Полет черного орла - Кейт Якоби

С одной стороны постели сидела леди Маргарет, с другой — Арли и еще один целитель. Увидев Дженн, оба они поднялись и подошли к ней; на лицах мужчин была написана тревога.

— Как он?

— Плохо, — тихо ответил Арли. — Он потерял очень много крови, и я никак не могу остановить кровотечение. Думаю, что у него сломана нога и несколько ребер. Кроме самой тяжелой раны — в боку, — есть и еще несколько, например, глубокий порез на плече. Мне кажется, что к тому же на него упало что-то очень тяжелое.

— Почему ты так думаешь?

— У него внутреннее кровотечение — это видно по кровоподтекам, что покрывают его живот. Он так ни разу и не приходил в сознание.

Дженн слушала, стараясь запомнить все подробности, понять, поверить. Роберт всегда был так силен… Как могли эти раны привести к столь тяжелым последствиям?

— Что можно сделать?

— Ничего, кроме того, что уже сделано, — опустил голову Арли. — Он потратил слишком много сил, сражаясь с Нэшем, — а он уже и тогда был ослаблен ранами. Он ведь нарушил все правила боя, которым был обучен с детства, — лишь бы продержаться дольше, чем Нэш. Так или иначе, он хотел одного — остаться на ногах до самого конца, чтобы произнести Слово. Мне очень жаль, Дженн. До утра он не доживет.

Дженн кивнула, и мужчины расступились, давая ей пройти. Она подошла к постели и остановилась у изголовья. Роберт лежал неподвижно, глаза его были закрыты. Дышал он так слабо, что грудь почти не подымалась. Раны на лице леди Маргарет промыла; остались лишь темные шрамы на лбу, на щеке, на губе. Почти все его тело скрывали повязки, но кровь сочилась и сквозь них. Там, где не было синяков и кровоподтеков, кожа Роберта казалась серой и дряблой, как у старика. Человек на пороге смерти…

Дженн присела на постель и коснулась лица Роберта. Ее пальцы легко скользили по опущенным векам, шее, щеке, как будто нигде на них не было ран. Даже сейчас это прекрасное лицо поражало внутренней силой. Так легко представить себе Роберта улыбающимся, хмурящимся, задумчивым, встревоженным…

И невозможно забыть, как выглядело это лицо той ночью на корабле, в то столь мимолетное время, когда у Дженн было все, чего она только хотела в жизни. Один короткий момент…

Он никогда не переставал ее любить. Никогда. Что бы она ни совершила, какую бы боль ему ни причинила, как бы ни предала — он продолжал ее любить, даже против воли.

Дженн взяла его руку и прижала к своей щеке. Пальцы были холодными, но Дженн не выпустила их, осторожно касаясь губами ладони. Потом она нежно положила руку Роберта ему на грудь и подняла голову. Маккокли запнулся, читая молитву, леди Маргарет вытерла мокрые глаза.

— Пожалуйста, оставьте на минуту нас одних.

Никто не пошевелился. Финлей вошел в спальню и вывел мать и священника.

Милый Финлей, он думает, будто знает, что она собирается сделать. Ему следовало бы ее возненавидеть, но он все равно ей благодарен…

Наконец комната опустела, дверь закрылась. Все они ждут снаружи и, наверное, прислушиваются, но значения это не имело. Дженн повернулась к Роберту, глядя теперь не на то, что было видно на поверхности, а глубже.

Арли оказался прав: внутреннее кровотечение продолжалось. Повреждения были ужасны: обычного человека они уже убили бы. Однако Дженн увидела и кое-что еще. Нечто, причиняющее гораздо больший вред, чем все раны, вместе взятые.

Демон. Бьющийся внутри Роберта, огромный и черный, источающий ненависть, разочарование, гнев. Он кипел и булькал, как котел с ядом на горячем пламени. Там, где тело Роберта пыталось исцелить себя, демон наносил новые раны, слепо сметая все на своем пути. Он бессмысленно вырывал клочья из души Роберта, убивая его каждым своим движением. Арли был прав: до утра Роберт не доживет. Может быть, он не проживет и часа…

И все-таки Финлей ошибается. Если Роберт и узнает правду, демона это не остановит. Слишком много накопилось лжи, слишком много секретов. И Финлей, и Мика знали насчет Эндрю, и Роберт возненавидит еще и их. И разве может Дженн сказать ему о своих чувствах — теперь, когда она соединена с Ключом? Они с Робертом никогда не смогут быть вместе, Ключ никогда этого не допустит, а она умрет, если попытается разорвать свою связь с ним.

Дженн открыла глаза и всмотрелась в лицо умирающего.

«Роберт!»

Ничего. Даже веки не дрогнули. Совсем ничего… Неужели она опоздала?

«Роберт!»

«Теперь… А тогда… В самом начале. Коронованный король — пустышка. Живой, высоко взлетевший, хотя и утонувший, оставшийся на дне. Листья падают на землю… Кровь. Да, кровь. Всюду. Можно насытиться, жить и летать. Все только начинается. Всегда все только начинается».

«Роберт! Послушай меня!»

«Отец? Тебя предали. И я потерпел поражение. Снова потерпел поражение. Никогда ничего не мог… Мы тонем в поражениях. Твой орел, золотой и черный, он тонет в крови…»

«Роберт, слушай меня!» — Дженн взяла Роберта за руку, стараясь укрепить связь между ними.

«Слушать? — Роберт снова едва не ускользнул. — Кто ты? Ах да, демон».

«Нет, это я, Дженн».

«Дженн?»

«Да».

Несколько мгновений никакой реакции, потом:

«Моя дорогая, моя милая Дженни. Любовь моя… Луч света против Ангела Тьмы. Тебе подобало прийти, помогать нам до самого конца. Твое место всегда было здесь. Как глупо с нашей стороны пытаться уйти, не дождавшись тебя».

«О ком ты говоришь?»

«Ну как же — о демоне и о себе, конечно. Теперь уже скоро. Он такой теплый, он все мне даст… Никогда этого не понимал. Давно следовало перестать ему противиться. Тогда бы я увидел то, что вижу сейчас».

«Что ты видишь?»

«Как тепло в его объятиях. Никогда не думал, что ненависть так приятна. Да, тепло и удобно… — Голос Роберта стих, но Дженн несколько мгновений была не в силах ничего сказать. Потом Роберт заговорил снова; ему не стало лучше, но слова его прозвучали более осознанно: — Что ты здесь делаешь?»

«Ты умираешь, Роберт».

«Нет, не умираю. Заканчиваю. Останавливаю безумие. Проклятие… пророчество… Заканчиваемся мы. Теперь мы не сможем тебя убить. Пророчество умрет вместе с нами. Можешь ты даровать мне Избавление? Прикончить нас быстро и безболезненно? Использовать твою могучую силу, чтобы помочь нам…»

«Нет».

«Ты не сделаешь этого, даже если мы попросим?»

«Не проси меня об этом».

«Но ты должна!»

«Нет».

«Почему нет?»

«Я не хочу, чтобы ты умирал».

Раздался смех.

«Ты ведь думаешь, что меня здесь уже нет? Думаешь, что это бормотание — признак того, что мой разум понес невосполнимый ущерб? Но ты ошибаешься. Это — настоящая свобода. Мы попросили бы тебя об Избавлении, заставили бы тебя предстать перед другими — пусть они знают, что ты совершила это. Но теперь мы не доверяем тебе. Зачем ты нас остановила?»