, потому что в процессе поиска кобуры Кора скинула с себя простыню и оказалась совершенно обнаженной.

— Не нужно вам кобуры, — сказал младший заботник, который не отвернулся, а, наоборот, впился взглядом в прелести Коры.

— Куда я попала? — капризным голосом произнесла Кора. — Я буду жаловаться! Сначала меня пытаются споить, затем на меня нападают, а теперь грабят. А ну, отдайте кобуру!

— Зачем вам кобура? — спросил младший. — Мы же пристрелим вас раньше, чем вы успеете вытащить свой пистолет.

— Давайте договоримся, — подобрел старший. — Вы нам во всем признаетесь, а мы потом дадим вам кобуру. Хорошо?

Он наклонился вперед и бережно накинул на Кору простыню.

— Только честно? — спросила Кора.

— Честно! — поклялся старший.

— Тогда я вам честно скажу: я прибыла сюда для выполнения сложного и ответственного поручения ИнтерГпола. К сожалению, вам я не могу рассказать об этом, это тайна.

Заботники понимающе улыбнулись.

— На космодроме меня встретил этот… насильник! С усами, похожий на собаку.

— Полковник Аудий Ред, — подсказал заботник.

— Вот именно. Встретил, затащил в бар и напоил каким-то наркотиком.

— Грибным ликером, — подсказал старший, обнаружив большую осведомленность. — Но не исключено, что это вы его напоили.

— А потом он начал хватать меня за коленки, вы представляете?

Кора вновь откинула простыню и доверчиво показала заботникам, за какие коленки ее хватал полковник.

Младший заботник шумно сглотнул слюну, но старший снова закрыл Кору простыней и произнес:

— Продолжайте, прошу вас.

— А чего продолжать! Дальше я была пьяна и плохо помню. Помню только, что этот полковник вытащил свою пушку и решил всех нас убить.

— Кого «всех нас»? — насторожился молодчик.

— Представителя ООП, такого зелененького, потом земного консула и, конечно же, меня, потому что я не давала ему хватать меня за коленки. Он так и кричал: «Всех перестреляю!»

— Очень интересно, — сказал молодчик. — И что же дальше произошло?

— А что дальше — хоть убейте не помню. Наверно, я упала и лишилась сознания. Меня еще никогда так не